Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В два часа ночи страшно захотелось есть. По левому борту в сторону уходила оживленная улица, по правому был темный переулок, ведущий от главного транспортного хаба в сторону отеля, куда я, собственно, и направлялась, пока не увидела прямо перед собой вывеску работающей итальянской пиццерии.
И кто придумал, что сожрать в ночи громадную, пышущую жаром итальянскую пиццу с рукколой и пармезаном – это вредно? Я, во всяком случае, была готова, выходя из ресторана, написать целый трактат на тему: «Ничто так не успокаивает израненную Олимпиадой психику, как вкусная еда».

В бассейне – очередной российский траур. Мужская комбинированная эстафета 4х100 м не попала в финал. В четверг вечером я в бассейн тоже не попала – к началу соревнований успела добраться с гимнастики только до главного пресс-центра. Там и включила трансляцию. Говорят, президент российской федерации плавания Владимир Сальников собирался после заплыва Юли Ефимовой выйти к журналистам в микст-зону. Судя по тому, что наутро нигде не было об этом ни одного упоминания – не вышел. Хотя выходить должен был еще в первый день. И во второй. И в третий. Объяснять, что происходит, отвечать на вопросы.

Хотя отвечать на вопросы Сальников не умеет. Все, на что способен, - произнести напыщенную, заранее заготовленную речь, завершить ее рубленой фразой: «У меня – все!», развернуться и уйти чеканным шагом.

Да и не нужен он уже никому из журналистов, как мне кажется. Олимпиада – дело такое: прошел день – наутро никто уже не вспоминает, что вчера было, как было и почему. Что уж тут говорить о событиях трехдневной давности? Тем более – бездарно проигранных.

Категорический контраст в этом отношении – работа пресс-службы ОКР в главном пресс-центре. Каждый вечер все, кто выиграл медали, там как штык. Вот только вчерашний перечень: Илья Захаров/Евгений Кузнецов, дзюдоист Хайбулаев, стрелок Мосин, девочки-фехтовальщицы, взявшие серебро в командной рапире. Сначала – общие интервью, затем, если нужно – разговоры один на один. Нормальные такие разговоры – пока вопросы не иссякнут.

Волшебники, все это организовавшие и продолжающие организовывать, – Сергей Аверьянов и Маша Киселева. Да, та самая. Трехкратная олимпийская чемпионка по синхронному плаванию. Все четко, все быстро, все с улыбкой. Это у нее, к слову, и в бассейне неплохо получалось.

Заболевают все. В бригаде «СЭ» простуженных уже двое, коллеги тоже шмыгают носами и говорят с усилием. Хриплым рыком встретила меня в пятницу продавщица кафе, у которой я по утрам покупаю молоко для овсянки (себе) и для кофе (ребятам).

С молоком – отдельная история. Пронести в Олимпийский парк какую-либо жидкость – невозможно. Разве что тюбик с зубной пастой, и то при условии, что он небольшой. Пришлось идти на ресепшн пресс-центра:

- У нас проблема...

- Один из моих коллег должен трижды в день принимать лекарство и запивать его молоком. Купить молоко в Олимпийском парке совершенно негде...

- Да, это так.

- Пронести молоко через секьюрити тоже невозможно.

- О, да, я знаю.

- Но проблему нужно как-то решать?

В итоге меня «прикрепили» к кафетерию, где за три английских фунта мне по утрам вручают двухлитровую бутыль прекрасного натурального продукта.

Вчера, когда Международная федерация спортивной прессы чествовала тех, кто отработал журналистом на десяти Олимпиадах, молодой коллега спросил: в чем заключается наиболее ценный олимпийский опыт?

Ответила честно: «В умении решать бытовые вопросы».

Быт – это на самом деле очень важно. Давно не езжу на Игры с рабочим рюкзаком – только с мини-чемоданчиком на колесах. Ноутбук, фотоаппарат, зарядка, бинокль, диктофон, комплект батареек, зонт, ветровка, пара яблок, бутылка с водой, косметичка, аптечка, телефон (с зарядкой опять же)...

К вечеру набирается еще целая пачка бумаг. Таскать все на себе – рисковать больной спиной. А журналист на Олимпийских играх должен быть здоровым.

Это первая рабочая заповедь вообще-то. Потому что, если ты теряешь способность работать, твоя работа ложится на других. Которые точно так же, как и ты, бегают по объектам, спят по три-четыре часа в сутки, к концу первой недели начинают путать от запредельной усталости имена и цифры и меньше всего рассчитывают на то, чтобы работать и «за того парня» тоже.

Поэтому – в сумке аптечка, на шее шарф (кондиционеры...), в сумке ветровка, обувь - только без каблуков, чтобы не уставать и тем паче не подвернуть ногу, ну и прочие мелкие хитрости типа овсянки, потому как состояние желудка от дико жирных «чоризос» в столовке для журналистов и «прошлогодних пакистанских сэндвичей», как метко окрестил нашу ночную еду Женя Дзичковский, начинает к концу той же самой первой недели балансировать между гастритом и язвой. А журналист, как уже сказано выше, на Олимпийских играх должен быть здоровым.

Коллега процитировал высказываниев микст-зоне одного из тренеров российской сборной по плаванию: «Вайцеховская написала политический донос...» Речь, полагаю, о комментарии, написанном мной после того как в финал не попала мужская эстафета 4х200 метров

Видимо, политическим доносом в федерации плавания считают высказанную в комментарии мысль, что у руля этого вида спорта в России стоят люди, по определению не способные чем-либо рулить. Давно хочу, кстати, спросить нашего спортивного министра (вот завтра как раз возможность предоставится за совместным завтраком для журналистов): ему не обидно понимать, что уже столько лет подряд российское плавательное руководство морочит ему голову за его же деньги? Очень большие, к слову – смета расходов федерации за последние три года в данный момент передо мной лежит.