Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Олимпийское движение в настоящий момент по большей части обеспечивают западные страны. Об этом заявил в интервью RT бывший член ОКР Валерий Сысоев. По его словам, именно поэтому они могут диктовать свои условия. Функционер также объяснил, почему Игры нельзя всё время проводить без зрителей, рассказал, как WADA удалось получить практически неограниченную власть, и назвал цинизмом желание переложить на спортсменов ответственность за возможное инфицирование коронавирусом.

— Игры в Токио называют самыми странными из всех предыдущих. Без зрителей, с непонятно зачем реконструированным девизом, с допуском трансгендеров и акциями в поддержку BLM. Вы понимаете, что происходит с олимпийским движением?

— Начинать нужно с того, что попытки совершенствования всего движения начались давно. До какого-то момента оно было достаточно паритетным: с одной стороны — социалистический лагерь, с другой — капиталистический. А вот потом на Игры допустили профессионалов и в спорт пришли большие инвестиции. Я говорю об Олимпиаде в Сеуле, где впервые было продемонстрировано мощное участие мирового экономического потенциала. Тогда же стало понятно, что Игры превращаются в очень выгодное мероприятие с точки зрения бизнеса. Ну а потом по мере течения времени именно он стал формировать программу соревнований, форму их проведения. Если телевизионные рейтинги показывают, что один вид спорта продаётся дороже, нежели другой, его и будут показывать.

— Но когда финалы одного из центральных видов начинаются в десять утра по местному времени только ради того, чтобы их имела возможность смотреть в прайм-тайм Северная Америка, это, мне кажется, перебор.

— Ничего не поделаешь: на сегодняшний день олимпийское движение экономически обеспечивает Запад, а не мы: большая часть инвестиций идёт именно с «той» стороны. Это естественно. Оттуда, где развита экономика, легче черпать. Но я бы говорил не о деталях, а о ситуации в целом. МОК сейчас представляет собой огромный мировой концерн, который по числу стран-участников опережает ООН. Нет второй такой организации в мире, которая имела бы столь мощное влияние на политику, на правительства и вообще на социум. Особенно в тех странах, где точечно проводятся ОИ. Изменилась и сама система выборов олимпийских столиц. В МОК поняли: если проводить их тайным голосованием с поездками комиссий и прочим, это не что иное, как невольное поощрение легального механизма коррупции.

— Порождающее огромные взятки и скандалы?

— Именно. И смотрите, что начало происходить: накануне сессии МОК в Дании, где за право проведения ОИ-2016 боролись США и Бразилия, состоялся разговор тогдашнего президента США Барака Обамы с Жаком Рогге. На сессию приехала мадам Обама, и все были просто уверены, что американцы получат эту Олимпиаду. А они уступили бразильцам. И на трибуне президент страны Луис Инасиу Лула да Силва чуть ли не в ножки им кланялся.

А в США рассудили просто: с Бразилией, где сосредоточен большой американский бизнес и серьёзные капиталы, на тот момент у них были сложные отношения, натянутые. Для того чтобы более свободно владеть этим миром, нужно было бросить латиноамериканцам какую-то кость. Кстати, экономически американцы от этого решения только выиграли: расходовать деньги и человеческие ресурсы на приём Игр в США было бы гораздо менее выгодно, чем пустить в оборот свои средства и получить выгоду за ОИ в Бразилии.

— А зачем США понадобилось переуступать право на проведение ОИ-2024 Франции?

— Мне кажется, они таким образом просто играют с Европой, получая при этом «отступные». Показывают, кто на самом деле владеет «контрольным пакетом». Точно так же сейчас выстраиваются отношения с WADA. В сенате США открыто заявляют: «Нам выделено $2,9 млрд, которые мы должны передать в WADA, но мы собираемся сначала перевести половину этой суммы и посмотреть, как будет идти реорганизация агентства». То есть снова показывают, кто в доме хозяин: будет устраивать, как идёт реорганизация, — дадим деньги. Не будет устраивать — не дадим.

— А чем объяснить, что гонения на Россию со стороны WADA неожиданно прекратились? Я имею в виду заявление президента организации Витольда Баньки, который накануне открытия Игр сказал, что история с российским допингом закончилась.

— Думаю, это временная пауза, не более того. Скорее всего, люди просто договорились, что сейчас никому не с руки разрушать олимпийское движение, поскольку ничего другого взамен нет.

— Но что-то ведь стало предпосылкой?

— Разумеется. Помните июньскую встречу в Швейцарии нашего президента с Джо Байденом? Все хотели какой-то немедленной конкретики — что именно решили, по каким вопросам. А в большой политике — в такой тонкой, многослойной, многоплановой — отношения и договорённости строятся по-другому. Мы увидели, например, что после этой встречи изменилось отношение к «Северному потоку», стало более лояльным. Пошли тенденции на смягчение одного, другого, третьего, четвёртого. Так и в спорте. Могла просто последовать команда: «Ребята, перестаньте жупить Россию».

— Байдену-то это зачем?

— А у него сейчас сложное положение. Почему он выводит войска из Афганистана? Ему везде нужна передышка. Не закончился скандал с выборами, надо привлекать на свою сторону новые силы.

— Проникновение в спорт движения в поддержку BLM, формально поддержанное президентом МОК Томасом Бахом, — звено той же самой цепи?

— Это опять же к вопросу, кто реальный хозяин МОК. Байдену и всему политическому бомонду США очень важно сейчас успокоить Америку. И это движение они всеми силами стремятся везде провести в жизнь.

— Не кажется ли вам, что летние Олимпиады достигли такой степени гигантизма, что стали бессмысленны как явление? Абсолютно невозможно увидеть все соревнования даже по телевизору.

— Мне тоже иногда кажется, что должно быть какое-то упрощение. Прежде всего с точки зрения механизма затрат. Все эти требования к спортивным сооружениям, к внедрению современных технологий нуждаются в очень больших вложениях. В прошлом году, когда стало актуальным обострение коронавируса, Бах ведь дважды, в том числе через ООН, обращался к мировой общественности и один раз к правительствам стран: «Окажите помощь национальным олимпийским комитетам, национальному олимпийскому движению в своих странах».

У меня, правда, в таких ситуациях встаёт вопрос: если вы говорите о невмешательстве в спорт государств, но требуете, чтобы вам дали денег, как к этому следует относиться? Вот и получается, что удовольствие провести у себя ОИ могут позволить себе либо очень богатые страны, либо политически ангажированные. Ни одно маленькое государство самостоятельно такое мероприятие не потянет.

— Опыт проведения соревнований в условиях пандемии показал: нет ничего страшного в том, что на трибунах отсутствуют зрители. Есть телевидение, есть спонсоры, рекламу которых это телевидение покажет, да и все спортивные мероприятия давно уже заточены под ТВ-картинку.

— Зачем тогда строить спортивные сооружения с трибунами?

— К этому и веду. Заодно и расходы резко сократятся.

— Никогда не соглашусь с тем, что смотреть спорт вживую и по телевизору — одно и то же. Я иду на трибуну насладиться духом соперничества, борьбой. Не может вся Олимпиада сводиться к мысли, что она — только для спортсменов. В этом случае она превратится в слишком камерное мероприятие и сама себя изживёт. Даже глупо это обсуждать.

— Год назад, когда судьба токийских Игр находилась под большим вопросом, вы озвучивали предложение разыграть олимпийские награды в рамках чемпионатов мира по разным видам спорта и в разных странах.

— А почему нет? Пригласить туда членов МОК, повесить победителям медали. Не нужно забывать, что Олимпийские игры проводят международные федерации, а не олимпийский комитет. Многие страны, уверен, в таком случае консолидировали бы свои усилия в рамках олимпийского движения. Японии можно было бы оставить церемонию открытия, турниры по дзюдо и, может быть, по тем видам, в которых первенства планеты не проводятся каждый год. Ничего страшного не произошло бы. Более того, в этом варианте все национальные олимпийские комитеты как бы протягивали руку олимпийскому Токио в сложный для всего мира момент. Вот тогда слово «вместе» из нового олимпийского лозунга звучало бы совсем иначе. Вместе! Мы всем миром провели эти Игры. Максимально их обезопасив.

Сейчас же я смотрю на мероприятие со стороны, и у меня возникает множество вопросов. Огромное количество людей живут взаперти: «клетка» — соревнования, «клетка» — соревнования. Вы читали послание, которое сделал к ОИ генеральный секретарь ООН?

— Не довелось.

— Там он говорит про мир, дружбу, отсутствие конфликтов… Подождите, ребята! Вы хоть слово скажите о том, чтобы все вернулись оттуда здоровыми. Но этой темы боятся, так как никто не хочет брать на себя ответственность. Переложили её на спортсменов, каждый из которых обязан подписать бумагу, что в случае инфицирования никаких претензий ни к кому иметь не будет. Не так давно один из бывших членов НОК говорит мне: «Это, знаете, как в клинике на Западе. Приходишь перед операцией, подписываешь…»

Я и сам подписывал такие бумаги. Но одно дело — операция, на которую человек соглашается от безысходности, и совсем другое — Олимпийские игры, где как бы заведомо предполагается, что атлет, как говорится, на потеху публике будет максимально рвать свой организм, отдавая все силы. Так гарантируйте ему хоть какую-то компенсацию, если, не дай бог, что-то случится. Даже здесь элемент некоторого цинизма проглядывается.

— Для подобных шагов во главе мирового спорта должна стоять очень сильная и незаурядная личность. Считаете, нынешний президент МОК был бы способен такое решение принять?

— Не сказал бы, что Баху это по плечу. Он для этого слишком несвободный человек. И Жаку Рогге было бы не по плечу. Из тех руководителей МОК, кого мы видели в обозримом прошлом, я бы назвал только Хуана Антонио Самаранча. Грандиозный административный, политический и дипломатический опыт позволял ему оставаться гибким, но принимать волевые решения. И очень сильные.

— Во времена Самаранча было невозможно представить, что МОК может попасть в зависимость от такой организации, как WADA. Полагаю, её членов на заре создания в МОК не всегда приглашали даже на деловые завтраки. В какой момент произошёл перелом?

— Революцию в этом вопросе в своё время устроил Ричард Паунд. Когда ему пообещали (в том числе и мы), что он станет президентом МОК, а в Москве на сессии комитета избрали на этот пост Рогге, канадец обиделся очень сильно. Сессия проходила в июле, а в августе того же года в Лозанне состоялись перевыборы в WADA. И МОК согласился с тем, что из Лозанны эта организация переедет в Монреаль, в Канаду.

Как адвокат и юрист, Паунд — высокого пошиба мужик. Всю свою линию он выстроил абсолютно верно. Мало того, тогда же в Канаде был принят закон, по которому WADA без решения канадского правительства не имеет права покинуть территорию страны. Классика! Далее Паунд получил субсидии и гарантии с американской стороны о том, что они дадут деньги на содержание агентства, и они стали совместно вскармливать и взращивать этот организм, превратив его в итоге в юридически независимый контрольно-надзирательный орган. Ну а когда появились реальные средства…

— Появилась реальная власть?

— Ещё какая!

— Утопический вопрос, но возможно ли сделать столь же значимой комиссию спортсменов, которая уже много лет существует при МОК? Чтобы она могла как-то влиять на степень вмешательства в спорт, реально защищать интересы атлетов?

— В административной деятельности всё не так просто, как может казаться со стороны. Пути к активной гражданской, социальной, политической и административной карьере мы можем проследить на примере таких выдающихся атлетов, как Бах, Себастьян Коу, Владислав Третьяк, и сразу увидим, до какой степени эти примеры разные. Для того чтобы опыт был успешным, надо иметь определённые организационные способности, навык работы с людьми, пройти какие-то ступеньки, прежде чем прийти к реальной управленческой системе и решать серьёзные вопросы. Порой приходится идти на конфликты, принимать не слишком приятные решения, отстаивать их. Это такое, я бы сказал, терпкое занятие.

А у вас, великих спортсменов, есть одна особенность. Во-первых, многие воспринимают любые высокие назначения как награду за былые спортивные заслуги и не слишком рвутся к профессиональному развитию. А во-вторых, за время пребывания в спорте на уровне запредельных результатов спортсмен как физически, так и психически до такой степени себя растрачивает, что ему требуется помощь в адаптации к послеспортивной жизни. Он не всегда готов с кем-то воевать, за что-то биться. Да и сильная комиссия в рамках нынешнего МОК никому не нужна…