|
|
|
|
|
|||
Все то время, что профессор Николай Дурманов возглавлял антидопинговую службу Росспорта, он представлялся мне фигурой весьма странной. С одной стороны, не отказать в доскональном знании темы. С другой - даже у своих непосредственных подчиненных, не говоря уже о спортивном руководстве, Дурманов большей частью вызывал состояние, близкое к истерике. Во всяком случае, когда он сам вдруг написал заявление об уходе, и те и другие, как мне показалось, вздохнули с большим облегчением. Из профессии Дурманов не ушел. Возглавил медицинский центр Континентальной хоккейной лиги. - Когда вы работали в антидопинговой службе Росспорта, я имела возможность видеть, насколько неоднозначно относятся к вам окружающие. Часть не понимала, что вы делаете, другая - зачем это делаете... - А третьей не нравилось, как я это делаю? - Ну в каком-то смысле, да. - Знаете, есть хорошее определение глупости. Это слова, сказанные не тому, не так и не тогда. Даже если эти слова вполне разумны. Вот я и делал глупости все годы, что работал в Росспорте. Дурак был. Но у меня хватило ума не ныть, не сводить счеты и главное - не винить в своих бедах окружающих. И теперь многие из тех, кто благополучно, как я считал, портил мне жизнь - единомышленники. Взять того же Вячеслава Фетисова. Он хоть и занимал высокий руководящий пост, но в глубине души прежде всего оставался спортсменом. Я ему говорил: надо сделать так, мол, и так, и через два года будет результат. Не понимал элементарного: смена хоккеиста на льду - полторы минуты, а значит, он с шайбой за полсекунды на льду разобраться должен. Ну какие могут быть два года? Именно мне тогда нужно было думать о том, чтобы находить с Фетисовым иной код общения. А я вместо этого позволил себе обидеться. АТРИБУТ ПРЕДАТЕЛЬСТВА - На днях спортивный арбитражный суд Лозанны признал неправомерной дисквалификацию финской лыжницы Кайсы Варис, обе допинг-пробы которой дали положительную реакцию на эритропоэтин (основанием для этого решения стало отсутствие спортсменки на процедуре вскрытия пробы «В». - Прим. Е.В.). Мне запомнилась ваша фраза, сказанная тогда: «Случай с Варис расколол мировую борьбу с допингом на «до» и «после». Почему вы так считаете? - Потому что это решение означает, что в борьбе с допингом назревает глобальный кризис. И пришел он с неожиданной стороны. С так называемой whereabouts information - информации, которую обязан предоставлять во Всемирное антидопинговое агентство каждый спортсмен - о том, когда и где он находится. - То есть в борьбе с допингом просто перегнули палку? - Да. Точнее, не учли особенностей западного менталитета. А Запад не готов воспринимать спортсмена, как гладиатора - человека, пораженного в своих правах. Так что в известном смысле случай с Варис был неким отступлением назад. Честно говоря, я был шокирован. Возможность «убрать» Варис была. Но ее отпустили, при том что обе ее пробы дали однозначно положительный результат. И это - первый звонок. Прецедент. - Другими словами, следует ожидать, что спортсменов, виноватых, как говорится, «со всех сторон», начнут оправдывать в массовом порядке? Вам не кажется, что это делает борьбу с допингом совсем уже бессмысленной? - Чтобы бороться с допингом, нужно абсолютно иначе на эту тему посмотреть. На мой взгляд, неправилен сам подход: те, кто борется с допингом, видят задачу в том, чтобы проконтролировать спортсмена. Но это верхушка. Решить проблему, срезав «верхний» слой, уже невозможно. Нам нужен диагноз. Какова эта болезнь? На каком уровне? Как возникает? - У вас есть ответ? - Системы, о которой сейчас применительно к России говорят иностранцы, - мол, у нас есть какие-то секретные лаборатории, где специальные врачи изобретают какие-то уникальные препараты и рассчитывают графики, - у нас нет и быть не может. По той причине, что мы слишком «дырявы»: любая информация тут же просачивается наружу. За все годы работы в антидопинговых структурах я ни разу не видел и не слышал, чтобы какой-то президент федерации, главный или старший тренер просили бы врачей «помочь». Допинг ушел на гораздо более низкий уровень. А там происходит следующее. Допустим, у некоего тренера есть группа молодых ребят 14 - 15-летнего возраста. Кого-то привели родители или бабушка с дедушкой, кто-то пришел сам, чтобы хоть чем-то заняться. Для кого-то спорт - это единственный круг относительно нормального общения, потому что все остальное, в том числе и собственная семья, если она есть, - ниже плинтуса. А потом из этой группы происходит стремительное вымывание детишек из нормальных семей. Потому что для нормальных родителей бывает достаточно услышать от ребенка, что тренер предлагает какие-то смеси и таблетки. - А предлагает? Рано или поздно спортсмен начинает искренне считать, что без этого - никуда. Если при этом несколько самых отчаянных и беспринципных начинают употреблять по-настоящему серьезную фармакологию, то на детском уровне это способно быстро и существенно поднять результат. Настолько существенно, что остальных не оказывается рядом. Тренер тоже начинает понимать, что работать с этими «скороспелками» гораздо проще, чем с обычными детьми, физические кондиции которых еще не развились. Вот и получается, что в группе остаются самые отчаянные в плохом смысле этого слова, самые беззащитные, за которых некому заступиться, и самые беспринципные. При этом все они - милые, хорошие ребята, которые просто понимают, что иного шанса у них в жизни нет и не будет, и которые видали в жизни такое дно, что нам и не снилось. А лучших с физиологической, психической и моральной точки зрения система попросту вытесняет. Проходят годы, мы смотрим на финиш какой-нибудь гонки и видим, как прибегает победитель и падает замертво. Отдышаться не может, зрачки во весь глаз. А следом приходит другой спортсмен. Тоже уставший, но совершенно живой. Разница же между ними в том, что второй не отдал три процента резерва организма. Те три процента, которые открываются лишь в состоянии высочайшего настроя на результат, безумного куража. Которые отдают, умирая. Тот, другой спортсмен никогда не сможет их отдать. Потому что не уважает себя и по большому счету не стремится реализовать все то, что в него вложено. Потому что предал себя еще тогда, когда позволил себе втянуться в обстановку всеобщего обмана, где главный смысл сводится к тому, чтобы не «попасться». Идея конспирации становится организующей. Главной. Мы же получаем человека, который должен выходить и биться за честь страны, но не готов к этому. Именно в этом и заключается страшнейший эффект допинга. Он становится неким символом. Атрибутом ритуала предательства самого себя. И ведь винить спортсмена невозможно. Потому что он не знает никакой альтернативы. Более того, если такому человеку сказать, что кто-то из соперников «чист», он никогда не поверит. Скажет: «Просто их не ловят». Этот стереотип распространяется все шире и шире. А еще и деньги... Я сам вырос в довольно бедной деревне и знаю ту глубину отчаяния, которая царствует там среди молодых людей, которым некуда деться. Я понимаю этих ребят. Но мы сами делаем из этих людей беспринципный, аморально-настроенный механизм. А должны сделать максимум, чтобы вырастить из них людей. Я бы в обязательном порядке ввел в программу подготовки спортсменов иностранный язык, компьютерную грамотность. У них же бездна времени на сборах. 40 минут в день - и твои шансы после спорта найти хорошую работу повышаются в разы. Посмотрите, что делают китайцы: там и языки, и компьютеры, и профессиональная подготовка при этом. На Играх в Афинах сам видел, как китайские спортсмены выстраивались по 400 человек и шли в Парфенон. Казалось бы, какое им до этого дело? Когда греки Парфенон строили, в Китае и не такое уже существовало. Но - выстраивались и шли. Китайцы давно поняли: надо выращивать грамотных, толковых, мотивированных людей. Нацеленных на настоящую борьбу. Настоящая победа до такой степени поднимает чувство гордости за страну, что это ни с чем не сравнить. Когда наши хоккеисты выиграли чемпионат мира у канадцев, со мной истерика была. Со мной! Циником и прагматиком. ДОПИНГ НЕ НУЖЕН - Возвращаясь к «делу Варис»: вы сказали, что были шокированы решением в ее пользу. Получается, считаете, что за провинившихся вообще не нужно бороться? - Мы боремся. Но есть и внутренняя борьба. Существует категория людей, которая считает, что Запад всегда нас обманывал. Дай ему волю - вообще на голову сядет, поэтому вести себя надо соответственно: воевать, угнетать, хамить, давить, шантажировать - лишь тогда мы будем отвоевывать свое. В свете тех событий, которые произошли, я считаю иначе. Мы стремительно выпадаем из мирового сообщества, теряем имидж, лишаемся как формальных, так и не формальных каналов общения, которые нужны не только для того, чтобы защищать своих, но и для того, чтобы быть в курсе того, что происходит в мире. И нужно прекратить жульничать, то есть дать той стороне некий сигнал, показать, что мы готовы к нормальному диалогу. Иначе мы станем париями. - Как циник и прагматик вы должны понимать, что от фармакологии в современном спорте тоже никуда не деться. - Парадокс в том, что даже в случае со столь популярным ныне эритропоэтином в большинстве анализов видно, что до такой степени завышенный гемоглобин спортсмену просто не нужен. Более того, ухудшает результаты. Но отбери игрушку - и человек психологически рассыплется в прах. Способствует такому мнению и пресса, которая как бы подспудно убеждает в том, что без фармакологии результата в спорте не достичь. Хотя на самом деле допинг крайне редко способствует достижению результата. Хотя бы потому, что тот же ЭПО в подавляющем большинстве случаев употребляется вопиюще безграмотно. - Поясните. - Генно-инженерный препарат типа эритропоэтина - это вещество, которое задействует огромное количество систем человеческого организма. Как шахматная доска. На одной стороне передвигаешь фигурку, а на другой - получаешь мат. Допустим, эритропоэтин вводят спортсмену, в организме которого дефицит железа. И огромное количество образовавшихся эритроцитов, которые должны нести гемоглобин, оказываются «пустыми». Начинают колоть железо, но выясняется, что оно - не той формулы. Не трехвалентное, скажем, а двухвалентное. Берут другое железо - а оно «уходит» в печень и вызывает железистый гепатоз. И уровень гемоглобина вообще перестает играть роль, потому что резко падает выносливость. Другими словами, нужно учитывать огромное количество факторов. В то же самое время существуют способы сделать человека сверхвыносливым безо всякой запрещенной фармакологии. При стандартном уровне гемоглобина добиться интенсивного газообмена в крови. И молочная кислота будет выжигаться с той же скоростью. И все это - без риска попасться, а главное - сохраняя нормальную психику. - Это, простите, требует от тренеров и врачей совершенно иной квалификации. - Согласен. На того же Майкла Фелпса работает Мичиганский университет. Биохимия, всевозможные анализы, видеотехника, позволяющая снимать со всех ракурсов, как вода вокруг спортсмена «плавает». Датчики на тумбочке, измеряющие силу отталкивания и угол, под которым Фелпс входит в воду. За этим спортсменом стоит колоссальная наука. У нас же этого не делается. Там, где иностранный тренер сидит и выписывает графики, чтобы потом их анализировать, наш предпочитает дать горсть таблеток или сделать укол. Самое обидное заключается в другом. Не так давно КХЛ дала мне задание разработать базовую систему оценки функциональной готовности хоккеиста. Чтобы четко понимать, в каком состоянии находится игрок. Я поехал по разным странам, нашел кое-какую информацию у шведов, чехов, финнов, кое-что из Канады мои «шпионы» прислали, все свел воедино - получилась целая книга. Этот труд я показал специалистам, которых давно знаю и с которыми работаю много лет. Но они вдруг как-то деликатно начали уходить от оценок. Говорят: мол, есть один совсем пожилой врач, которому хорошо бы все это тоже показать. Я поехал. И этот дедушка с яснейшими, несмотря на возраст, мозгами вдруг выкладывает передо мной отпечатанную еще на пишущей машинке толстенную рукопись, содержимое которой на порядок выше того, с чем пришел к нему я. Четче, аккуратнее, яснее. И человек говорит, что именно по этой системе он работал 30 лет назад. Причем именно с хоккеистами. Я тут же обратился к хоккеистам того поколения. Они подтвердили: да, именно по этой системе и тренировались. Сейчас этот дедушка у меня старшим экспертом работает. А я собираю все советское и понимаю, что это - идеальная база. У НАС БОЛЬШЕ НЕТ «ЗАПАСНЫХ» ЖИЗНЕЙ - Именно по советским временам я помню, что существовали методы, позволяющие досконально определить, в каком состоянии находится спортсмен в тот или иной момент подготовки. Спрашиваю в связи с биатлоном. Ясно ведь, что с командой в этом сезоне творится что-то непонятное. При этом тренеры говорят, что тоже не понимают, что происходит. - Вы заметили ключевую вещь на самом деле. Все российские спортсмены регулярно проходят углубленное медицинское обследование. По каждому набирается целая пачка бумаг, которые толком никто не анализирует. Одни не умеют, а другие прекрасно понимают, что не это является критерием при формировании сборной команды. Где-то играют роль деньги, где-то - землячество, родственные отношения. А спорт - это индустрия. Конвейер. Поэтому если мы хотим добиться результата, все нужно не только считать, но и правильно оценивать. Есть, например, множество приборов, которые позволяют измерить у биатлониста тремор рук. Можно совершенно четко определить, кому из спортсменов нужно за триста метров до стрельбища начинать «дышать» и к стрельбе готовиться, а кто может продолжать бежать что есть сил. Или же понять, кому вообще противопоказано стартовать в эстафете на заключительных этапах. Но это не используется. Есть некая интуиция. Которая сводится к тому, что тренер говорит: «Мне кажется, надо так...» Прекрасно понимаю: наши тренеры выжимают максимум возможного в той ситуации, в которой находятся. Но этого уже недостаточно. «Так» уже нельзя. Современные разработки не отменяют квалификации тренера, его интуиции, опыта. Они это дополняют. - Боюсь, что огромное количество тренеров прежнего поколения с вами не согласятся. - Знаю. Еще Наполеон говорил: «Отберите у людей свободу, отберите деньги, отберите, что хотите, но не трогайте привычек». Вот только дела это не меняет. Нам позарез нужны современные технологии. В девятнадцатом веке Россия проиграла Крымскую войну потому, что у англичан были нарезные ружья. И тут, и там свирепствовала холера, все было очень плохо и тяжело, но «их» ружья стреляли за 800 метров, а наши - на 200. И несчастные, больные, измученные холерой англичане на чужой территории всыпали хорошей и крепкой русской армии. Но у нас-то сейчас есть все для того, чтобы поднять эффективность работы на принципиально иной уровень. Хотя нечто подобное происходит не только в биатлоне. Не так давно среди специалистов КХЛ был разговор о том, что молодые ребята проводят слишком много игр. Мол, надо законодательно принять решение не выпускать их на лед в третьем тайме. Я вмешался. Говорю: «Подождите, вот данные. У одного игрока, отыгравшего с полной нагрузкой три месяца, все в норме. И нагружать его можно столько, сколько нужно. А у второго - простатит, несколько килограммов лишнего жира и связка надорвана. Вот его не то что в третьем периоде выпускать нельзя, а вообще срочно лечить нужно». - Откуда у вас такие данные? - В КХЛ нам удалось создать медицинский портал, на котором есть обширнейшая информация на огромное количество спортсменов, которых мы «ведем». В ближайшей перспективе там появятся данные на игроков, начиная с 12 - 14-летнего возраста. Я называю это индивидуальной спортивной траекторией. Новые интернет-технологии позволяют очень хорошо отслеживать, что происходит с человеком на протяжении всей его подготовки. Уже не будет такого, как случилось с Алексеем Черепановым. Потому что мы этого не позволим. - У Черепанова действительно было слабое сердце? - Не слабое, а очень больное. Миокардит. На этом фоне жуткие нагрузки в совокупности с большим и довольно быстро набранным весом сыграли трагическую роль. С чем именно был связан тот набор веса - не суть важно. Но если такие изменения происходят, их нужно видеть заблаговременно. Как и многие другие. Если, допустим, я замечу, что у молодого парня ни с того ни с сего высоко «прыгнул» гемоглобин, то позвоню врачу и на доступном языке объясню, где этот врач у меня окажется через месяц, если такое не дай бог повторится. Сейчас если кто-то попытается пройти в КХЛ без всестороннего медицинского обследования, он никогда не получит контракт. А тогда, когда я вел расследование по делу Черепанова и попросил медицинскую историю, то выяснилось, что ее нет. Вообще. Интересно другое: уже после того трагического случая мы вызываем одного молодого спортсмена, по которому наши врачи дали крайне неблагоприятный прогноз. Вместо него приезжает папа и говорит, что берет всю ответственность на себя и готов дать соответствующую расписку. Ему начинаешь объяснять, что сын серьезно болен и может умереть в любую секунду, если немедленно не сменит профессию, а папа стоит на своем: «Я все подпишу». Есть и другие проблемы. Я провел исследование в рамках молодежного резерва: 40 процентов детей в московских спортшколах имеют дефицит витаминов. Это в Москве! А что говорить о провинции? Наша система помогает четко видеть такие вещи. Если вдруг человек пропадает, мы тут же можем поинтересоваться: что случилось? Возможно, у него просто нет денег, чтобы продолжать ездить на тренировки. Такая информация - уже повод, чтобы принять или не принять решение. Соответственно, система позволяет на что-то влиять, более грамотно проводить селекцию. Это же иллюзия, что Россия - огромная страна. Если мы начнем считать, кто где живет, чем питается, у кого есть доступ к спортивной инфраструктуре, к квалифицированной помощи - как тренерской, так и медицинской, - то выяснится, что выбор крайне невелик. И если мы сейчас не начнем эффективно растить и использовать то, что имеем, то ничего и не будет. Главное же - понять, что у нас больше нет «запасных» жизней. Точно так же и с допингом: еще один большой скандал - и наступит крах. 2009 год
|
Вокруг спорта
