Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

На экране колыхались водоросли. Их раздвинула тупая, металлического цвета морда, блеснули зубы... «Так я и думал, - возвращая меня к реальности, раздался голос хирурга: - Связки целые. Поврежден только край мениска. Сейчас все уберем. Ты как, Коль, в порядке?»

В московской больнице имени Боткина шла самая обычная операция. Необычным был пациент - игрок московского «Динамо» футболист Николай Писарев. И, пожалуй, еще то, что с разрешения Сергея Архипова - бывшего хирурга клиники спортивной травмы ЦИТО, а ныне - заведующего хирургическим отделением боткинской больницы - в операционной присутствовали корреспонденты «СЭ».

Большинство спортсменов относятся к травмам мениска философски, как к неизбежной составляющей профессии. Тем более, что современное поколение полностью миновали былые ужасы с обезболивающими уколами прямо в кость и послеоперационные мучительные растягивания сустава и швов. Артроскопия - восстановление поврежденных тканей без всяких внешних разрезов, когда через два крохотных прокола внутрь сустава вводятся видеокамера, позволяющая увидеть внутренность сустава с двадцатикратным увеличением на большом экране, и специальные хирургические инструменты, позволила производить операцию максимально эффективно, а главное - свести к минимуму период восстановления. На второй день пациент может смело наступать на ногу, через неделю-другую - начинать полноценные тренировки. В общем, ерунда, а не травма. Хотя на самом деле это далеко не так.

Менисков в коленном суставе два - внутренний и внешний. Они являются своеобразным буфером, прослойкой между костями бедра и голени. Поскольку концы костей идеально не соответствуют друг другу , это несоответствие заполняется двумя серповидной формы образованиями треугольной формы в поперечнике. Внешний край менисков утолщен, по направлению к центру сустава они истончаются. Именно благодаря менискам коленный сустав очень стабилен, хотя его подвижность достигает 180 градусов вокруг поперечной оси. Собственно, большинство людей живут всю жизнь, не имея при этом ни малейшего понятия, что такое мениск и где он находится. Другое дело - спортсмены. В особенности - представители тех видов спорта, где сустав подвергается разноплоскостной нагрузке - гимнасты, акробаты, фигуристы, реже - легкоатлеты, но прежде всего - игровики , среди которых с большим отрывом статистику травм колена возглавляют представители самого популярного вида спорта - футбола. Дело даже не в том, что футбол сам по себе очень контактен.

В идеале спортсменам следовало бы тренироваться и выступать лишь на высококачественных полях. Но в жизни так почти не бывает. Особенно в России. Играть приходится в любую погоду, даже тогда, когда газон больше напоминает каток или колхозное поле после уборки урожая. Из-за прогрессирующего количества аналогичных травм даже в благополучной Германии пошли на то, чтобы резко сократить период зимней подготовки футболистов, когда значительная часть футбольной работы ведется в манежах (что тоже заставляет ноги переключаться на непривычный режим нагрузок). Человек, которому ни разу не приходилось обращаться к врачам по поводу менисков, в футболе - редкость. Механизм прост: как только нагрузка на ноги превышает физиологическую норму, возникает травма. Сначала - микро, затем повреждения могут приобрести хронический характер. Надрывы мениска (он довольно мягкий) бывают разные - поперечные, продольные, лоскутные. Иногда он полностью отрывается от суставной капсулы. По большущей медицинской статистике наиболее часто страдает внутренний мениск. Как, например, у Писарева.

Впервые футболист оперировался (еще в ЦИТО) пять лет назад. Тогда он повредил мениск на левой ноге. Вторая травма случилась в конце июня - во время матча московского «Динамо» с «Шинником». Сам момент повреждения футболист в пылу схватки не уловил. Но и доиграть не сумел - почувствовал уже привычные и довольно характерные признаки: колено заклинило, появилась боль.

Все различие между операциями заключалось лишь в том, что при первой Писареву дали общий наркоз и проснулся он уже в палате. При второй врач решил ограничиться частичной анестезией, очень популярной при подобных вмешательствах: в поясничную область позвоночника вводится препарат, который полностью «отключает» нижнюю часть тела. При этом пациент, лежа на хирургическом столе, может разговаривать с хирургом и даже наблюдать за ходом собственной операции на экране. Писарев, правда, не рискнул, несмотря на уговоры Архипова («Глянь, Коля, как чистенько мы тебе все убрали. Сейчас краешек чуть подбреем, промоем и можно заканчивать будет...»)

На протяжении нескольких десятков лет - до конца 80-х - операции на менисках были неразрывно связаны с именем основательницы советской спортивной хирургии Зои Сергеевны Мироновой. Сама - заслуженный мастер спорта, знаменитая конькобежка, она как никто другой понимала, насколько важно спортсмену иметь гарантию вернуться в строй после операции. И разработала немало уникальных по тем временам методик. Говорят, своеобразный рекорд Миронова установила в Англии - провела операцию по удалению внутреннего мениска всего за 13 минут. Помню, пациенты ЦИТО и первого московского физкультурного диспансера, где практиковал коллега Мироновой профессор Башкиров, ревниво сравнивали послеоперационные шрамы - у кого меньше и незаметнее.

В обеих клиниках операции проводились минимально травматично. Другое дело, что даже при вскрытом коленном суставе подобраться к задней части мениска - так называемому «заднему рогу», или хотя бы увидеть его полностью и определить, травмирован он или нет, было практически невозможно. Поэтому мениск удаляли целиком и считали это панацеей: мгновенно исчезала боль, в то время как колено продолжало вполне нормально функционировать. Считалось даже, что на месте удаленного мениска со временем образуется регенерат. И лишь с появлением и развитием артроскопии, позволившей хирургам гулять по суставу, как по собственному кабинету, стало абсолютно ясно, сколь уникальная деталь организма - мениск. И что заменить его, к огромному сожалению, не может ничто.

Отсутствие природного амортизатора со временем приводило к тому, что от чрезмерной нагрузки травмировались и стирались толстые и очень плотные хрящи, закрывающие головки костей. Потом начинался деформирующий артроз - заболевание с необратимыми последствиями. Ярким примером может служить история олимпийского чемпиона и многократного чемпиона мира по хоккею Евгения Мишакова.

ЧЕЛОВЕК БЕЗ МЕНИСКОВ

Первый раз Мишакова оперировали в ЦИТО в 1962 году.

- Я обращался до этого к врачам, - рассказывал он. - Но удавалось обходиться без операции. Правда играл часто на уколах. Сделают обезболивающую блокаду, наколенник наденут - и снова на лед. Наше поколение ведь жалеть себя не привыкло: заклинит коленку, посидишь немного, сам себе потихоньку все вправишь, чтобы сустав снова сгибаться начал - и опять все по новой. Болит - так ведь у всех болит. А когда попал к Мироновой, выяснилось, что в колене, как говорится, живого места нет. Пришлось удалять оба мениска полностью. Операция, что и говорить, неприятная была. тогда для обезболивания бедро сильно перетягивали жгутом, делали укол толстенной - в палец - иглой прямо в кость, но со мной это не получилось. Мышцы были, как у слона - у врачей не хватило сил затянуть жгут и попасть иглой в нужное место. Так и резали по-живому.

Восстановился я правда, быстрее, чем кто другой - сразу начал разрабатывать сустав - в ЦИТО тогда специальный станок был - доска на роликах, на которую ногу ставишь и веревочками эту доску туда-сюда двигаешь, чтобы колено начало хотя бы под прямым углом сгибаться. Тоже тяжеловато, но куда деваться? Алик Шестернев тогда в ЦИТО с травмой внутреннего мениска лежал - по сравнению с внешним - и вовсе ерунда, но он так и не сумел полностью восстановиться, футболисты по сравнению с нами всегда хлипкими были. А через пару лет у меня вторая нога заболела. Пять лет на уколах мучался. Отыграл в 1972-м Олимпиаду, и снова лег в ЦИТО. Тоже оба мениска пришлось убирать.

Потом ноги болеть стали, все-таки нагрузки были не маленькими. На льду вроде ничего - я ведь еще за ветеранов продолжал играть - а ходить больно. Сейчас вроде получше себя чувствую, подлечили немножко врачи. Конечно, по ночам суставы ноют, на погоду реагируют. Зато коньки надену - и снова вроде бы все в порядке! Правда, за ветеранов уже не играю. После кризиса спонсоров найти невозможно, пенсия же у нас, «бывших» - меньше пятисот рублей.

ПУТЕШЕСТВИЕ В СУСТАВ

Операция Писарева продолжалась уже полчаса. В полутьме все взгляды были устремлены исключительно на экран, изображение на котором по-прежнему напоминало подводную съемку. По словам Архипова, наиболее трудным поначалу было привыкнуть к тому, что работать приходится не видя рук - наощупь. Лишь соотносить видеокартинку с собственными ощущениями. Специальными миниатюрными (с тонкий карандаш) кусачками хирург уже срезал истрепавшийся край мениска и ввел вместо кусачек столь же миниатюрный электрошейвер - прибор, стоимостью в 27 тысяч долларов. Зашлифовывая поверхность внутри сустава, он комментировал:

- Если мениск просто надорван, его можно сшить. Но только в том случае, если разрыв находится в сосудистой зоне - он снабжается кровью примерно на треть своей ширины. У нас не тот случай. Но и не очень тяжелый - большую часть мениска удастся сохранить. Сейчас практически не бывает случаев, когда повреждение распространяется сразу на два мениска. Даже когда травма велика и сопровождается разрывом коленных связок, как, например, это было у Павла Буре. Кстати, младшего Буре - Валерия - я оперировал по поводу травмы внутреннего мениска еще в ЦИТО, перед его отъездом в Америку. Такая же травма, как у старшего Буре - разрыв крестообразных связок и повреждение внутреннего мениска - была несколько лет назад у футболиста Игоря Колыванова. Его оперировали под Денвером (штат Колорадо) в клинике профессора Стэдмэна, имеющей мировую славу. В принципе, методика у нас та же самая. Опыта, правда, поменьше... Ну вот и все, можно зашивать. Как там у нас Коля?

«Я с вами!» - глухо раздался из под маски голос Писарева. - А что, стадион «Динамо» из окна вправду видать?

ЗАГРАНИЦА ПОМОЖЕТ! НО КОМУ?

Где оперироваться? Вопрос этот занимает многих травмированных спортсменов, и на первый взгляд говорит не в пользу России. Практически весь футбольный столичный «Спартак» предпочитает уезжать на операции в немецкий Леверкузен. Игроки столичных же «Динамо» и «Торпедо» - в Бельгию. В последние годы многие команды футбольной высшей лиги переориентировались на западных медиков. Тем не менее, успешный результат импортные специалисты гарантируют далеко не всегда.

Один из примеров - спартаковец Илья Цымбаларь. Первый раз (еще много лет назад) его оперировали в ЦИТО по поводу повреждения наружного мениска, после чего Цымбаларь полностью восстановился, вернулся в основной состав клуба и сборной России, потом он получил травму на другой ноге и был отправлен руководством клуба в Германию. Восстановление проходило довольно мучительно. Едва начав играть, Илья повредил хрящ в коленном суставе на на той же самой ноге, был прооперирован в ЦИТО (в ходе операции выяснилось, что мениск требует дополнительной подчистки) и снова вышел на высокий уровень игры. Уже после того, как Архипов ушел из ЦИТО он узнал, что Цымбаларь получил очередную травму и в Леверкузене его оперировали снова. В той же клинике с диагнозом «разрыв крестообразных связок и повреждение внутреннего мениска» (снова - вариант Буре) лечился Валерий Кечинов. Нога беспокоит его до сих пор.

Общая реакция всех тех, кому доводилось оперироваться за границей, укладывается в одну-единственную фразу: «Мы там никому не нужны». Общаться с врачами и персоналом (что так любит делать каждый пациент) зачастую не позволяет языковой барьер, да и порядки на Западе иные: заплатил, прооперировался, получил соответствующие рекомендации - и будь здоров!

Специализированных спортивных клиник в Европе всего несколько. В Леверкузене - самая обычная, муниципальная. Естественно, ее техническое оснащение не сравнить со среднестатистическим российским. Но, скажем, в ЦИТО, первом физкультурном диспансере Москвы и (благодаря помощи НФС) Боткинской вся аппаратура - та же самая. Зато опыта работы с выдающимися спортсменами не в пример больше.

Собственно, элита западного мирового спорта предпочитает оперироваться исключительно в спортивных клиниках. Например, в уже упомянутой - под Денвером. По мнению Архипова, такого уровня тухники и организации в России просто не достичь. Это - совсем другая медицина и совсем другие возможности. В личном архиве Стэдмэна - более 25-ти тысяч артроскопических операций. В клинике ЦИТО их количество колеблется от 20-ти до 40 в год. Стэдмэн оперирует в среднем 12 раз в неделю.

Кстати, практически все артроскопические операции на менисках за границей проводятся амбулаторно - пациента отпускают домой через пару часов после того, как отойдет наркоз. В том числе и потому, что каждый дополнительный день в больнице обходится в круглую (даже для состоятельного человека) сумму.

Вспоминая свою футбольную жизнь в Германии, Писарев рассказывал:

- Врачи больше всего озабочены тем, чтобы выкачать из страховых фирм как можно больше денег. Один специалист отправляет к другому, другой - к третьему, причем клиники нередко располагаются в разных городах. Заключить контракт на медицинское обслуживание целого футбольного клуба для таких клиник - большая финансовая удача. Меня убедили прооперировать сломанную в юности носовую перегородку, мотивируя тем, что я не могу полноценно дышать. Во время одного из длительных и очень дорогостоящих обследований я провел много времени в специальной капсуле для томографического компьютерного анализа, хотя и без него знал, что ушиб на ноге у меня пройдет через две недели, а травма приводящей мышцы бедра требует всего лишь краткосрочного снижения нагрузок. При этом начинаешь понимать, что если слепо следовать всем рекомендациям, играть не будешь никогда - залечат.

Иностранцам, правда, проще: сколько бы времени человек не провел в клиниках, он не теряет в деньгах. Если врач сказал, что играть нельзя, ни один тренер не рискнет нарушить рекомендацию, иначе страховая компания в случае травмы спортсмена может взыскать с него немалые деньги. В России все по другому: получил травму - тебе без предупреждения могут урезать зарплату, мотивируя тем, что не приносишь пользы команде. Поэтому все и играют пока позволяет здоровье. Что будет потом - лучше не думать.

Впрочем, Писареву повезло: он ушел домой уже на следующий после операции день, получив напутственный (и чисто мужской) совет Архипова: если встречать будет девушка, выйти из клиники на костылях - для пущего сострадания.