|
|
|
|
|
|||
Семнадцатого апреля 1996 года в Москве на собрании хоккейной команды ЦСКА начальник армейского клуба полковник Александр Барановский объявил, что полковник Виктор Тихонов, возглавлявший команду в течение почти двадцати лет, приказом министра обороны уволен из армии и освобожден от должности главного тренера. Второе решение было вполне объяснимым: по мнению большинства имеющих отношение к хоккею людей, и Тихонов и начальник команды Валерий Гущин, официально являвшиеся арендаторами Ледового дворца ЦСКА и самостоятельно решавшие все проблемы клуба, были для армейского начальства как кость в горле. Это косвенно подтверждалось поспешностью, с которой было принято решение об увольнении: Тихонов тогда был на чемпионате мира в Вене. Интервью с ним там у меня не получилось. Виктор Васильевич сначала дал согласие на беседу, но когда Россия проиграла в полуфинале канадцам, на все высказывания помощников главного тренера Владимира Васильева в прессе решением руководителей команды был наложен мораторий. Прошло время, начались летние Олимпийские игры - и только из газет, доходивших до Атланты, можно было кое-что (по-прежнему крайне мало) узнать о том, что происходит в ЦСКА. Но и тогда сам Тихонов молчал. И лишь в минувшую пятницу он наконец дал согласие на интервью. - Когда вы впервые почувствовали, что над вами стали сгущаться тучи? - Наверное, начинать надо с того, как два года назад в ЦСКА пришел новый начальник - Александр Барановский. В его задачи входило разобраться с футболом, с баскетболом и с хоккеем. Уже через два месяца после назначения Барановского в одной из газет появилась статья «Барановский и пингвины». И мне стало ясно, что самостоятельность хоккейного клуба крепко действует руководству на нервы. - Были ли в течение этих лет предпосылки, позволявшие предположить, что вся история закончится попыткой полностью отстранить вас от дел? - Конфликтов у нас не было. Так, разногласия. А в целом - нормальные рабочие отношения. Я понимаю, что журналистам, прежде всего, нужен скандал. - Например, как Тихонова не пускают в ЦСКА? - Естественно. А вся история гораздо продолжительнее. Сейчас ведь уже мало кто помнит, что, когда Советский Союз перестал существовать, в армии тоже начались очень большие проблемы. И настолько серьезные, что на их фоне хоккейная команда не интересовала вообще никого. А нам нечем было платить людям зарплату. При чем не месяц-другой, а более полугода. Я очень хорошо помню, как Буцаев, Коваленко, Михайловский подошли ко мне и сказали: «Виктор Васильевич, мы больше не можем, у нас нет денег». А когда я спросил, на что же они живут, ответили -причем я видел, насколько им стыдно говорить об этом, - что после тренировок подрабатывают на своих машинах частным извозом. Что я мог сказать? «Не уезжайте?» Вот в тот год и уехали сразу 13 человек. Причем в большинстве игроки, которых мы пригласили в ЦСКА, чтобы хоть немного поднять команду. Никто же не думал, что развал системы будет иметь столько последствий во всех областях. Более того, кто-то из больших начальников посчитал, что игровики вполне способны окупать себя сами. Как на Западе - за счет зрителей. Но в той же Америке билет на хоккей всегда стоил 30 - 50 долларов. - А у нас - 3 рубля? - Если бы! По тем временам рубль двадцать был максимальной ценой, потому что, как считалось, прежде всего надо учитывать интересы рабочего класса. Единственным выходом в то время было срочно брать все в свои руки. И то мы совсем не были уверены, что это действительно станет выходом. - Тем не менее, была создана коммерческая организация «Хоккейный клуб ЦСКА». А в глазах обывателей, насколько можно судить по публикациям того времени, все выглядело еще проще: Тихонов и Гущин прибрали к рукам клуб, а заодно и Дворец спорта. - Письмо о передаче хоккейного клуба созданной нами структуре, разрешавшее нам действовать самостоятельно, подписал министр обороны. Был еще один документ - об аренде Дворца спорта. Я не хотел его подписывать, потому что у нас попросту не было денег платить за аренду. К тому же существовал указ президента, запрещавший военнослужащим заниматься коммерцией, с каким бы видом деятельности она ни была связана. Но меня вызвал к себе заместитель Грачева - генерал Кондратьев и в приказном порядке сказал: «Бери дворец в аренду и делай все, что считаешь нужным. У Министерства обороны нет денег, чтобы вас содержать. Я слышал, вы собираетесь заключить договор с американцами? Если они готовы дать деньги - заключайте. Другого выхода нет»... Учредителей в «ХК ЦСКА» сначала было пятеро, - продолжал Тихонов. - В их числе довольно солидные, как нам тогда казалось, банки, один из которых сразу же вызвался дать 145 миллионов, другой -350. Четыре года назад этих 500 миллионов нам хватило бы на два года. Но все это оказалось липой. Если подсчитать, сколько людей за это время нас так или иначе обманывали, собьешься со счета. Сейчас учредителей тоже пятеро - гораздо более надежных. А тогда получилось, что мы с Гущиным остались вдвоем, не зная о коммерции практически ничего. Если раньше я приходил на склад и получал все, что мне нужно, то, как только стал хозяином, столкнулся с тем, что сначала надо заработать, потом купить, а только затем брать. При этом каждый истраченный на команду доллар согласно российским законам немедленно попадал под двойное налогообложение. Доходов же не было никаких. - А субаренда, реклама? - Мы заключили договор о совместной деятельности с ЦСКА - указ президента не позволял ввести его в состав учредителей. Согласно этому документу ЦСКА несет ответственность по пяти пунктам, мы - по 12. Выполнено соответственно 2 и 11. В этом году бюджетными деньгами были оплачены только коммунальные услуги. Клуб не профинансировал ни единого выезда команды на игры, хотя договор это предусматривал. А каждый выезд - это 60 - 80 миллионов. Более того, мы платим за лед, который арендуют детские школы, хотя формально они не имеют к нам никакого отношения. Платим тренерам, обеспечиваем инвентарем, организовали детский лагерь. Все это только по одной причине: рано или поздно эти дети окажутся у меня в команде. И в моих интересах обеспечить им возможность тренироваться. К сожалению, я не всесилен. - Мне приходилось слышать, что, несмотря на вашу юридическую правоту в истории с увольнением, исход дела во многом решили ваши популярность и авторитет. Другого бы смяли. - Это и ужасно! Барановский открытым текстом говорил мне, что ЦСКА - это воинская часть, в которой он - командир, и соответственно только он будет диктовать порядки. Так оно, в общем-то, и было. Например, по договору об аренде тренировочный каток, как и Дворец спорта, принадлежал хоккейному клубу. Нас уговорили сдать его на год под стоянку машин фирме «Мерседес». Каток в любом случае требовал ремонта, и мы полагали, что за год найдем необходимые средства. Дворец спорта нельзя эксплуатировать безостановочно. Постоянно держать лед в помещении такого объема - слишком дорогое удовольствие. Но когда мы вернулись с очередного сбора, то увидели, что каток почти полностью заново забетонирован, стоят балки, перегородки. Выяснилось, что разрешение дал Барановский. Многие не знают и того, что все армейские спортивные объекты - это собственность государства, а не армии. И договор об аренде подписывали руководители не ЦСКА, а Госкомимущества. Что же касается моего увольнения, то Барановский в нужный момент открестился от всего заявлением, что все решения по делу Тихонова принимал не он сам, а министр обороны. - Кстати, в Вене вы сказали, что не считаете возможным обсуждать тему своего увольнения до тех пор, пока не приедете в Москву и не переговорите с Грачевым. Эта встреча состоялась? - Аудиенцию мне назначали трижды. И все три раза она не состоялась: мне каждый раз сообщали, что министра в срочном порядке куда-то вызвали. Один раз мы столкнулись в приемной, Грачев на ходу бросил, что у него нет никаких сомнений в том, что я - лучший специалист, что он обязательно со всем разберется, но сейчас должен спешить - дела. В принципе меня еще в феврале «по-дружески» поставили в известность, что подписан приказ о моем увольнении из армии. Уже после возвращения из Вены я узнал, что подписан он был в ноябре. И, естественно, сразу понял, почему постоянно задерживались какие-то выплаты со стороны армейского клуба: все ждали более серьезных событий. - Одна из причин, которую назвал Барановский, комментируя ваше освобождение от должности, - слабое выступление ЦСКА на протяжении последних четырех лет. - Давайте начнем с того, что за последние три года перед командой вообще не ставилось никаких задач. Это не оправдание, а простая констатация факта. Совершенно очевидно, что если ты ставишь задачу, то должен хоть в какой-то мере обеспечить ее выполнение. С тех пор как два года назад сменился заместитель Грачева Кондратьев, который был в курсе всех наших проблем, ни я, ни главный тренер футбольной команды Александр Тарханов в глаза не видели человека, который в спорткомитете Министерства обороны отвечает за футбол и хоккей. Зато вдруг выясняется, что я - жулик и бандит, а они «не пойдут ни на какие компромиссы». Если я вам покажу все документы, которые по нашему с Гущиным поводу приходили в различные инстанции, вы ужаснетесь. Вплоть до запроса в наркологический диспансер, не состоим ли мы там на учете. - Теоретически все объяснимо: когда все были уверены в том, что хоккейной команде ЦСКА - и Тихонову в том числе -уготована голодная смерть и большая братская могила, никто не намеревался разделять подобную участь. И вдруг выяснилось, что все не так, команда играет, на матчи ходят зрители, пьют бесплатное пиво... - Бесплатным-то оно было для зрителей. Мы же платили из собственного кармана. - Кстати, чья была идея? - Американская. Нам очень доходчиво объяснили, что если в рекламу
на первых порах не вкладывать 60 процентов, о прибыли можно забыть
вообще. Что, если мы хотим заинтересовать рекламодателей, - Но, несмотря на всю вашу юридическую правоту, Дворец спорта был оцеплен, и вас туда не пускали. - Я всю жизнь проходил в любые двери, причем большей частью без пропуска. И вдруг оказался в ситуации, когда эти мальчишки-солдатики мне говорят: «Товарищ Тихонов, нам приказали вас не пускать». И просят у меня автограф... Вот интересно, что сделали бы вы в такой ситуации? Полезли бы в драку? В одном из очень высоких правительственных кабинетов мне сразу же посоветовали вызвать ОМОН. Я мог бы сделать именно так - и добился бы сумасшедшего скандала. Но это не метод: юридическими вопросами должны заниматься профессионалы. Мы обратились в суд, делопроизводство заняло 25 дней, после чего, не вызывая ни одну из сторон, свое определение вынесла районная прокуратура, затем - арбитражный суд. Потом было третье заседание, на котором вновь было вынесено определение о том, что действия ЦСКА беззаконны, и только после этого мы действительно вызвали ОМОН. Я, кстати, предлагал тому же Волчкову продолжать нормально тренироваться вместе, пока вся эта история будет рассматриваться. Но нас, видимо, решили уничтожать до конца. Были срезаны замки в раздевалках, отключены свет, телефон, вода. Просчитывалось, через какие двери мы можем проникнуть на каток, в зал. Пытались перекрыть доступ даже на базу в Архангельском. При этом никто не думал, что сорванной оказывается не только подготовка моей команды, но и команды самого Волчкова. - Вас не шокировала скорость, с которой от вас открестились практически все ваши игроки? - Все это легко предсказывалось. Когда я вернулся из Вены, мне показали
письмо на имя Грачева с просьбой не допускать моего снятия с работы,
которое подписали все без исключения хоккеисты. Но потом им, видимо,
просто сказали, что Тихонова нет и не будет, что получать в новой
команде все будут на порядок выше, что клуб гарантирует шесть квартир
в течение года, в то время как Тихонов за шесть лет не пробил ни
одной...Наверняка были и другие аргументы: в команде семеро военнослужащих.
Найти - Где же вы с ними тренировались? - В Архангельском. Приезжали на своих машинах, правдами и неправдами договаривались, что нас будут пускать на базу после тренировки - помыться. Иногда удавалось, иногда нет. Самым страшным был момент, когда мы впервые вышли на лед в ЦСКА и в разгар тренировки во всем дворце вырубили свет. Я просто оцепенел: на льду шайба, а ничего не видно. Случиться могло все, что угодно. Вот тогда я очень четко понял, что, если хоть один парень получит травму, я не остановлюсь ни перед чем, но виновные пойдут под суд. - Насколько вы сами были уверены в том, что в чемпионате России будет играть ваша команда? - Президентский совет федерации хоккея принял решение в нашу пользу практически сразу, как только изучил наши документы, хотя руководство второй команды направляло письма во все инстанции. По уставу вместо нас кто-либо может играть только в том случае, если моя команда самораспустится или мы просто откажемся принимать участие в чемпионате. Поэтому было сказано: или две команды договариваются, чтобы была общая сборная, или, согласно спортивному принципу, в высшей лиге играет Тихонов. - Вы лично готовы договариваться? - Сейчас уже нет. И тренерский и игровой составы сформированы на 90 процентов, в том числе из тех, кто до последнего стоял на моей стороне, зная, что, если я проиграю, их уничтожат. Тем более та сторона до сих пор бьет себя в грудь и заявляет, что нет и никогда не было такой команды «ХК ЦСКА». - Ну, в общем-то болельщики больше привыкли к другому названию... - Так и «Динамо» согласно юридическим документам называется «ХК Динамо». Суть-то не меняется. - Вы не раз говорили, что в связи с массовым отъездом игроков в НХЛ вынуждены каждый год начинать всю работу по созданию команды заново. У «Динамо» в прошлом году перед началом сезона уехало ничуть не меньше народу, чем в ЦСКА. Но клуб стал чемпионом, ваши же успехи гораздо скромнее. - Главная причина, на мой взгляд, заключается в том, что «Динамо» на три с лишним года опередило нас в финансовых вопросах. Когда в НХЛ начали уезжать первые игроки, их контрактами, если помните, занимался «Совинтерспорт» и «Моспрофспорт». Деньги, естественно, шли им. В армии на то время ни одному клубу нельзя было иметь свой валютный счет. Если приходили какие-то суммы, то они моментально распределялись между всеми видами спорта, а в ЦСКА их 37. С ИИХФ и НХЛ мы заключили договор, связанный с продажей и покупкой игроков, только полтора года назад. Причем не получили пока практически ни одной серьезной компенсации. В «Динамо» ситуация сложилась несколько иначе. Там если клуб получал деньги за хоккеистов, то расходовались они только на хоккей. Соответственно у динамовцев гораздо раньше, чем у многих других, появились деньги на покупку игроков. Посмотрите, какие хорошие ребята у них выросли во второй команде. К тому же они прошли практику, постоянно играя рядом с первым составом. Я безумно благодарен динамовцам за то, что они нам дали своих игроков, чтобы хоть таким образом поддержать в той ситуации, которая у нас сложилась. - Это действительно приятно. - Очень. Я предполагал, что придется искать варианты, но не ожидал такой солидарности. Не было тренера, который не подошел бы ко мне и не предложил хотя бы одного игрока. Причем началось это еще в Вене. Подходили даже те люди, с которыми у меня в свое время были очень сложные отношения. На Совете федерации меня тоже поддержали все. Впрочем, наш состав известен, судить вы можете сами. А что до уровня игры (я возвращаюсь к вашему вопросу о «Динамо»), то, к сожалению, практически ни одной из наших команд не удалось, например, показать классную игру в европейских турнирах. Это касается не только хоккея. Возьмите любой вид спорта: волейбол, гандбол, водное поло - везде идет сумасшедший развал. - Но еще четыре года назад хоккейная сборная под вашим руководством выиграла Олимпийские игры. - Да. И проиграла чемпионат мира. Мало ведь кто знает, что перед чемпионатом мира все, кто уже играл в НХЛ, приехали в Москву с запретом выступать за сборную. И даже принимать участие в тренировках. Единственный, кто получил разрешение играть, - Дмитрий Миронов. Всем остальным руководители команд написали: «Не рекомендуем». А если руководство НХЛ говорит «Не рекомендуем» поверьте, ни один из хозяев не станет ни о чем спрашивать. Просто не пошлет игрока. Там же совершенно другой подход: высказался против - до свидания, найдем на твое место другого. Игрок там подчиняется беспрекословно, а, приехав в Россию, начинает качать права. Потому что здесь это можно. Самое обидное, что те же американцы взяли все самое лучшее, что всегда было в советской команде. Дисциплина, порядок. Ваша же газета пишет с Кубка мира: американцы постоянно вместе, телефонные разговоры строго ограничены, все подчиняются общим правилам. Делается все, чтобы окружающие видели, что это - команда. Большой технической прибавки дисциплина не дает. Но она создает коллектив. У нас же как-то незаметно коллектива не стало. - Неудачное выступление сборной России на Кубке многие склонны объяснять тем, что состав команды заявлял еще Владимир Васильев и этот состав оставлял желать лучшего. - Сейчас можно называть любые причины. Кстати, после чемпионата мира я лично уговаривал Васильева не подавать в отставку. Советовал составить четкую программу подготовки, расписать все от подъема до отбоя. - Я более чем уверена, что такую программу просто не приняли бы игроки. - Вот тогда действительно был бы повод для отставки. Думаю, Васильев предвидел, что в сборной сложится именно такая обстановка. - М-м-м... Излишне демократическая? - Назовем так. За свою жизнь я пересмотрел очень многие вещи, но
по-прежнему убежден, что в команде должна быть железная дисциплина.
Это принципиально важно. Когда игроки готовы физически, а общий
командный дух таков, что друг друга чувствуешь с полувзгляда, то
игрок уже не думает, бежать или не бежать, принимать шайбу на себя
или не принимать. Он бежит и делает все автоматически. В Вене я очень много разговаривал с Владимиром Юрзиновым, который лишний раз подтвердил: все лучшее, что когда-либо делали в сборной мы, сейчас воспринято иностранцами. Причем сопровождается очень высоким материально-техническим уровнем. А значит, вдвойне приносит результат. Если за границей тренер требует повторить упражнение 100 раз, то спортсмена не надо контролировать - он сделает 110. Их так приучила жизнь: если за услуги тренера плачены деньги, то его надо использовать на всю катушку. Возьмите Хомутова и Быкова, которые играют во Фрибурге: они проводят на льду по 60 - 70 процентов игрового времени. Из них выкачивают все. Когда в НХЛ заканчивается сезон, легионеры всегда выжаты до предела. Я видел, как там ребята играют с переломами. Их не заставляют. Просто говорят: не можешь - не выходи. Но твое место будет занято. Каким бы соблазнительным ни был контракт, его всегда приходится отрабатывать до последнего цента. - Я не раз убеждалась в том, что вы неплохой предсказатель. На ваш взгляд, наступит момент, когда хоккеисты начнут возвращаться из Америки в Россию? - Да. В первую очередь пойдет отток из фарм-клубов. Материальные условия уже сопоставимы. У нас есть команды, в которых сейчас платят в три раза больше, чем в фарм-клубах. К тому же здесь - свои стены. Это очень много значит. Парадоксально, что все, кто приезжает из НХЛ, в один голос говорят, что не надо уезжать рано, надо наигрывать класс здесь. Но все тем не менее предпочитают учиться на своих ошибках. Серьезно же о возвращении игроков можно будет говорить только тогда, когда спорт получит поддержку на правительственном уровне. Пока этого нет, работа любого тренера в России по большому счету бесперспективна. - Вы понимаете это и в то же время не собираетесь никуда уезжать, как это сделал бы на вашем месте любой здравомыслящий человек. Как это сделал тот же Юрзинов. - Я ждал, когда вы зададите мне этот вопрос. Кстати, Юрзинов в Вене предлагал мне работать вместе. - В Финляндии? - Где угодно: в Финляндии, в Канаде, в Америке, в Швейцарии... Я не хочу там работать. И мне безразлично, что по этому поводу думают другие. - А что вы думаете о себе как о тренере? Скажем, способны ли вы объективно сравнить Тихонова сегодняшнего с Тихоновым десятилетней давности? - Думаю, сегодняшний лучше. Более битый, более опытный. А главное, я по-прежнему не боюсь рисковать. - Но в отличие от прежних времен вы полностью отстранены от сборной. Я, наверное, никогда не смогу забыть ваших глаз на чемпионате мира в Вене: у вас был взгляд человека, который всю жизнь брал ответственность на себя, но который сейчас ни за что не отвечает. Неужели вам не было унизительно чувствовать себя в этой роли? - Мне было неважно. Но если меня снова - все равно в какой роли - позовут, я пойду. В интересах дела иногда следует забывать о самолюбии. - Что ж, успеха... Кстати, я все хотела спросить: что вы сделали с кортиком, который вам подарили при увольнении из армии? - Дома лежит. Мне вообще-то Грачев пистолет обещал именной. Но не дал. Побоялся, наверное, что отстреливаться начну… 1996 год
|
Хоккей - Тренеры
