|
|
|
|
|
|||
Приезд Павла Буре в Москву летом 2001-го был более чем заметным. Чуть ли не с самолета Павел отправился в один из Макдональдсов столицы - на благотворительную акцию. Уже было известно, что он не намерен принимать участия в чемпионате мира, поэтому, видимо, и вопросов у подъехавших на мероприятие журналистов было немного. Вовсю веселились лишь фотографы. Едва Буре занял место в окошке на раздаче, сменив Филиппа Киркорова, посыпались реплики: «Паша, высунь голову! Паша, сними очки!...» Две старушки, наблюдавшие за действом издали, комментировали увиденное по-своему: «Чтой-то он бледный? Киркоров - так кровь с молоком». - «Так он разве работает? А целый год шайбу гонять - набегаишси...» Встретились мы значительно позднее. В тихом ресторанчике одной из элитных московских гостиниц, где никто не мешал разговору. - Не успели устать от Москвы? - Никогда от нее не устаю - вырос ведь здесь. Приезжаю - и первое чувство, что я, наконец, дома. - Еще год назад все ваши передвижения по столице сопровождались постоянным отражением в светской хронике. Сейчас совсем иначе. Изменился образ жизни? - Дело, скорее, в том, что раньше я проводил в Москве гораздо меньше времени. Приезжал на две-три недели, самому хотелось где-то побывать, что-то новое увидеть. Сейчас же приехал на четыре месяца. И то недавно прочитал, что мой дом во Флориде ограбили, пока я где-то там в Америке играл. Где играл? В какой Америке? - Сплетни сильно раздражают? - На такие вещи я давно внимания не обращаю. - Из чего складывается ваш обычный день в отпуске? - Никаких предварительных планов. В Америке на протяжение сезона вся жизнь расписана по часам - во сколько проснуться, что есть, во сколько есть, когда какая тренировка... От этого очень устаешь. И когда можно позволить себе полное отсутствие режима, это само по себе становится огромным удовольствием. - Но ведь была запланированная акция в Макдональдсе. Для чего вам это нужно? Для имиджа в России, дополнительной популярности, или же это коммерческий проект? - Вовсе нет. Просто незадолго до нее я познакомился с президентом корпорации Macdonald's в России. Он и рассказал мне, что фирма много занимается благотворительностью, финансировала, например, строительство реабилитационного центра для детей-инвалидов. И предложил мне поучаствовать в акции по сбору денег для этих детей. Я сразу согласился. - Не чувствовали себя при этом мартышкой в окошке? - Людей-то можно понять. Им же любопытно увидеть, как живой Буре продает гамбургеры. Мне самому, если честно, было интересно. Особенно, когда понял, что далеко не все покупатели знали, что проходит какая-то акция. И просто цепенели, видя меня на раздаче. Что же касается давно запланированных и по-настоящему важных для меня мероприятий, было одно - я привез хоккейную форму для детской школы ЦСКА и деньги - ветеранам хоккея. - Вам посоветовали это сделать, или так решили сами? - Сам. - По многим публикациям накануне чемпионата мира, чувствовалось, что игроки НХЛ, которые могли бы приехать в Германию, не очень туда рвутся. Получается, желание отбил чемпионат мира в Питере? - Сложный вопрос. Я до сих пор иногда тот чемпионат вспоминаю, пытаясь понять, почему мы так сыграли. Почему вообще так бывает, что ничего не получается? Помню, когда я однажды забил восемь голов за три игры, американские журналисты прохода не давали: «Как тебе это удается? Что ты делаешь по другому?» Да ничего не делаю! Откуда не брошу - шайба заходит в ворота. Каждый бросок - гол! А потом вдруг перестает заходить. Одну игру, другую, третью... И сразу появляется неуверенность. Сам перестаешь верить, что забьешь. Более того, чем больше стараешься - тем хуже результат. Такое состояние у всех нас было в Питере. А кроме того, было очень много вранья.Я сам видел заметку о том, что мы пьем, гуляем в ресторанах накануне игры, хотя именно в тот день мы носа с базы не показывали. Даже Якушеву газету принес: «Как, - говорю, - мы к этому относиться должны?» Опять же, высказывания бесконечные доносились - мол, кто вообще этих профессионалов звал? Но ведь звали! Обхаживали со всех сторон, уговаривали приехать. И люди приехали - в свой отпуск, между прочим. Ради чего? Чтобы сыграть заведомо плохо? Но ведь это чушь! У меня до сих пор в памяти пример канадцев стоит. Их четвертое место в Нагано для всей страны стало трагедией. В полном смысле этого слова. Национальный траур. Но тут же было сказано: «Да, мы провалили Игры. Но сейчас должны забыть об этом и готовиться к следующей Олимпиаде». - Но ведь у вас все перечисленное не отбивает желания играть за Россию? - Конечно же отбивает. Понимаю, что слухи вокруг игроков НХЛ кому-то просто выгодны. Но я играю не для этих людей. А для тех, кто по-настоящему любит хоккей. - Какие чувства вы испытываете, играя классно за свой клуб, но при этом не имея никакой возможности повлиять на игру команды в целом? - Стараюсь в любой ситуации сделать все, на что способен. Остальное от меня зависит мало. И значит бессмысленно по этому поводу переживать. - Но обидно, наверное, сталкиваться с постоянным невезением - то команда не та, то тренеры... - Во-первых, я никогда этого не говорил. Более того, не считаю, что мне в чем-то крупно не повезло. В любой ситуации всегда можно найти как положительные стороны, так и отрицательные. Жизнь гладкой не бывает. - Вы никогда не обсуждаете действия тренеров. Неужели настолько все равно, чьи указания выполнять? Или все-таки анализируете, сравниваете? - Знаете, чем, на мой взгляд, классный тренер отличается от всех остальных? Умением максимально использовать лучшие качества каждого из своих игроков. Я ведь прошел очень многих. Видел случаи, когда игрока, умеющего только толкаться, пытаются заставить забивать голы. А потом обвиняют, что не забил... - Неуверенность тренера в своих действиях чувствуется на льду? - Я чувствую всегда только одно - доверяет мне человек, или нет. Когда это доверие есть, появляется колоссальная уверенность в собственных силах. - Такие люди в вашей карьере встречались часто? - Безусловно. Мне полностью доверял Тихонов в ЦСКА. В «Ванкувере» - Пат Куинн, Майк Кинэн. Точно так же доверяет Дуэйн Сартер, который в этом сезоне пришел в «Пантерз» - я еще успел поиграть против него. Особенно запомнилась работа с Куинном. При всей сложности отношений между нами, когда Куинн стал генеральным менеджером, я неизменно чувствовал абсолютное доверие с его стороны ко всему, что делаю на льду. Вся команда при нем играла здорово. Ведь если вспомнить 94-й год, мы, по логике, должны были в первом же круге плей-офф вылететь. А дошли до финала. Настрой тогда у всех был бешеный - никогда больше не видел, чтобы команда так играла. - А какие воспоминания оставила работа с Юрзиновым в Нагано? - Мы слишком мало времени были вместе. Но осталось ощущение удивительной слитности всей команды. Причем, с самого первого дня. Такого я тоже никогда не видел, чтобы люди разъезжались - и благодарили друг друга. - Многие склонны считать, что новое поколение российских тренеров не выдерживает, к сожалению, никакого сравнения с предыдущим. У вас есть точка зрения на этот счет? - Я ни с кем из них не работал. А судить за глаза - будет нечестно. Да и сравнивать вряд ли стоит. Хотя бы потому, что раньше на сборную команду работал весь Советский Союз. Сейчас укомплектовать команду гораздо сложнее. Сами понимаете, если у тренера нет достаточного количества классных исполнителей, то каким бы великим он не был... - Многие люди моего поколения до сих пор убеждены, что таких звезд, какими были в свое время Харламов, Рагулин, Фирсов, Старшинов, в нынешнем хоккее просто нет. Так же как в НХЛ нет игроков, сопоставимых по масштабу личности с Бобби Орром, Бобби Халлом... - Не согласен. Из всех тех, кто когда-либо играл в хоккей, самым великим я считаю Уэйна Грецки. В первую очередь, даже не по статистике, а по игре. И рядом не поставил бы ни Бобби Халла, ни Бобби Орра. Ни по каким показателям. - А интересовались когда-нибудь тем, как играли выдающиеся хоккеисты эпохи Анатолия Тарасова? - Честно говоря, нет. Спорт ведь уже совсем другой. Взять легкую атлетику: раньше стометровку бегали за 15 секунд, сейчас - за 9. И мне интересно именно это. Вообще считаю, что сравнивать времена бессмысленно. Хотя сам иногда ловлю себя на том, что смотрю на молодых и думаю: во времена моей юности все было другим. - Лучше? - Что-то было лучше. А что-то нет. В те времена мы бы вряд ли в этом ресторане сидели. Стояли бы где-нибудь в очереди за едой. - Зато как хоккеист вы росли в окружении таких игроков, каких поискать. - В этом, безусловно, повезло. Когда я попал в ЦСКА, там играли Макаров, Ларионов, Крутов... Для меня до сих пор самые великие игроки прошлого - они, а не Фирсов, не Рагулин, не Якушев. Потому что изо дня в день видел, как они тренировались, как играли. Даже в НХЛ, когда я забивал 50 голов, а Макаров - 24, он все равно был для меня лучшим. Это же чувство я всегда испытывал к Гретцки. Каждый раз, выходя против него, с упоением смотрел как он играет, что делает на льду. Хотя сам, случалось, забивал за сезон вдвое больше. - Этот пиетет сохранился до самого конца карьеры Гретцки? - Да. Был, правда, случай, который меня сильно потряс. Когда Уэйн официально объявил о том, что уходит, журналисты спросили (это интервью напрямую транслировали на всю Канаду), есть ли что-то, что могло бы отсрочить его уход? И он ответил: «Я бы остался еще на год, если бы в «Рейнджерс» попал Павел Буре». Более высокой оценки моей спортивной деятельности мне не приходилось получать никогда в жизни. - Так значит, слухи о вашем переезде в Нью-Йорк имели под собой почву? - Видимо, да. К сожалению, от меня это не зависело. - Выступать, как Игорь Ларионов - после 40 лет - не собираетесь? - Не получится. Здоровье не то. Надо же реально оценивать свои силы. После повторного разрыва крестообразных связок за всю историю НХЛ кроме меня продолжали играть лишь два человека. Я и так счастлив, что после второй операции играю уже два года. - И, видимо, хотя бы изредка задумываетесь на тему - а что потом, когда хоккей закончится? - Знаете, я как-то услышал интервью с парнем, который написал несколько песен, одна из которых стала сумасшедшим хитом. Заработал он на ней около 20-ти миллионов долларов. И на вопрос о творческих планах ответил: «Теперь я буду жить!» Мне очень эти слова понравились. - О том, чтобы по примеру Гретцки и Марио Лемье стать хозяином хоккейной команды, вы не думали? - Думал. Но пока абстрактно. - А стать тренером, как Фетисов? - Совершенно не уверен, что смогу кого-либо научить тому, что умею сам. Помню, сильно обиделся на партнера, который не сделал того, что, с моей точки зрения, было элементарно. Тренер же потом мне объяснил, что тот игрок просто не был способен сыграть так, как сыграл бы я. Не дано. Соответственно и обижаться бессмысленно. Так же, как и браться за тренерскую работу. Я ведь буду продолжать относиться к игре со своей точки зрения. А не с той - способны ли игроки реализовать мои указания. Если чему и буду учить, так только кататься на коньках. - Серьезно? - Абсолютно. Вы не представляете, как много хоккеистов не умеют правильно кататься. А я умею и могу научить. Просто в свое время повезло с тренером. Работал такой в ЦСКА - Александр Дмитриевич Бирюков. Когда мне было 14 лет, и все говорили, что в 16 наверняка уже буду играть в команде мастеров, он однажды подошел ко мне и сказал: «Ты катаешься очень быстро и очень хорошо. А если хочешь кататься лучше всех в мире, давай работать». Два года мы бились исключительно над техникой шагов. Причем Бирюков стремился не только их правильно поставить, но и довести все движения на льду до полного автоматизма. - Неужели это так важно для хоккеиста? - Полшага, выигранные у соперника, - это иногда очень много. - Американские психологи не раз замечали, что многие талантливые дети из негритянского гетто, которые попадают в баскетбол и становятся в 20 лет миллионерами, зачастую не выдерживают свалившегося на них богатства - ломаются. Каково это вообще - проснуться миллионером? - Я же не из гетто. - То есть, не считаете, что жизнь в Советском Союзе времен 80-х и в американском негритянском гетто сопоставимы? - Разница в другом. В 19 лет я уже был чемпионом мира и заслуженным мастером спорта. Получал зарплату, которую в СССР имели единицы. Имел дачу, полностью обставленную квартиру, машину, одежду покупал исключительно за границей... Помню, когда получил совершенно сумасшедшую по тем временам премию за выигранный чемпионат мира - 9 тысяч долларов - был искренне уверен, что этих денег мне хватит на всю оставшуюся жизнь. Даже в раздевалке сказал об этом. Поэтому когда стал играть в НХЛ и подписал самый первый контракт на 400 тысяч канадских долларов, был крайне удивлен вопросу: что на эти деньги уже успел себе купить? «Ничего, - отвечаю, - у меня и так все есть». Хотя мыслил я в то время советскими категориями. Ужасно радовался, например, когда обзавелся в Ванкувере собственной квартирой. Пришел на тренировку и в раздевалке говорю: "Ребята, у меня квартира своя!" Они переглянулись и спрашивают: «Ну и что?» - Положение звезды НХЛ предполагает некий имидж - машина определенной марки, престижное жилье, одежда. Насколько вы руководствуетесь этими соображениями? И можете ли позволить себе покупать не то, что положено, а то, что нравится? - Я всегда руководствуюсь последним. Делаю то, что сам считаю правильным. И веду себя так, как считаю правильным. Квартиру в Майами, например, купил только потому, что мне очень понравился и сам дом, и место, где он расположен. Вообще всегда нравились большие дома и просторные квартиры. - А как выбирали квартиру в Москве? - По тому же принципу. Понравился район, понравился проект дома. - Безрассудные покупки или поступки вам совершать приходилось? - Совсем безрассудные - нет. Я вообще склонен сначала думать, прежде чем что-то совершить. - Насколько вы склонны делиться своими проблемами с окружающими? - Не люблю. И не люблю, когда другие начинают плакаться о своих несчастьях. Проблемы есть у всех. Но это не повод грузить окружающих собственными отрицательными эмоциями. - А жалко самого себя вам бывало? - Разве что в 99-м, когда второй раз колено порвал. Это была даже не жалость, а, скорее, отчаяние. От того, что рушатся планы, что не можешь работать, что уходит время. Помните поговорку насчет того, что сколько вложишь, столько и получишь? Так она неправильная. Вкладывать надо как минимум вдвое больше. И за все рано или поздно приходится платить... 2001 год
|
Хоккей - Спортсмены
