|
|
|
|
|
|||
Это интервью с Павлом Буре состоялось в 1998-м, когда бастующий форвард «Ванкувер Кэнакс» был в Москве - тренировался и ждал решения дальнейшей участи. Комментировать ежедневно появляющиеся новости по поводу того, в какой команде он хотел бы играть, Буре отказывался. «К чему обсуждать то, что никаким образом от меня не зависит?» - справедливо заметил хоккеист, сказав лишь, что по его соображениям перебраться должен скорее всего на восточное побережье США. И добавил: «Я всерьез намеревался уйти из «Ванкувера» еще год назад. Но потом решил подождать. Потому что тогда в глазах многих я был игроком, только-только оправившимся после тяжелой травмы. Сейчас же на меня смотрят как на человека, забившего 50 шайб в сезоне и ставшего лучшим нападающим Олимпийских игр». - Насколько мне известно, желание уехать из Ванкувера появилось у вас не год назад, а гораздо раньше. Когда и почему? - Первый раз я заговорил о том, что хочу поменять клуб в 1995 году, отыграв в команде четыре года. Сказал об этом генеральному менеджеру Пэту Куинну, с которым был в очень доверительных отношениях. Он выслушал и сказал: «Поиграй пока, а там посмотрим». Потом я получил травму, долго лечился, а год назад снова вернулся к разговору. Беседовали мы с Куинном один на один, что называется, при закрытых дверях. Я напомнил ему наш первый разговор, сказал, что у меня было достаточно времени, чтобы принять окончательное решение, я хорошо его обдумал и по-прежнему прошу обмена. Куинн так же откровенно сказал: «Мне очень жаль, что ты принял такое решение. Скажу честно, не хочу тебя отпускать, но чисто по-человечески понимаю и согласен пойти навстречу. Не обещаю, правда, что улажу этот вопрос быстро». Я и сам понимал, что быстро такие вопросы не решаются - нужно найти выгодный клубу обмен, уладить кучу деталей. Пока все это тянулось, Куинна сняли с должности. Обязанности генерального менеджера стал исполнять новый тренер «Ванкувера» - Майк Кинэн, который пришел в команду, сменив Тома Ренни. Я разговаривал и с ним и тоже добился обещания, что меня обменяют. Но уже приближался deadline, после которого все обмены в НХЛ прекращаются - нужно было доигрывать сезон. И я устал ждать. Так что забастовка - вынужденная мера. - Вы хотите уехать из Ванкувера, из Канады вообще, или же вас не устраивает команда? - Не хотел бы вдаваться в подробности, Скажу только, что причина связана только с работой. Ванкувер сам по себе очень хороший город. С моей точки зрения - один из красивейших в мире. Не исключено, что я вообще не стану продавать там дом. Но что касается карьеры, видимо, просто наступил момент попробовать себя в другом клубе. - Не боитесь, что придется пожалеть об уходе? - Допускаю такую возможость. Но решил рисковать. Я отдаю себе отчет в том, что не бывает идеальных условий. Наверняка в новом клубе что-то не будет мне нравиться, с чем-то придется мириться, привыкать к новым обстоятельствам, которые неизвестно как могут сложиться, но для себя я четко решил: даже если у меня не получится добиться того, чего я хочу, никого винить в этом не стану. И себя тоже. - Вы вообще часто сожалеете о своих поступках? - Я бы очень не хотел когда-нибудь осознать, что у меня был шанс, а я даже не попытался его использовать. Знаете, есть притча о богатом и удачливом бизнесмене, который на старости лет, имея собственные банки, самолеты и кучу денег, сказал: «Какой же я был дурак - работал в молодости день и ночь, отказывая себе во всем. Надо было просто занимать деньги и жить в свое удовольствие. А сейчас бы - расплатился!» Нельзя, конечно, заниматься самодурством, но если есть шанс изменить свою жизнь, почему не попробовать? - И, решив это, вы не поехали в тренировочный лагерь? - Да. О том, что я не поеду, знали все, начиная от моего агента и заканчивая высшим руководством клуба. - Вы тогда представляли себе, как будет развиваться ситуация дальше? - Естественно. Она так и развивается. - И может быть придется пропустить весь сезон? - Не думаю. - Тем не менее, сезон уже начался. Вы относитесь к нему, как к заведомо потерянному? Я имею в виду статистические показатели, которые обычно так волнуют всех игроков НХЛ. - Сергей Федоров в прошлом году бастовал до февраля, а потом выиграл Кубок Стэнли. Это разве потеряный сезон? А Кубок Стэнли начнется лишь в апреле. - И тут-то на лед выйдет свежий и полный сил Буре? - Не буду загадывать. К тому же знаю, что после того, как начну играть, месяц-два будет очень тяжело. Можно сколько угодно тренироваться самостоятельно, но оторванность от НХЛ всегда дает себя почувствовать. Сами же знаете, как тяжело без соревновательной практики. - Еще и сыгрываться с новой командой придется… - Это, как раз, заботит меня меньше всего. За семь лет, что я провел в Ванкувере, команда менялась практически каждый сезон. Из самого первого состава кроме меня остался лишь один игрок. А сколько проходило россиян! Могильный, Семенов, Оксюта, Ларионов... - Сколько обычно уходит времени на достижение пика игровой формы в сезоне? - По-разному. Зависит от того, в каком физическом состоянии ты начал сезон. Я был отлично готов к началу сентября, рассчитывая, естествено, что сразу начну играть, но сейчас далек от идеального состояния. Тем более, что недавно проболел целую неделю. - Может быть даже к лучшему, что получилось именно так: после Олимпийских игр многие спортсмены предпочитают длительный отдых. - Я не очень устал. И не настраивался на отдых, когда ставил перед собой цель сменить команду. - В свое время я слышала версию, что вы не можете уйти из «Ванкувера», потому что в клубе получает зарплату ваш отец Владимир Буре, который отвечает за физподготовку и в случае вашего ухода вполне мог остаться без работы. - Отец и сейчас, насколько я знаю, продолжает тренировать. Я с ним не работаю уже больше года, а подробости его контракта с «Кэнакс» мне неизвестны. - Вы не пытались подсчитать, сколько денег потеряли за время забастовки? - Какая разница? Я сознательно шел на это. - Со стороны складывается впечатление, что игрок НХЛ, подписавший контракт с каким-либо клубом, - нечто вроде крепостного, которого в любой момент могут продать, наказать. А права какие-нибудь у хоккеистов при этом имеются? Можете ли вы, например, опротестовать какое-либо решение руководства клуба? - В НХЛ есть организация, защищающая права хоккеистов - Союз игроков. Возглавляет ее Боб Гуденау. Он сам, в частности, постоянно встречается с Гэри Бэтмэном, вместе они обсуждают многие вопросы. Цель профсоюза - добиться максимальной социальной защищенности хоккеистав. Например, прежде чем подписать тот или иной контракт, принято консультироваться с адвокатами Союза - чтобы в контракте не оказалось невыгодных для игрока условий, спорных моментов. Помните, в НХЛ еще до локаута была забастовка игроков? Тогда, в частности, Союзу удалось добиться решения, согласно которому права на игрока принадлежат клубу до исполнения хоккеисту 31-го года, а не до 33-х, как того хотели владельцы команд. Союз занимается и вопросами пенсионого фонда. Например, сейчас деньги от продажи карточек идут на пенсии ветеранам. Кстати, раньше, если клуб по каким-то причинам хотел избавиться от игрока, он мог просто разорвать с ним контракт. Сейчас, благодаря Союзу, игроку, от услуг которого клуб решил отказаться, обязаны выплатить определенную и довольно большую сумму. Что касается меня, то все справедливо: мне не платят зарплату, поскольку я не работаю - не выхожу на лед. А как иначе? Надо же показать остальным, чем чреваты длительные забастовки. - Чтобы неповадно было бастовать? - Естественно. Хотя бастуют многие. Тот же Федоров. В «Ванкувере» уже в этом сезоне довольно долго бастовал Брайан Маккейб - подписал контракт лишь в середине ноября. До сих пор в «Колорадо» не играет Сандис Озолиньш . Лет шесть назад, когда Эрика Линдроса задрафтовал «Квебек», он не играл целый год, но дождался, пока «Квебек» не поменял его в «Филадельфию». Главное - не дергаться, если уж решил добиться своего. - За месяцы забастовки у вас не опускались руки? Все-таки очень непросто заставлять себя каждый день идти на тренировку, когда не играешь? - Если бы я оставался в Ванкувере, то, наверное, сошел бы с ума. А дома все переживается значительно легче. Поэтому, как только я решил, что не еду в лагерь, купил билет в Москву, предупредив, естествено, руководство, что как только меня поменяют, немедленно вылечу в Америку. - Но ведь такие перемены создают массу бытовых хлопот. Переезд, устройство на новом месте… Или вещи в Ванкувере уже упакованы? - В Америке это не проблема. Перевезти машины - не сложно. Собрать вещи - тоже. Есть специальная служба, которая профессионально занимается упаковкой всего, вплоть до продуктов из холодильника, причем делает это очень быстро, в каком бы виде ты не оставил дом. Переезжают же все постоянно. Мне еще в каком-то смысле повезло: в НХЛ не так много игроков, которые бы семь лет играли в одном клубе. Не раз переезжал Могильный, Ларионов до того, как оказаться в Детройте, играл в Ванкувере, в Италии, в Сан-Хосе. Да кого не возьми. Поэтому все, кто играет в НХЛ готовы к тому, что в любой момент может зазвонить телефон. - Кто обычно звонит? - Генеральный менеджер. И дает телефон генерального менеджера нового клуба. А тот после всех дежурных слов говорит, когда именно ты должен быть на тренировке или игре. Иногда у игрока есть день, чтобы собрать вещи, иногда - несколько часов. Бывает, в новый город приходится лететь прямо из очередной поездки - не заезжая домой. Мне рассказывали, что обмены между командами случались прямо на играх - хоккеисту оставалось только перейти из одной раздевалки в другую и переодеть форму. Никуда не денешься - это часть бизнеса. Холостякам в этом отношении легче. По-настоящему тяжело, когда полностью обустроена жизнь, есть семья, дети ходят в школу. А ведь некоторые переезжают по пять-шесть раз за карьеру, как, например, один из моих близких друзей Джефф Куртнолл. Сначала он играл в Бостоне, потом в Вашингтоне, Сент-Луисе, Эдмонтоне, Ванкувере, снова в Сент-Луисе. У него есть жена, двое детей, а собственного дома нет до сих пор. - Как у военных - вся жизнь на чемоданах. - Кстати, я разговаривал с женами многих игроков и все говорят, что на новом месте лучше всего сразу устраиваться, как будто навсегда - обживать квартиру или дом, наводить уют - и ни в коем случае не думать о том, сколько проживешь в этом доме - месяц или пять лет. Тогда психологически намного легче. - На новом месте вы будете покупать дом? - Не знаю. Скорее всего, сниму квартиру. Это гораздо удобнее. В Америке жилье часто сдается полностью обустроенное, включая вилки и ложки. В такой квартире я одно время жил в Ванкувере: думал, что уеду вообще, начал было готовить дом к продаже, а сам перебрался в апартаменты. Тем более, я один, без семьи. А что одному надо? Диван, телевизор и кровать, чтобы спать нормально. - Вы принимаете участие в канадской или американской светской жизни? - Нет, хотя приглашают на те или иные мероприятия довольно часто. Но у меня довольно жесткий распорядок дня: утром тренировка, потом днем отдых до четырех - пяти часов. Вечером если нет игры, я иду в тренажерный зал. Ужинаю обычно один, или с кем-то из друзей. А часов в восемь вечера предпочитаю быть дома, чтобы нормально отдохнуть. Если нужно играть, то опять же, люблю побыть один, чтобы настроиться на игру. - Зато в Москве, судя по прессе, без вашего участия не обходится ни одна мало-мальски заметная светская тусовка. - Это не так. Хотя в Москве я действительно веду более разнообразную, нежели в Канаде, жизнь. Но, опять же, хожу лишь туда, где мне интересно. Меня вообще очень трудно заставить делать то, что не нравится. Люблю, например, играть в теннис и играю каждый раз, когда представляется возможность. - В том числе с мэром Москвы Юрием Лужковым? - Скажу честно, не ожидал в его лице найти столь сильного соперника. Помню, первый раз бегал по корту более трех часов, вымотался страшно - еле ноги передвигал. И понял, что к таким играм нужно готовиться серьезно. Люблю совмещать теннис с баней, бассейном - такое препровождение времени мне нравится гораздо больше, чем просто сидеть за столом, пусть даже в хорошей компании. - Беседуя с вами, журналисты всегда особо расспрашивают о династии, которая берет начало от знаменитого часовщика Павла Буре, и которая дала России выдающегося тренера и вашего деда Валерия Буре, знаменитого пловца Владимира Буре… Для вас много значит эта семейственность, своего рода причастность к клану? Или хоккеист Павел Буре - волк-одиночка, какими часто бывают знаменитые личности? - Знаете, в жизни ведь очень многое зависит от того, в каком окружении ты рос. Будь вокруг меня огромное семейство - бабушки, дедушки, дяди, тети, - может быть, я вырос бы совсем другим по складу характера человеком, для которого родственные узы значили бы гораздо больше. А нас с братом по большому счету воспитывала только одна мама. - У вашего брата Валерия не так давно родилась дочь, У вас же детей пока нет. Не волнует мысль, что на вас династия Буре может закончиться? Или, по крайней мере, перестанет быть российской? - Волноваться, думаю, рановато. Хотя, Валерка - скорее всего никогда уже не станет российским человеком, как и их с Кэндис дети. Отец с семьей и трехлетней дочкой постоянно живет в Канаде. Кем будут мои собственные дети - русскими, американцами, канадцами - не имею пока не малейшего представления. И тем более никому не известно на каком витке истории фамилия Буре в следующий раз даст миру известного человека. - А вы хотели бы иметь ребенка? - Пока нет. Для этого я не созрел духовно. Мне очень хочется стать хорошим отцом, наверное поэтому я непроизвольно обращаю внимание на отношения родителей и детей в тех семьях, где приходится бывать. Заметил, что чем позже мужчина становится отцом, тем заботливее он относится к собственному ребенку: Проявляет больше терпения, больше времени проводит дома. Об этом говорит даже пример моего отца. Я был потрясен, когда увидел, с каким удовольствием он возится с дочкой - играет, гуляет, меняет одежду, вытирает слезы и сопли, укладывает спать. У меня бы давным давно терпение бы лопнуло! Должен сказать, кстати, что только в России меня постоянно донимают вопросом, почему я до сих пор не женат. В Америке и Канаде это - вообще не тема для обсуждения. - Как же иначе, когда речь идет о самом - извините, но я просто цитирую многочисленных авторов, - «завидном женихе России». Да и в Канаде, как я догадываюсь, вы не на последних ролях. Девушки-то и там, наверное, охотятся? - Не без этого. Но, знаете…Тяжело охотиться на охотника. - Кстати, раз уж мы заговорили на эту тему: одна моя знакомая - давняя ваша поклоница - не так давно заметила, что вы, судя по многочисленным интервью, настолько положительная во всех смыслах личность, что даже подозрительно. Мол, таких мужчин в жизни просто не может быть. - Так это она нашу, российскую прессу читала. В Канаде обо мне пишут совсем в других тонах. Я первое время в шоке был, когда читал газеты. Мол, с мафией связан, из ночных клубов и ресторанов не вылезаю. Девушка, с которой я одно время жил, пыталась было объяснить подругам, что все это - бред, что по вечерам мы практически все время вместе дома. Те лишь смеялись: «Ничего ты не знаешь! Это он вечером - дома. А ночью…» Как-то раз мне позвонили: «Ты живой?» - «Да, - говорю, - А что случилось?» - «Так автомобиль же твой взорвали!» Оказывается одна из газет написала, что в мою машину, которую я у ночного клуба (естественно) оставил русская мафия подложила бомбу, Что я ключи отдал приятелю, и того разнесло в клочья, я же чудом уцелел. В другой газете появилась статья, в которой женщина, убиравшая в моем доме, якобы рассказывала, что вечерами я запираюсь, пью водку, курю без остановки. Один раз, правда, слух запустил я сам. - Каким образом? - Дело было накануне моего отъезда на All Stars Game. Все ребята, естественно, подходили в раздевалке поздравить с тем, что я там буду играть и попрощаться. А когда я остался один, ко мне подошел местный парень и говорит: «Я все понял! Ты женишься?» Меня смех разобрал, но я сдержался и абсолютно серьезно ответил: «Женюсь». Через четыре дня об этом, судя по количеству телефоных звонков, знала вся Америка и вся Канада. Моей девушке позвонила мать: «Ты мне ничего сказать не хочешь?» А сколько обид было, что на свадьбу не пригласили! Я уже не вспоминаю о том, какой грязью меня обливали, когда «Ванкувер» проигрывал. - Чем вы объясняете негативное отношение к вам прессы за океаном? - Я русский. А там не любят чужих. И ни за что не признают, что русский может быть сильнее канадца. Никогда не забуду свой первый юниорский чемпионат мира. Он проходил в Канаде и лучшим нападающим был признан Эрик Линдрос, забросивший шесть шайб. Я тогда забил 12. По другим показателям был тоже впереди. Но мне объяснили просто: мол, в одной из последних игр меня удалили за какое-то нарушение. А самое главное в спорте - fair play - честная игра. Год назад тот же Линдрос был признан самым ценным игроком лиги, А ведь он за всю свою карьеру ни разу не забил 50-ти шайб. Но он - свой, канадец. Хотите еще пример? На протяжение двух сезонов подряд я забивал больше 60-ти голов. По традиции НХЛ игрок, забивший в сезоне 60 шайб, всегда выходит на лед в составе первой пятерки. Меня же упорно ставили в третью. До тех пор, пока возмущаться не стали зрители. - Но я слышала, что Международный олимпийский комитет вместе с НХЛ приняли решение установить в зале хоккейной славы в Торонто бронзовые бюсты лучших игроков Олимпийских игр в Нагано. Ваш в том числе. - Думаю, этого не произойдет. По логике не может произойти. Я - русский, Доминик Гашек - чех. А Канаде, повторяю, нужны свои. Помните, какой ажиотаж царил там перед Играми в Нагано? - Еще бы! - Так вот уже через день после окончания Олимпиады о ней в Канаде не вспоминал никто. Потому что страна проиграла. Это, кстати, абсолютно нормально - тащить наверх только своих. Поэтому я никогда не осуждал действия журналистов. Хотя со временем просто перестал читать канадские газеты. - Теперь понимаю, почему большинство из наших игроков НХЛ старается, как и вы, не читать местную прессу. Наверное, когда постоянно находишься под таким шквалом критики, уже ничто не может удивить? - Меня по-настоящему удивила одна из публикаций. В Канаде есть очень известный журналист Дон Черри. Его еще называют голосом Канады - он ведет телевизионную передачу, посвященную хоккею и хоккеистам, которая транслируется перед играми. Ненавидит русских и Россию в целом. После того, как я отказался ехать в тренировочный лагерь «Кэнакс», и все газеты стали выливать на меня ушаты грязи, стало известно, что Черри готовит большой материал для центральной газеты. Написал он примерно следующее: «Какое право мы имеем судить Буре? Благодаря ему мы семь лет подряд видели потрясающий хоккей. Именно он сделал «Ванкувер» одним из интереснейших клубов. Так дайте же возможность человеку, отдавшему вам семь лучших лет своей жизни поступить так, как он считает нужным! Он имеет право выбирать!» А в конце статьи Черри приписал: «Ты теперь понял, Павел, что настоящие друзья познаются не тогда, когда все хорошо, а тогда, когда тебе трудно?» - Это сильно! - Я сам был в шоке от прочитанного. Но такое - большая редкость. Кстати, в этом году был интересный случай: на пресс-конференции, сразу после моего приезда в Москву, один западный журналист пытался задавать обычные провокационные вопросы. Те, что мне постоянно задают в Канаде: мол, правда ли, что я связан с российской мафией и тому подобное. Я, для начала, попросил, чтобы он перешел на русский язык (поскольку мы - в Росии и в зале большиство русскоговорящих журналистов), или пригласил переводчика. Так вот стоило ему повторить свой вопрос, на него так зашикали со всех сторон, что он сел на место и больше даже не пытался ни о чем спрашивать. Мне было очень приятно видеть, такое отношение. Казалось бы, приезжаю на месяц, в лучшем случае - на два месяца в году. - Многие из тех, кто играет в НХЛ, хотели бы, по их словам, остаться жить за океаном, мотивируя это тем, что в России - по крайней мере, сейчас, ничего невозможно создать. Собственно, ваш так и не развернувшийся часовой бизнес - тому подтверждение. - А почему считают, что за границей проще? Там свои сложности, хотя человеку свойственно думать, что трава всегда зеленее на чужом участке. Я прекрасно понимаю тех, кто хочет остаться жить там, где можно спокойно отпустить ребенка гулять на улицу, оставить открытой машину, не думая о том, что ее украдут или изуродуют, но сам не представляю жизни в другой стране. Пусть у нас грязно, бедно, но, скажем, когда я по утрам бегаю в Лужниках, то чувствую, что все вокруг - мое. Бывает, еду по Москве и ни с того ни с сего вспоминаю, что именно на этой улице и на этом углу двадцать лет назад я выпросил у прохожего две копейки чтобы позвонить из автомата, а сам добавил их к пятачку на метро и проел на мороженное. В Ванкувере я прожил семь лет, изъездил его вдоль и поперек, там действительно очень хорошо и красиво но все это - чужое. Просто работа… 1998 год
|
Хоккей - Спортсмены
