Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

За время своего непродолжительного отпуска в Москве Павел Буре успел сделать ремонт в квартире, «засветиться» во всех - или почти всех - светских вечерне-ночных тусовках столичного бомонда и дать два десятка самых разнообразных интервью всем тем, кто имел шанс хоть на минуту дотянуться до него с диктофоном. Словно набирал энергию, прежде чем с головой окунуться в омут тяжелейшей пахоты, известной каждому спортсмену под безобидным названием «подготовка к сезону». Только тогда ему и в голову не могло прийти, что в этой подготовке рядом с ним будет Александр Могильный.

Канадские и американские журналисты оценили новость по достоинству. Не проходило дня, чтобы телетайпы не сообщали очередные подробности из Ванкувера: пресс-конференция русских звезд, возможные перестановки в составе «Кэнакс»; возможные затраты клуба на приобретение (даже так!) Сергея Федорова - и т.д., и т.п. Короче, самое время было снимать телефонную трубку и набирать ванкуверский номер Буре.

- Павел, как сочетается ваша подготовка к сезону с вашим же согласием (по словам организаторов Кубка «Спартака») приехать в Россию и выступить за сборную звезд?

- Если честно, то плохо сочетается. И процент того, что я все-таки не приеду, увы, гораздо выше, чем хотелось бы. Чтобы приехать в Москву и сыграть в турнире, мне придется потерять как минимум неделю. Столько же потребуется для восстановления здесь, учитывая перелет и одиннадцатичасовую разницу во времени. Не уверен, что могу сейчас себе это позволить.

- В прошлом и позапрошлом годах вы, насколько я знаю, проводили предсезонную подготовку в Лос-Анджелесе.

- Сейчас в этом нет необходимости. У меня в доме есть бассейн, есть полностью оборудованный тренажерный зал, все необходимое для нормальной работы. Согласитесь, при таких условиях глупо тратить время на то, чтобы ехать в другой город, подыскивать на два месяца апартаменты и тем более тратить на все это деньги.

- Вы столь солидно обосновались в Ванкувере, что сам собой напрашивается вопрос: с этим городом связаны какие-то далеко идущие планы?

- Как вам сказать... Есть у меня такое предчувствие, что ближайшие четыре года предстоит играть в «Кэнакс».

- А если вдруг клуб по каким-то причинам захочет поменять вас раньше?

- Мне так почему-то не кажется. Ну а захочет - значит, поеду в другое место. Здесь, кстати, обмены и переходы, даже самые неожиданные, воспринимаются как норма, потому что в какую бы точку страны ты ни поехал, тебя ждут примерно одинаковые условия. Меня привел в ЦСКА отец, когда мне было шесть лет. И в 16, когда я стал играть за команду мастеров, для меня просто не существовало понятие «другая команда» . Только моя. Только ЦСКА. Здесь же подобного патриотизма не может быть по определению. Тебя купили - ты отрабатываешь свои деньги. Где - это уже второстепенный вопрос.

- То есть и вы, Павел Буре, можете сказать: «Я выхожу на лед и играю за деньги»?

- Конечно, нет!

- Тогда за что?

- На первом месте, конечно, команда. Клуб. Но где-то очень близко к этому мое личное честолюбие. Желание быть лучшим.

- Вам будет легче или сложнее от того, что в этом сезоне в «Ванкувере» рядом с вами появится Могильный, вторая звезда?

- Интереснее, это точно.

- Насколько предсказуемым было его появление в команде? Говорят, руководство клуба, прежде чем принять такое решение, обычно советуется с ведущими игроками.

- Вы считаете, чтобы приобрести Могильного, необходимо с кем-то советоваться? Другое дело, что совсем недавно многим, и мне в том числе, такой вариант казался абсолютно нереальным.

- Потому что все клубы, как правило, очень крепко держатся за своих лидеров. Тут случилось почти чудо, В «Баффало» сменилась политика, владельцы дали понять, что звезды им не нужны, и Могильного тут же перехватил «Ванкувер».

- А когда об этом узнали вы?

- Когда отдыхал в Москве. Я разговаривал с отцом по телефону и именно в этот момент он услышал о переходе Могильного по телевизору в американской программе новостей. Я сразу стал пытаться разыскать Сашу, который в то время тоже был в Москве, но у меня ничего не получилось.

- Зато теперь получается, что два человека из легендарной тройки Буре - Федоров - Могильный в «Ванкувере» есть. Кто третий?

- Постоянных троек в канадском хоккее практически не бывает. Можно начать игру в одном составе, а закончить ее в совершенно ином.

- Как тогда объяснить уйму сообщений канадских средств массовой информации о том, что распасовщиком у вас двоих, скорее всего, будет Тревор Линден?

- Такой вариант тоже, видимо, не исключен.

- И как же три звезды «Кэнакс» будут уживаться в одном составе?

- А кто вам сказал, что Линден - это звезда?

- Судя по довольно многочисленным интервью, он сам так считает.

- Он может считать себя кем угодно. Но что касается хоккея, то в НХЛ есть один жесткий критерий: ты - звезда, если хотя бы раз набрал в сезоне 100 очков. Или забил 50 голов. Рекорд Линдена - тридцать с небольшим. Он очень хороший средний игрок. Его уважают как капитана. Честно вам скажу, что в тренировке равных Линдену практически нет: работает он больше всех и, пожалуй, самоотверженнее всех. Когда в команде есть такой игрок, это всегда здорово.

- А вы хотели бы, чтобы в «Кэнакс» вместе с вами оказался и ваш брат Валерий?

- М-м-м... Наверное, хотел бы.

- Почему «наверное»?

- Мне сложно так вот сразу ответить. Есть свои плюсы и свои минусы, которых я не буду касаться.

- Вопрос снят. Хотя мне было бы очень интересно услышать ваше мнение о брате как о хоккеисте.

- Он прошел очень хорошую школу. Тяжелую. В юниорской лиге забил за сезон 70 голов, был признан вторым игроком. Потом оказался в «Монреаль Канадиенс», а здесь это примерно то же, что в России лет пять назад из провинциального клуба попасть в ЦСКА. Есть и свои неписаные законы, согласно которым у новичка нет практически никаких шансов сразу выйти в основном составе. Даже такие великие игроки, как Патрик Руа или Ги Лефлер, сначала проходили через фарм-клуб. А Валерка провел уже десять игр в основном составе.

- Соответственно, вполне можно рассчитывать, что лет так через несколько в «Канадиенс»...

- В НХЛ ни на что нельзя рассчитывать заранее. Если вы заметили, то молодых сильных игроков довольно часто распределяют в слабые команды. То есть все делается для того, чтобы слабых команд в лиге было как можно меньше. Соотношение сил постоянно меняется. Кому могло прийти
в голову, что более чем средняя команда «Нью-Джерси Дэвилз» не только выйдет в финал Кубка Стэнли, но и со счетом 4:0 разгромит «Детройт»?

- Точно так же, как никто не ожидал, что финалист прошлогоднего Кубка «Кэнакс» вылетит во втором круге?

- Да уж... Остается только утешать себя тем, что за всю историю НХЛ было не так много команд, которые умудрялись проиграть «плей-офф» в один гол.

- Вы всегда, во всех интервью подчеркивали, что с удовольствием приняли бы приглашение выступить, если позволяют обстоятельства, за сборную России. Тренеры же российских игровых команд, в том числе и хоккейной сборной, похоже все больше склоняются к тому, что делать ставку на легионеров рискованно: мол, психология спортсмена за рубежом меняется настолько, что подвести команду такой игрок способен в любой момент. Прокомментируете?

- Я не думаю, что команда, составленная только из тех, кто играет в России (а это, как вы понимаете, на сегодняшний день - совсем молодые ребята), может добиться большего, нежели та, где собраны лучшие игроки.

- Но, согласитесь, далеко не всегда десяток-другой звезд первой величины, собранных вместе, способен стать звездной командой.

- Они всегда будут способны сыграть на очень хорошем профессиональном уровне. Плюс опыт. Плюс необходимость отстаивать заработанное в спорте имя.

- Согласна. Но вы могли бы допустить мысль о том, что можно играть не в полную силу в Кубке Стэнли?

- Исключено.

- А могут ли какие-то обстоятельства заставить вас, скажем так, поберечь себя во время игр за сборную России?

- Конечно, могут. Хотя должен вам сказать, когда в прошлом году я приехал в Россию играть за сборную звезд, я не очень задумывался даже о том, есть ли у меня страховка. Говорят, у всех игроков была, но если бы для меня в тот момент это было принципиально, я бы не поленился проверить. Сейчас я имею в виду другое. Когда в НХЛ идет регулярный чемпионат, то на льду практически не бывает травмированных игроков. Ни один уважающий себя тренер такого просто не допустит. Даже если у меня просто температура, решение о том, выходить на лед или нет, принимаю только я сам. И, уверен, если за день до матча скажу тренеру, что играть не буду, меня все поймут правильно. В НХЛ считается совершенно нормальным думать о том, что хоккей - главное дело в жизни, но далеко не вся жизнь.

- Тем не менее, в последних матчах вы играли со сломанными ребрами.

- Это было уже в «плей-офф». Там можно и потерпеть. Да и то не настолько, чтобы ставить под удар всю дальнейшую карьеру.

- Вы могли бы сравнить с розыгрышем Кубка Стэнли еще какие-либо соревнования?

- Нет. Было время, я считал чемпионат мира пределом мечтаний. Турниром, где собираются самые-самые. А сейчас я абсолютно убежден в том, что все самые-самые в это же время играют в НХЛ. Значит, мировое первенство - это не более чем турнир достаточно высокого уровня. Высокого - с точки зрения европейцев.

- Получается, и Олимпийские игры для вас потеряли свою привлекательность?

- Я бы очень хотел на них выступить. Но, думаю, отношение к Играм уже следующего поколения хоккеистов будет совсем иным. Попроще. Я же начал воспринимать большой спорт через отца, когда был совсем маленьким: видел его отношение к работе, соревнованиям. Многое принимал как аксиому. От этого не так легко отвыкать.

- Неужели есть такая необходимость? У меня сложилось впечатление, что вы оба - люди достаточно схожих взглядов и убеждений.

- Мы гораздо более полярны, чем принято считать. Но это не мешает работе. Кстати, раньше отец гораздо жестче относился ко мне как тренер. А может быть, я просто привык. Но я совершенно точно знаю, что никогда бы не смог работать так, как в свое время работал он. Отказывать себе абсолютно во всем ради спорта. Думаю, на такое самопожертвование способны на земле очень немногие. Мне не дано наверняка.

- Кстати, каждый раз, когда вы приезжаете в Москву, светская хроника отлавливает вас в самых, казалось бы, неожиданных местах: ночных клубах, престижных выставках, аукционах. Такой стиль жизни вам действительно нравится или он необходим для поддержания создавшегося вокруг вас образа человека богемы?

- Гм... Я никогда не думал о себе как о человеке богемы. Просто так сложилось, что у меня в Москве очень много друзей, многие из которых посещают эти мероприятия. Так что можете расценивать это как желание лишний раз встретиться с друзьями.

- Простите за, может быть, бестактный вопрос. Я была, честно говоря, удивлена, когда увидела вас на похоронах Анатолия Тарасова. Ведь его эпоха закончилась задолго до вашего появления в хоккее. Но вы сочли нужным прийти. Почему?

- Эпоха человека, который практически в одиночку создал русскую школу хоккея, не может закончиться, пока хоккей существует. Поэтому я пришел бы даже если бы не был знаком с Тарасовым лично. А я был знаком. Мы познакомились за несколько месяцев до того, как Тарасова не стало. Я разговаривал с Анатолием Владимировичем минут сорок, и при этом меня не покидало ощущение, что и я его, и он меня знаем давным-давно. Впрочем, заочно я и в самом деле знал Тарасова всю свою жизнь. Во многом от отца.

- В вашей жизни есть еще люди, чье мнение для вас столь же важно?

- Знаете, я всегда слушаю советы со стороны, от кого бы они ни исходили. Ну а выводы уже делаю сам. И искренне счастлив, что вокруг меня не так мало близких мне людей.

- Именно поэтому вы используете любую возможность приехать в Москву?