|
|
|
|
|
|||
ДОСЬЕ «СЭ»: Майк КИНЭН. Родился 21 октября 1949 года в Боумэнвилле (Канада,
провинция Онтарио). «В белом плаще, с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой...» - некстати всплыли в памяти булгаковские строчки. «Нет, это не Кинэн, не может он так хромать», - пронеслась следом мысль. Но вопрос уже вырвался: «Майк? Доброе утро. Что с ногой?» Знаменитый тренер напряженно прищурился, видимо, вспоминая, знакомы ли мы. Подоспевший на мое спасение общий знакомый с ходу оценил ситуацию, представив нас друг другу. Тренер заулыбался: - А знаете, я ведь смотрел финал по прыжкам в воду на Олимпиаде в Монреале. Мне сказали, что канадская девочка может получить там медаль. А выиграли, выходит, вы? Очень приятно познакомиться. - Спасибо. А что все-таки с ногой? - Оказался в неправильное время в неправильном месте. Решил побегать перед завтраком. Подвернул ногу и теперь не могу ничего носить, кроме шлепанцев. Интервью? Нет проблем. После завтрака вас устроит? 30 минут спустя Кинэн вновь появился в холле: «Я готов». АМЕРИКАНСКИЙ ХОККЕЙ ВСЕГДА БУДЕТ ОТЛИЧАТЬСЯ ОТ ЕВРОПЕЙСКОГО - Чем интересен для вас чемпионат мира? - Во-первых, это - отличная возможность посмотреть игроков, которые пока не задрафтованы. Ведь чем чаще ты их видишь, тем больше шансов составить правильное представление о потенциале того или иного хоккеиста. Во-вторых, мне всегда любопытно, что происходит в тренерском мире. Какие применяются методики, какие стили доминируют, как строится игра в большинстве, меньшинстве. Хоккей сейчас развивается стремительно, и я предпочитаю быть в курсе событий. Европейских в том числе. - Сколько раз вам доводилось присутствовать на мировых первенствах? - Пять или шесть. Точно не помню. Приезжал бы чаще, но не могу себе такого позволить, когда моя команда выходит в плей-офф. - И насколько, на ваш взгляд, велика разница между европейским и американским хоккеем? - Она огромна. И всегда будет существовать. Прежде всего из-за разницы в размерах площадки. Тренер, который всерьез считает, что европейский хоккей возможен в НХЛ или американский - в Европе, изначально обречен на поражение. ДАЖЕ 25 МИЛЛИОНОВ - НЕ ГАРАНТИЯ ПОБЕДЫ В КУБКЕ СТЭНЛИ - Просматривая ваше досье, я обнаружила, что вы родились в Боумэнвилле. Получается, стать выдающимся хоккейным тренером вам было на роду написано? - Откровенно говоря, я не предполагал, что хоккей станет моей основной специальностью. Работал тренером по плаванию с женской университетской командой. Но недолго. Потом был преподавателем физкультуры в школе. Одновременно играл в хоккей. И лишь потом по стечению обстоятельств стал тренером по хоккею в Торонто. - Много раз слышала, что все команды НХЛ одинаково сильны и невозможно заранее предсказать, какая из них станет обладателем Кубка Стэнли. Вы выигрывали его в 1994 году. В чем секрет успеха? - В самоотдаче. Конкуренция в лиге действительно высока. Если тренеру просто дать хорошую команду и 25 миллионов долларов, это не будет гарантией успеха, если он сам не нацелен на максимальный результат и не в состоянии мотивировать игроков на его достижение. Команда - сложный механизм. Надо уметь нацеливать ее на результат, но при этом ставить индивидуальные, а главное - реальные задачи. Иначе подопечные теряют веру в тренера. Такая работа отнимает много сил. Стоит отвлечься, потерять контроль над процессом, и игра команды может выйти из под контроля. - Это правда, что вас не интересует ничего, кроме победы? - Для профессионального тренера такая постановка вопроса - нормальное явление. За это мне в конце концов платят деньги. Если хочешь просто учить кого-то играть в хоккей для своего удовольствия, существуют любительские команды, спортивные группы, куда люди приходят прежде всего развлечься. Профессиональный спорт - дело другое. Не хочешь выиграть - нечего тратить столько сил и нервов. - Почему же, руководствуясь такими принципами, вы не добились особых успехов, когда были игроком? - Не дано, видимо. Не позволяли габариты, техника. Слава Богу, вовремя понял, что занимаюсь не своим делом. И быстро почувствовал, что учить мне нравится куда больше. ЗВЕРЕЮ, КОГДА ВИЖУ, ЧТО ИГРОК НЕ БЬЕТСЯ НА ЛЬДУ ЕЖЕСЕКУНДНО - Первый раз я услышала ваше имя в 87-м, когда канадцы завоевали Кубок Канады, победив советскую сборную. Насколько тяжело было оказаться тренером такого количества суперзвезд? - Все они - классные ребята. Уэйн Гретцки, Марк Мессье - эти двое задавали тон всему процессу. Играм, тренировкам. У них уже тогда очень ярко проявлялся организаторский талант. Я как тренер чувствовал полное взаимопонимание и поддержку. Ни одно мое слово не вызывало ни малейших противоречий и тем более возражений. А ведь тогда я был совсем зеленым в этой профессии. Представляете, что чувствовал перед матчами с советской сборной? Не так просто, скажу вам, настраивать команду на победу, отдавая себе отчет, что играть предстоит с непобедимым соперником. Может, мне просто повезло. А может, задачу облегчало то, что ни Гретцки, ни Мессье, ни кто другой в тот момент не были суперзвездами. Они стали ими значительно позже. В том числе благодаря той победе над вашей командой. - Конфликты с выдающимися игроками у вас случались? - Такое время от времени происходит у каждого тренера. Особенно на пике сезона, когда силы и нервы на пределе. Это - не более чем рабочие моменты, на которые не стоит обращать внимания. У выдающихся личностей могут быть какие угодно характеры, но, как правило, все они хотят выиграть. Остальное второстепенно. А значит, в любой ситуации с ними можно найти общий язык. На то, что не относится к делу, надо уметь закрывать глаза. В конце концов у меня тоже характер - не сахар. - Я слышала об этом самые противоречивые высказывания. В том числе и от хоккеистов, которым доводилось играть под вашим руководством. Одни утверждают, что вы - гениальный тренер. Другие - что чудовище. В какой ситуации вы можете быть ужасны для окружающих? - Когда проигрываю. В этот момент лучше держаться от меня подальше. Великим, видимо, меня называют те, с кем я побеждал. В таких случаях в памяти остаются только положительные эмоции, какие бы мучения и стычки ни предшествовали победе. А вот когда команда проигрывает, все получается иначе. Я вообще зверею, если вижу, что хоккеист, находясь на льду, не бьется за победу ежесекундно. Не важно при этом, какой на табло счет. Дело не в том, что мне нужна победа любой ценой. Просто убежден, что, как только спортсмен позволяет себе выполнять работу не в полную силу, он останавливается в развитии. Пусть ты болен, травмирован, спал ночью два часа и прескверно себя чувствуешь, все равно должен стараться выжать из себя все, на что в данный момент способен. Это невероятно тяжело - работать через «не могу». Но настоящего величия без этого не бывает. Есть еще один момент. Работать на пределе человеческих возможностей и стремиться стать лучшим в мире - нехарактерно для нормального человека. В мире, если разобраться, не так много людей, которые готовы на протяжении многих лет отказывать себе в нормальной жизни ради того, чтобы завоевать олимпийскую золотую медаль или Кубок Стэнли. А значит, бессмысленно ждать от нас нормальных, предсказуемых проявлений собственных эмоций. Как при победах, так и при поражениях. ЧАЩЕ ВСЕГО ВСПОМИНАЮ «РЕЙНДЖЕРС» - Павел Буре сказал однажды, что игрок НХЛ должен уметь забывать поражения сразу после финальной сирены. Вы как тренер поступаете так же или случаются матчи, которые не удается сразу выбросить из головы? - Тренер обязан уметь их выбрасывать. Иначе подопечные сразу почувствуют, что твои мысли заняты не тем, что происходит в данный момент. В подавленном состоянии лучше вообще не подходить к команде. И уж тем более не выводить ее на игру. Да и никаких нервов не хватит - расстраиваться из-за поражений. Мы ведь проводим 82 матча. Плюс - предсезонные игры и плей-офф. Все происходит стремительно. И разрушать собственную нервную систему тренер не имеет права. Если, конечно, собирается долго работать. - В индивидуальных видах спорта мне часто приходилось наблюдать, насколько сильно меняет человека олимпийская победа. Он становится настолько уверен в себе, что обретает некую ауру, очень ощутимую для соперников. Бывает ли такое в хоккее? - Для того чтобы команда почувствовала себя непобедимой, одного успеха недостаточно. Даже олимпийского. Тем более хоккей устроен так, что, встретившись раз в четыре года в олимпийской сборной, хоккеистам может вообще больше не выпасть шанса играть вместе. Как было в 87-м. Тот Кубок Канады был вполне сопоставим с Олимпиадой по своей значимости. Другое дело что крупная победа является для игроков своего рода планкой. Победы более мелкого масштаба перестают их интересовать в принципе. - Вам когда-нибудь хотелось поработать тренером олимпийской сборной? - Думаю, это было бы интересно. Хотя мне грех жаловаться на судьбу: я дважды возглавлял национальную сборную на Кубках Канады. В мире не так много тренеров, у которых был такой шанс. - Какая из команд осталась в вашей памяти как наиболее любимая? - Их было много. Великих. Начинал я в «Филадельфии» - очень молодой команде. И нам сразу стала сопутствовать удача. Когда принял «Чикаго», команда болталась в самом низу, но очень быстро стала прогрессировать. «Нью-Йорк Рейнджерс» до моего прихода туда 54 года не мог завоевать Кубок Стэнли, а нам это удалось. Работа в «Рейнджерс» до сих пор вспоминается, как сплошное удовольствие. Мне вообще нравится иметь дело с клубами, где много молодых игроков. Это дает гораздо больше возможностей построить команду в полном соответствии с собственными представлениями. ГЛАВНАЯ МЕЧТА - ЕЩЕ ОДИН КУБОК СТЭНЛИ - Совмещать должность главного тренера с постом генерального менеджера для вас принципиально? - Не могу сказать, что это составляет главную концепцию моей работы. Просто когда сам выполняешь и те, и другие обязанности, открывается куда более широкий простор для воплощения собственных идей. Если скажу, что уделяю обоим сферам времени поровну, это будет неправдой. Тренерская работа привлекает меня значительно больше. - Мне неоднократно приходилось бывать во Флориде. По моим представлениям, эта точка земного шара годится для чего угодно, но никак не для серьезной работы. Вам, получается, придется доказывать обратное? - «Флорида Пантерз» - очень перспективная команда. В 1996 году она играла в финале Кубка Стэнли! И я верю, что нам вполне по силам выйти на подобный уровень еще раз. Если эта цель в сознании игроков станет доминирующей, будет абсолютно не важно, какая на улице погода. Хотите секрет? Тренер должен уметь находить положительные стороны в любой ситуации и делать так, чтобы тем, кто с ним работает, даже в голову не приходило сомневаться. В климате Флориды я вижу много преимуществ. На воздухе любые нагрузки переносятся легче. Это особенно важно на начальном этапе подготовки к сезону, когда приходится выполнять большой объем тяжелой физической работы, бегать кроссы. Быстрее идет восстановление. Совсем не так, как в Монреале, где осенью и зимой нулевая или минусовая температура. Но если бы я работал там, то сейчас с ходу назвал бы вам кучу преимуществ Монреаля над Флоридой. - У вас есть мечта? - Я реализовал их немало. Хотел бы еще раз вывести команду в финал плей-офф и попытаться завоевать Кубок Стэнли. - У вас не возникало чувства, что вершина, о которой мечтали больше всего на свете, покорена и впереди не осталось никакой цели? - После победы в 94-м году действительно было нечто похожее. А потом научил себя радоваться конкретным моментам в жизни, а не пытаться рассуждать философски. И, знаете, действительно нахожу в этом колоссальное удовольствие. - Но не будете же утверждать, что работа тренера, даже столь выдающегося, как вы, - сплошной праздник? - Мы уже говорили об этом: все зависит от результата. Когда он есть, издержки уходят на второй план. Это действительно ни с чем не сравнимое удовольствие, когда к тебе приходят самые обычные люди, и ты делаешь их чемпионами. - Вы когда-нибудь подсчитывали, сколько лет в общей сложности работаете тренером? - М-м-м... 32 года. - А сколько лет женаты? - Понимаю, куда клоните. Моя первая жена не выдержала такой жизни. И я женился во второй раз. 2002 год
|
