|
|
|
|
|
|||
Мой звонок за два дня до 60-летия Владимира Юрзинова, застал тренера врасплох: «Вот уж не ожидал, что вспомните! Сам-то я никаких торжеств по этому поводу не намечаю, но приятно, очень приятно». - В канун юбилея принято вспоминать прожитые годы. Давайте начнем с 1972, когда вы, если не ошибаюсь, уехали в Финляндию играть. Как вам удалось уехать из СССР одним из первых? - Тогда выезды за границу уже начинались. До меня уехали Карпов, Женя Майоров. Я же, получив такую возможность, обиделся. - Почему? - Понимаете, мне было 32 года, я работал помощником Аркадия Ивановича Чернышева в «Динамо» и даже замещал его: во время отъездов оставался старшим. Естественно, рассчитывал, что вот-вот мне предложат работать с командой самостоятельно. И вдруг звонок из Спорткомитета от Андрея Старовойтова: «Хочешь в Финляндию? «Динамо» не возражает». Это меня и обидело, что никто не возражает. Вообще все было спонтанно. Уже когда все документы на меня и на семью были оформлены, узнал, что клуб «Коо-Вее» из Тампере просил подыскать защитника. Получили же в моем лице нападающего и одновременно - тренера. Языка, естественно, я не знал, работал с местным переводчиком Пеккой. По национальности он был русским - Петр Александрович Демидов. Одна родословная чего стоила: отец то ли князь, то ли иных царских кровей, мама - княжна Лопухина-Демидова. Их семье принадлежал дворец Академии наук в Москве. Ну а мы звали его Пекка-белогвардеец. Так - играющим тренером - я пробыл в Финляндии два года. Помню, в 74-м туда приехали со сборной Всеволод Бобров и Борис Кулагин. Боброва, кстати, вскоре отстранили от работы. Говорили, за то, что в Финляндии он позволил себе на банкете выпить лишнего. Кулагин же, возглавив сборную, решил, что я в Финляндии чересчур задержался. И взял к себе помощником. Правда большей частью мне приходилось сидеть в Спорткомитете. За одним столом с Вячеславом Колосковым. Он отвечал за научное обеспечение команды, а я - за тренировочный процесс. - Не скучно было отвечать - сидя за столом? - Не то слово. Наиболее ярким воспоминанием того периода у меня осталось, как мы с Колосковым постоянно ходили гулять на Калининский проспект - покупали пластинки. Ну а чуть позже меня пригласили старшим тренером в «Динамо». ЦСКА тогда тренировал Константин Локтев и мы оба были у Кулагина ассистентами в сборной. Считаю, что именно Борис Павлович распорядился моей тренерской судьбой. За что я ему по гроб жизни благодарен. - Вы, знаю, считаете себя тренером во втором поколении. - Да. Мой отец Владимир Порфирьевич в свое время сам играл в футбол, в хоккей, потом работал слесарем на авиационном заводе и отвечал за все заводские хоккейные команды. И я у него почти во всех командах играл. То за юниоров, то со взрослыми мужиками. - Есть какие-то тренерские заповеди, которым вас научил отец? - Конечно. Что тренер должен обязательно любить игроков и всех, с кем работаешь. О своих ребятах отец думал постоянно. Помню, переживал дома: «Картошкин - такой парень хороший! Но как же с такой фамилией в хоккей играть!» У отца начинал и Валентин Бубукин. То поколение тренеров вообще было особенным. Ребята с ними делились всеми проблемами. Уже когда отец умер, мне рассказывали, что однажды кто-то на тренировку после хорошего застолья пришел. Так отец извелся весь: «Как же ты играть будешь? А перегрузишься если? Отдохни пару деньков. Да и пить не нужно…» Услышал как-то, что я на своих кричу, так просто в шоке был: «Сынок, мальчик мой, ты скажи ему: «Василек, какой же ты парень хороший». - Он у тебя горы свернет!» - Так вот откуда у вас репутация мягкого и спокойного тренера. - Да? А мне, наоборот, казалось, что всегда за идиота принимали. Кричу, требую чего-то…Хотя помню, когда там же у отца с заводской командой тренировался, не он один с ребятами, как наседка возился. Мой детский тренер Илья Васильевич Бирюков, прежде чем в лагерь отправить, спрашивал: «Ты сколько раз подтянуться можешь? Один? А как думаешь, если потренироваться, семь раз подтянешься?» - Так я из кожи вон лез, чтобы получилось. - А личный рекорд в подтягиваниях помните? - О-о! Как у Тарасова стал играть, там уже нормативы запредельными были. Чем мы только не занимались! И стометровку на время бегали, и 400, и штангу таскали - Анатолий Владимирович соревнования между сильнейшими клубами по нормативам постоянно проводил. И каждый, естественно, старался выиграть. Мне, кстати, до сих пор Рагулин вспоминает, как на чемпионате мира в 61-м году в Лозанне я, насмотревшись на тарасовскую педагогику, его учил шайбу бросать. Он бросил - в руку мне попал так, что рука долго потом болела. Мне вообще везло на тренеров. Прошел и Тарасова, и Чернышева, и Эпштейна, и Пучкова. Учился с удовольствием. И на практике, и в институте физкультуры. Закончил, кстати, без единого академотпуска - пока играл. - Вы разве не журналист по-профессии? - Это уже потом было, как хобби. В инфизкульте же учился на дневном отделении, причем хорошо - все зачеты и экзамены вовремя сдавал. Тяжело было, но вспоминаю те времена до сих пор с удовольствием. - Когда вы работали с Тарасовым… - Да не я с ним работал, а он - со мной! - …Хорошо, но я о другом. Он любил игроков? - Любил. Но не всех. И я люблю не всех. Просто я, наверное, выдержаннее. Таких, чтобы на дух не переносить, не помню. Но, например, со звездами очень тяжело работать. - Например? - Зачем называть? Звезды, безусловно, люди иной степени таланта. Но я видел, сколько они попили тренерской крови. Видел судьбы Тарасова, Кулагина… - Как же вы, зная это, без колебаний согласились принять сборную звезд перед Играми в Нагано? - А как я мог отказаться? Считаю, что просто был обязан взять команду. Сборная-то была в совершенно разобранном состоянии после Кубка мира. Так что все были готовы браться за дело по-настоящему. Великие не любят чувствовать себя проигравшими. Ну а когда мне в Финляндию позвонил Стеблин и сказал, что все ребята просят, чтобы команду возглавил я, какие могли быть сомнения? С большинством ведь я работал еще перед Играми в Альбервилле, где восемь динамовцев стали олимпийскими чемпионами. - Вы были тогда вторым тренером у Тихонова… - Я предпочитаю слово «ассистент». Мы помогали Тихонову вместе с Игорем Дмитриевым. - …Потом «Динамо» стало чемпионом СНГ и на фоне этого благополучия вы вдруг принимаете решение снова уехать в Финляндию. Почему? - В «Динамо» моими помощниками были Петр Воробьев и Зинэтулла Билялетдинов, и я понимал, что должен дать им возможность самостоятельной работы. Всему, чему мог, я их научил. Так что уезжал с чувством выполненного долга. - Лукавите. Разве так легко уйти, когда команда - на гребне успеха? - Очень трудно. Откровенно говоря, была еще причина. Сборная тогда проиграла чемпионат мира, начались перестановки - конкурс на замещение вакантных должностей, так, по-моему, это называлось. Выставлять свою кандидатуру я не хотел. Не знаю почему. Не люблю толкаться локтями. Даже в быту. Меня жена часто упрекает: «Ты вечно в автобус последним заходишь!» Ну и, наконец, я убежден в том, что тренер не должен долго оставаться на одном и том же месте. Рутина засасывает. - Вы, знаю, давно и крепко дружите с Виктором Тихоновым. - Сколько мы прошли и пережили с Тихоновым… - Поэтому и хочу спросить: вы когда-нибудь обсуждали с ним, что тренер не должен долго оставаться на одном и том же месте? - Конечно. Я не вправе давать советы, но до сих пор считаю, что Виктор должен был хотя бы попробовать себя в качестве старшего тренера одной из энхаэловских команд. Должен был рискнуть. Мы там, если откровенно, никому не нужны. Надо знать язык, причем, в совершенстве. Иметь имя, соответствующий возраст. Быть готовым к тому, что роль тренера - совершенно иная. Но Тихонов мог уехать. - Думаете, он смог бы там работать? - Думаю, да. Когда его звали, советский и канадский хоккей были примерно на одном уровне - мы играли на равных и в Кубках мира, и в Кубках вызова. Не надо забывать и о том, что Виктор - одна из ключевых фигур в хоккейном мире. - А вы сами никогда не хотели уехать в НХЛ? - Я никогда не получал таких предложений. - Клуб в Финляндии вы подыскивали себе сами? - Нет, получил приглашение. Я их получал и до 92-го, но по разным причинам отклонял. А после Альбервилля уехал в Турку - в ТПС. - О чем вы тогда мечтали, как тренер? - Мне было интересно, могу ли я построить команду, способную побеждать, могу ли воплотить в работе свои тренерские принципы. Ехал-то не учиться быть тренером, как в 72-м, а добиваться признания. - Трудно было? - А как вы думаете? Когда все хорошо и гладко, спасателя не приглашают. Он нужен в сложной ситуации. Создание команды - процесс тяжелый. Часто по живому резать приходится. При этом - отстаивать свои принципы, не просто помнить, что ты - русский, но добиться, чтобы тебя начали по-настоящему уважать. Работать с финнами приятно - они трудолюбивые, честные, дисциплинированные, но при всем этом никакой разлюли-малины в тренерской работе там нет. - Финским языком владеете свободно? - На спортивно-бытовом уровне. Дочка знает финский в совершенстве - учится в университете Рованиеми - на факультете туризма и маркетинга. Сын говорит примерно как я. - Помню, во время первой командировки в НХЛ передала по вашей просьбе привет Сакку Койву, так он обрадовался до такой степени, что я с вами знакома, что каждый день при встрече спрашивал, не нужна ли мне какая помощь в работе и нет ли иных проблем. - Койву вырос у меня в клубе. Я очень рад, кстати, что до сих пор сохранил со многими игроками скорее дружеские, нежели руководящие отношения. Многие приезжали в межсезонье тренироваться ко мне в Финляндию, сейчас ездят в Швейцарию. Многое рассказывают о своей жизни в НХЛ. Не перестаю удивляться, как ребят меняет американская жизнь. Откуда только сознательность появляется, самодисциплина. Понимают мгновенно, что вся судьба зависит только от тренера - поставит он в состав, не поставит… Тяжело там. Поэтому и звонят часто. Какими бы великими не становились, все равно нуждаются в совете, поддержке. - Почему вы решили уехать в Швейцарию? - Все по той же причине. Финский проект закончился - ТПС дважды стал чемпионом страны, выиграл в Европе все, что можно - Кубок Европы, Суперлигу. Остаться особо не предлагали. Приглашений же, помимо швейцарского, не было. Сначала я было хотел годик отдохнуть. В конце концов, уже более 25-ти лет на тренерской работе. Восемь лет - в московском «Динамо», девять - в рижском, два - в «Коо-Вее», шесть - в ТПС…Но потом решил, не расслабляться. - Какой язык осваиваете сейчас? - Немецкий. С трудом в голову ложится, но делать нечего. Вспомнил все, чему меня в школе учили, в институте физкультуры, на факультете журналистики… - Русская телевизионная тарелка у вас в Клотене есть? - За кого вы меня принимаете? Я же старый, опытный уже. Какой язык может быть в этом случае? Вообще сейчас часто с сожалением думаю, что поздно учиться начал. Смотрю на местных коллег с завистью: по-английски говорят, по-французски, по-итальянски. Не просто объясняются - занятия проводят. В этом мы, конечно, отстали сильно. - Не знаю, помните ли вы наш прощальный разговор в Нагано, по дороге в аэропорт за день до вашего 58-летия. Вы тогда сказали: «Я потерял шанс, которого у меня больше не будет никогда в жизни». - Конечно помню. В один вечер я мог встать в один ряд с великими тренерами. Видно не судьба. - Но почему вы не допускаете, что еще раз возьмете олимпийскую сборную - через два года? - Надо реально смотреть на вещи. Мне 60. Хотя, в тренерской жизни никогда не знаешь, что будет дальше. Пока, слава Богу, чувствую себя в форме. - Следите за этим? - А как же? Иначе клюшку на удочку менять придется. Этого я пока не планирую. - Почему вы не собираетесь отмечать юбилей? - Некогда. Через два дня начинается плей-офф. Все друзья, которых хотелось бы пригласить, заняты теми же проблемами. - Но хоть какой-то из своих юбилеев вы помните? - Помню только, где приходилось их отмечать. 50 лет - в Риге, 55 - в Финляндии. Еще лучше помнятся дни рождения, которые совпадали с Олимпийскими играми. В Сараево отмечал, в Инсбруке, в Лейк-Плэсиде, в Альбервилле, в Лиллехаммере, в Нагано… - Тогда могу только пожелать продлить традицию до Солт-Лейк Сити. - Посмотрим. При моей профессии загадывать не приходится. Хотя, с другой стороны, если Тарасов мог взять футбольную команду после стольких лет в хоккее, почему не могу я рискнуть еще раз? 2000 год
|
Хоккей - Тренеры
