|
|
|
|
|
|||
17 апреля 1996 года в Москве начальник ЦСКА полковник Александр Барановский на собрании хоккейной команды объявил, что приказом министра обороны полковник Виктор Тихонов, возглавлявший команду в течение почти двадцати лет, уволен из армии и освобожден от должности главного тренера. Именно тогда в знаменитом армейском клубе появились два коллектива с практически одинаковыми названиями: ЦСКА, или команда Волчкова, и ХК ЦСКА, или команда Тихонова. РУССКИЕ «ПИНГВИНЫ» Идея совместной с американцами деятельности в начале 90-х в хоккейных кругах, что называется, носилась в воздухе: кое-какие переговоры за океаном вели «Крылья Советов», «Динамо». Что же касается команды Тихонова, то ей предлагали сотрудничество сразу несколько клубов и некоторые были готовы взять армейцев на полное финансовое обеспечение. Попросту говоря, купить, на что Тихонов не пошел бы никогда. С Ховардом Болдуином, владельцем «Питтсбурга», Тихонов впервые заговорил на тему сотрудничества во время матча «Всех звезд» в январе 1993 года. Так получилось, что Тихонов, Болдуин и еще один совладелец «Питтсбурга», известный киноактер Майкл Джей Фокс, во время игр сидели в одной ложе. Условия, предложенные «Питтсбургом», казались достаточно выгодными. Однако заключить контракт с американцами Тихонов мог только будучи хозяином армейского клуба, а никак не в роли наемного служащего. На драфт 1993 года в Квебек в конце июня тренер приехал, имея на руках все необходимые бумаги, подписанные министром обороны России Павлом Грачевым. Резолюцию Грачева, адресованную двум своим заместителям - генерал-полковнику Кондратьеву и генерал-лейтенанту Воробьеву, привожу полностью. «Вы должны четко усвоить, что ЦСКА - гордость армейского спорта на мировой арене - из-за нашего бездействия и бессилия разваливается. Я этого допустить не могу и не посмею. Примите немедленно все меры. Передайте в безвозмездное пользование все запрашиваемые объекты. Вы у меня ответите за дела в хоккейной команде ЦСКА!..» - После того, как Грачев подписал письмо, разрешавшее нам действовать самостоятельно, - вспоминал Тихонов, - меня вызвал к себе первый заместитель министра обороны генерал Кондратьев (он курировал спорт) и в приказном порядке сказал: «Бери дворец спорта в аренду и делай все, что считаешь нужным. У Министерства обороны нет денег, чтобы вас содержать. Я слышал, вы собираетесь заключить договор с американцами? Если они готовы дать деньги - заключейте. Другого выхода нет». Дела в тот момент в ЦСКА действительно обстояли неважно. Проблемы, возникшие в армии в целом, не могли не затронуть армейский клуб. Игрокам месяцами не выплачивали зарплату, начался повальный отъезд спортсменов (и не только хоккеистов) за границу. В большинстве случаев - на нищенских условиях. Когда приходило время подписывать очередные контракты, все больше и больше игроков Тихонова отказывались это делать.В сезоне 1990/91 года только в НХЛ из ЦСКА уехали Игорь Вязьмикин, Алексей Гусаров, Сергей Федоров (за океаном уже играли Вячеслав Фетисов, Игорь Ларионов, Владимир Крутов, Алексей Касатонов, Александр Могильный, Сергей Макаров, Сергей Стариков). Еще через год клуб покинули Павел Буре, Евгений Давыдов, Валерий Зелепукин, Вячеслав Козлов, Владимир Константинов, Игорь Кравчук. В конце 1992-го к потерям добавились Сергей Кривокрасов, Алексей Житник, Сергей Зубов, Владимир Малахов, Олег Петров, Вячеслав Буцаев, Андрей Коваленко. - Буцаев, Коваленко и Михайловский подошли ко мне после тренировки и сказали: «Виктор Васильевич, мы больше не можем, у нас нет денег», - рассказывал в том году Тихонов. - Когда же я спросил, на что они живут, то ребята сказали (причем я видел, насколько им стыдно говорить об этом), что после тренировок подрабатывают на своих машинах частным извозом. Что я мог ответить? «Не уезжайте»? Тем не менее я не хотел подписывать договор об аренде: у нас не было денег за эту аренду платить. К тому же существовал указ президента, запрещавший военнослужащим заниматься коммерцией, с каким бы видом деятельности она не была связана. Но армейское начальство снова настояло на этом. В итоге дворец спорта был передан созданной нами структуре, а с ЦСКА мы заключили договор о совместной деятельности: указ президента не позволял ввести бюджетную организацию, коей был клуб, в состав учредителей. В договоре (он, кстати, существует до сих пор) среди прочего был
такой пункт: В Квебеке, куда Тихонов и генеральный менеджер ЦСКА Валерий Гущин уже в роли владельцев армейского клуба приехали на драфт, события развывались стремительно. Сразу же после официальных мероприятий в гостиничном номере владельца «Питтсбурга» Ховарда Болдуина в присутствии американских юристов были улажены все формальности, связанные с переводом ЦСКА в новое качество. Рекламная раскрутка клуба в США и России была поручена одному из известных менеджеров кинобизнеса - Стиву Уоршоу. В том же гостиничном номере жена Болдуина стала рисовать эскизы эмблемы будущего совместного клуба. Когда Тихонов увидел первый вариант - пингвин в генеральской фуражке, ему стало плохо. Второй вариант - пингвин в погонах - был столь же неприемлем («Ребята, вы что? Хотите, чтобы нас расстреляли?»). И лишь третий рисунок - со звездой - был взят за основу будущей эмблемы «Русских пингвинов». Драфт закончился в воскресенье, а во вторник в Питтсбурге состоялась пресс-конференция, на которой вся информация (включая рисунки) стала достоянием американских журналистов. До Москвы она дошла, успев обрасти фантастическими слухами, что отныне ЦСКА - собственность американцев, что зарплату всем игрокам будут платить исключительно в долларах, а еду в армейский буфет завозить из «Макдоналдса». В интервью того времени (на следующий день после возвращения в Москву) Тихонов говорил: - Юридически ЦСКА и «Питтсбург» - равноправные партнеры. То, что мы подписали соглашение, не снимает с нас необходимости зарабатывать деньги здесь. Если в качестве кредита мы и получим от американцев какую-то сумму, она потом вся до копейки будет вычтена из наших доходов (американцы действительно предоставили ЦСКА кредит, который клуб после выплатил полностью. - Е.В.). Сотрудничество подразумевает широкий спектр деятельности. Это, во-первых, организация совместных тренировок, сборов, различных турне. Сейчас, например, нам ничто не мешает провести ряд игр, скажем, в Японии, где будут участвовать и «Питтсбург» и ЦСКА. Думаем и о том, чтобы проводить турнир с участием ряда команд НХЛ в Москве. Причем «Питтсбург» берет на себя организацию рекламы, в том числе и по телевидению. Уже следующим летом ЦСКА проведет ряд показательных игр в Америке, а американцы - в России. К нам же периодически будут приезжать на стажировку молодые американские игроки, а наши юниоры, в свою очередь, получат возможность тренироваться в Питтсбурге. - Самое главное, - продолжал Тихонов, - что теперь адвокаты «Питтсбурга» будут обеспечивать правовую защиту каждого хоккеиста ЦСКА, в каком бы клубе НХЛ тот не играл. Более того, Болдуин уже дал распоряжение своим адвокатам и юристам разобраться с делами тех игроков, которые уехали из ЦСКА и за которых мы ничего не получили. Чтобы попытаться в какой-то степени вернуть деньги. Должен сказать, что по тем, кто промышлял перепродажей наших игроков в НХЛ, наше соглашение с «Питтсбургом» ударило достаточно сильно... Дела у русских «Пингвинов» медленно, но верно пошли на поправку. В результате рекламной раскрутки у клуба появились спонсоры, рекламодатели. На игры стали ходить зрители. Была куплена финская хоккейная коробка, построены удобные гостевые ложи, в которых регулярно стали появляться Грачев, генерал (и тогдашний начальник ЦСКА) Лаговский, а позже - полковник Барановский. Приз «Известий», до этого проводившийся в полупустом дворце Лужников, переехал в ЦСКА. Там же был проведен юбилейный турнир, посвященный 50-летию хоккея в России. Появились деньги и на покупку игроков. После пары сезонов, проведенных в младших американских лигах, в ЦСКА вернулся Михайловский. Результаты ЦСКА, тем не менее, оставляли желать лучшего. В регулярном чемпионате Межнациональной хоккейной лиги 1995 года армейцы заняли шестое место в Западной зоне, а в плей-офф выбыли из розыгрыша в первом раунде. В сезоне-96 команда осталась на 11-м месте в своей зоне, пробилась в плей-офф через утешительный турнир и вновь вылетела в первом раунде. Официально в армейских кругах именно это называлось причиной отставки великого тренера. ПРОТИВОСТОЯНИЕ «Тот еще не жил полной жизнью, кто не знал бедности, любви и войны»(Уильям Сидней Портер) Когда приказ об увольнении Тихонова из армии стал достоянием общественности, тренер был в Вене, куда уехал вместе со сборной России на чемпионат мира. Вернувшись в Москву, Тихонов узнал, что у команды уже другой тренер - Александр Волчков, возглавлявший до тех пор ЦСКА-2. На всех входах и выходах дворца спорта стояли солдаты, получившие приказ начальника ЦСКА Барановского ни под каким видом не пускать Тихонова на каток. - Я всю жизнь проходил без пропуска в любые двери, - рассказывал тренер. - Здесь же оказался в ситуации, когда мальчишки-солдатики лишь сочувственно говорили: «Нам приказано вас не пускать». И просили у меня автограф. Что я мог сделать? Лезть в драку и затевать скандал? Многие советовали поступить именно так. Мы же обратились в суд. После того, как суд официально признал действия руководства ЦСКА незаконными, владельцы ХК ЦСКА с помощью ОМОНа получили возможность попадать на каток. Но противостояние продолжалось. В раздевалках тихоновской команды (после рассоединения в ней осталось всего восемь игроков) были срезаны замки, отключены свет, вода, телефоны. Был блокирован доступ на тренировочную базу в Архангельском. При этом никому не приходило в голову, что сорванной в итоге оказывается подготовка обеих команд, моральное состояние которых и без того было подавленным. Из интервью Тихонова, опубликованного 11 сентября 1996 года: «Когда я вернулся из Вены, мне показали письмо на имя Грачева, которое подписали все без исключения хоккеисты, с просьбой не допускать моего снятия с работы. Но потом им, видимо, просто сказали, что Тихонова нет и не будет, что зарплата в новой команде будет на порядок выше, чем в старой, что клуб гарантирует шесть квартир в течение года, в то время как Тихонов за шесть лет работы не пробил ни одной… Наверняка были и другие аргументы: в команде семеро военнослужащих. Найти для них семь мест в дальних гарнизонах, сами понимаете, не проблема. Остальные мальчишки - призывного возраста. Ребят просто растерзали, сломали морально. Отлавливали поодиночке и предлагали подписать новый контракт. И до последнего момента убеждали, что в высшем дивизионе будет играть именно команда Волчкова». Изучив все обстоятельства дела, президентский совет федерации хоккея принял решение в пользу команды Тихонова. Даже во время чемпионата в Вене, куда доносились отголоски бушевавшего в Москве скандала (и где Тихонов не дал ни одного интервью на эту тему), не было тренера, который бы не подошел и не предложил хотя бы одного игрока. Из второй команды «Динамо» в клуб перешли Козуров, Семин, Тихонов, Васин, Чвокин, Борозенко. Из «Кристалла» - Селютин, из «Крыльев Советов» - Деев. Кроме них в составе тихоновской команды появились Плотников, игравший ранее в Тольятти, и Евдокимов из Твери. Команда Волчкова была вынуждена опуститься в первую лигу. Через год она завоевала право наравне с ХК ЦСКА играть в высшей. А война, в которую с подачи руководства ЦСКА оказались втянуты обе команды, не прекращалась. Во время первой же товарищеской игры ХК ЦСКА с «Северсталью» в июле 1997 года начальник армейского дворца спорта, мотивируя свои действия тем, что не обязан работать на коммерческую организацию, запретил электрикам включать полный свет и электронное табло. Когда одна из работниц дворца попыталась принести хоккеистам чай, сделать это ей тоже не разрешили. ПОЛКОВОДЕЦ С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ «Вы думаете ЦСКА - это спорт? Нет! ЦСКА - это крупнейший рынок автомобильных запчастей!» (Реклама на радиостанции «Серебряный дождь». Август 1997 года) В Москву Барановский перебрался благодаря давнему знакомству с генералом Кондратьевым. Еще до развала СССР Кондратьев командовал Туркестанским военным округом. Барановский же был заместителем начальника армейского спортивного клуба в Ташкенте. Встретиться лично с начальником клуба, в котором я сама провела более десяти лет, мне впервые довелось в июле 97-го. Ровно в назначенное время мы с фотокорреспондентом «СЭ» были в приемной. После двадцати минут ожидания дверь кабинета распахнулась и его хозяин, до того сидевший в одиночестве, пригласил войти. Вальяжно обошел стол и опустился в кресло, поглотившее его почти полностью. Я почему-то вспомнила высказывание одного из своих знакомых, несколько лет бывшего непосредственным армейским начальником Барановского: «Неплохой мужик Сашка, и вроде бы дело знает. Но щеки надувать любит - сил нет!» Выдержки из нашего последующего разговора изложу в виде прямой расшифровки магнитофонной записи. - Как вы сами относитесь к тому, что в ЦСКА сейчас две команды? - В ЦСКА одна команда. Вторая - это общество с ограниченной ответственностью. Думаю, пройдет два-три месяца и вопрос будет решен в судебном порядке. И Тихонов и Гущин, будучи штатными работниками ЦСКА, в обход руководства и спорткомитета Министерства обороны приватизировали команду. Когда я пришел в клуб 1 марта 1994 года, то почти сразу доложил министру обороны, что в данном положении хоккейный клуб существовать не может. Потому что никаким образом влиять на ход событий в этом клубе было нельзя. Как я могу нести ответственность за хоккей, если у меня нет рычагов воздействия? А кроме этого, данная сделка противоречит закону. - Но ведь суд, насколько мне известно, до сих пор не может прийти к такому решению? - Почему? Товарищество Тихонова не приняло дворец по акту, не приняло имущество дворца. Поэтому первый же суд признал договор о совместной деятельности незаключенным. - В каком качестве вы выступаете во всей этой истории? - Только как начальник ЦСКА. Никакого финансового отношения к команде Тихонова я не имею. - Можно узнать причину, которая вынудила вас настоять на увольнении Тихонова из армии и из команды? - Тихонов переслужил. Но он мог быть уволен и принят обратно на работу. Должность главного тренера может быть занята как военнослужащим, так и гражданским. Я, однако, брать его назад принципиально не собирался. Он перестал меня устраивать. Хотя я сам предлагал ему должность президента. - То есть свадебного генерала? - Почему? Он мог бы работать, как президент. Пользоваться своим авторитетом. - Вы считаете, что он перестал быть хорошим тренером? - Я считаю, что он отработал свое. И так считают многие. - Значит, дело не в том, что Тихонов переслужил, а в том, что он перестал вас устраивать? - Я уволил его, и Гущина за многочисленные прогулы. - В каком, простите, смысле? - За несанкционированные выезды за рубеж. Эти ребята стали чересчур самостоятельными… В какой-то степени Барановский был прав: частный хоккейный клуб со всеми привилегиями и товарным знаком знаменитой на весь мир армейской организации воспринимается довольно абсурдно. Вот только, если разобраться, заварил кашу не Тихонов и не Гущин. А, скорее, бывший министр обороны Павел Грачев, просто-напросто сделавший широкий жест (который, к тому же, решал многие проблемы) в сторону великого тренера. Официального акта о приеме-передаче дворца спорта ХК ЦСКА действительно не было. Тем не менее один из последних судов вынес такое решение (цитирую): «Отсутствие документа, подтверждающего реальную передачу балансодержателем арендатору обусловленного договором имущества, не может считаться основанием для признания договора незаключенным, поскольку поведение сторон свидетельствует о том, что имущество было фактически передано арендатору, который владеет и пользуется им». «Я лишь восстанавливаю справедливость!» - сказал нам в разговоре Барановский. Может быть, оно и так. Только нельзя было не задуматься о том, что понятие «справедливость» многие из предшественников начальника ЦСКА на этом посту трактовали просто, считая армейский клуб своей полновластной вотчиной. Один их них, например, под фанфары московской Олимпиады ухитрился украсть из клуба чудовищное количество материальных ценностей, в том числе более сотни завоеванных армейскими командами серебряных и хрустальных кубков и тринадцать с половиной километров(!) финской ковровой дорожки. И только почтенный возраст и высокое звание спасли начальника от суда: дело было замято, а сам он отправлен на пенсию. Дворец спорта оказался слишком лакомым куском, чтобы отдавать его в частное пользование. Кстати, то, что клуб Тихонова уже считался арендатором хоккейного хозяйства ЦСКА, не помешало Барановскому сдать тренировочный каток (собственность, как и другие спортивные объекты, не армии, а государства) в аренду автомобильной фирме «Мерседес». Не будь этого, Барановский, скорее всего, был бы вынужден платить лейтенантам из команды Волчкова их законную лейтенантскую зарплату, за которую ни один уважающий себя игрок не стал бы брать в руки клюшку. И уж наверняка, выражаясь юридическим языком, у военного ведомства не было абсолютно никаких прав увольнять главного тренера из товарищества с ограниченной ответственностью. Впрочем, честолюбивый полковник своего добился: благодаря противостоянию с Тихоновым о нем узнал поистине весь хоккейный мир. ТИХОНОВ ПРОТИВ ТИХОНОВА «Когда-нибудь тебя обязательно снимут. Но ты должен держать свою линию. Тогда будешь точно знать, за что тебя сняли…». (из разговора Анатолия Тарасова с Владимиром Юрзиновым). В ЦСКА Тихонов пришел в 1977 году с поста главного тренера рижского «Динамо». Тогда же он возглавил сборную СССР и армейский клуб было решено сделать ее базовой командой: в первый же год туда из Риги перешел Хельмут Балдерис, из «Крылышек» - Сергей Капустин. Потом процесс привлечения игроков с периферии стал традиционным, а внутренний чемпионат - малоинтересным: конкурировать с армейским клубом, куда стягивались лучшие силы, было бессмысленно. Но именно эти годы можно считать золотым веком Тихонова: он получил возможность, за которую большинство тренеров, не задумываясь, дали бы отрубить себе палец - работать и экспериментировать с огромным числом невероятно талантливых игроков. Граница была наглухо закрыта, и для любого мало-мальски честолюбивого парня путь был один - в ЦСКА. Множество переводов осуществлялось еще более элементарно - в приказном порядке. Те, кто по каким-либо причинам не вписывались в состав, исчезали так же быстро, как и появлялись. Для ЦСКА началась непрерывная серия побед. Любое место, кроме первого, заведомо считалось катастрофой. Слава главного тренера росла от сезона к сезону. И все же для многих игроков, пришедших в клуб и сборную до Тихонова, он по-прежнему оставался тренером-провинциалом, которому безумно повезло с новым клубом. Они, игроки, уже были звездами первой величины. Бог у них тоже был один - Тарасов. И железную дисциплину и повиновение, которых требовал от игроков человек со стороны, многие подсознательно воспринимали как оскорбление. И очень немногие знали, что назначение Тихонова носило приказной характер. Он дал согласие оставить рижское «Динамо» только после того, как его вызвал к себе тогдашний председатель КГБ Андропов и сообщил, что вопрос о переходе уже согласован с Брежневым и Устиновым, а следовательно, дальнейшему обсуждению не подлежит. После олимпийских игр в Мюнхене одна из американских компаний провела интересное исследование, в результате которого выяснилось, что 87 процентов олимпийских чемпионов имели тренеров-деспотов, 11 - тренеров-демократов и лишь два - тренеров-либералов. В одной из бесед с Тихоновым я шутливо поинтересовалась, к какой из перечисленных категорий он относит себя. И услышала категоричное: «То, что на Западе называется диктатурой, у нас - дисциплиной». В другом интервью, взятом спустя пять лет, Тихонов говорил: - За свою жизнь я пересмотрел очень многие вещи. Но по-прежнему убежден, что в команде должна быть железная дисциплина. Это принципиально важно. Когда игроки готовы физически, а общий командный дух таков, что друг друга чувствуешь с полувзгляда, то игрок уже не думает, бежать или не бежать, принимать шайбу на себя или не принимать. Он бежит и делает все автоматически. Тарасов тоже требовал беспрекословного подчинения. Но ЦСКА был его детищем. Им лично созданным и горячо любимым. Игроки обожали тренера, потому что тренер обожал их. Он мог проиграть, мог увести команду со льда на глазах у первых лиц страны, потому что он мог все. И его команда тоже. В случае с Тихоновым все было иначе. Придя в ЦСКА, он, с одной стороны, должен был побеждать любой ценой, с другой - подчинить себе команду, ветераны которой, успев поотвыкнуть от тарасовской руки, называли предшественника Тихонова - Константина Локтева - по имени и периодически гуляли с ним в одних компаниях. Первый раз основательно поменять состав клуба и сборной Тихонов намеревался перед Олимпиадой-80. Его отговорили. После Олимпиады, где сборная СССР в финале проиграла американцам, промедление со сменой состава было поставлено тренеру в вину. «Именно тогда я понял, что по-настоящему за команду отвечает лишь один человек - главный тренер», - сказал Тихонов. Перед сезоном 1981/82 года в ЦСКА практически не осталось ветеранов. Были убраны Михайлов, Лутченко, Волчков. Годом раньше играть в ЦСКА и сборной по этой же причине закончил Петров. Многие из них до сих пор считают те перемены несправедливыми. Однако в распоряжении Тихонова уже тогда были Фетисов, Касатонов, Хомутов, Ларионов, Крутов, Макаров, Быков. Абсолютная власть главного тренера, естественно, нравилась далеко не всем, но Тихонов давал результат. А победителей на Руси не судили никогда. Последней легендой тихоновского ЦСКА должна была стать тройка Буре-Федоров-Могильный. Но, как писал выдающийся американский новеллист О'Генри, «что-то сломалось в машине, отмеривающей неудачи. Она закрутилась так, как не крутилась никогда в жизни». В 1989-м после чемпионата мира в Швеции из сборной сбежал в Америку Александр Могильный. Через год, во время Игр доброй воли в Сиэтле, то же сделал Сергей Федоров. В 91-м в Канаду уехал Павел Буре. В 1989-м ЦСКА в последний раз стал чемпионом страны, которая перестала
существовать осенью 1991-го. - Самое страшное, что все оставшиеся поняли, что они - временные. Представьте себя в роли человека, который знает, что через год-два уедет навсегда, и ждет этого. Изменился климат. Исчезла мотивация выступать за свою команду. Самое страшное для самого Тихонова заключалось в другом. До мозга костей человек советской системы, офицер, он не мог вот так сразу принять крушение всего, что для него было связано с понятиями «долг», «честь», «ответственность». Ситуация вышла из-под его контроля. Перестроить сознание Тихонову было непросто, даже получив армейский клуб в собственность. Вспоминается незначительная на первый взгляд история. Когда было заключено соглашение с «Питтсбургом», дизайнеры американского клуба предложили вариант хоккейной формы, в которой доминировали красно-черные тона, объяснив, что такое сочетание наиболее выигрышно и агрессивно. Тихонов категорически отверг идею, мотивируя отказ тем, что исконные цвета армейского клуба - красно-синие. По иронии судьбы «исконное» сочетание появилось в расцветке цээсковских доспехов в начале 50-х после первого визита Тарасова в Канаду: именно в такой форме тогда играл жутко понравившийся патриарху хоккея «Монреаль Канадиенс». В начале 90-х, когда Тихонов взял в клуб, а через сезон уволил своего бывшего игрока чемпиона мира и Олимпийских игр Бориса Михайлова, тогдашний начальник ЦСКА и известный в прошлом лыжник Анатолий Акентьев впервые поставил перед армейским руководством вопрос об освобождении главного тренера. - Когда Тихонов пришел ко мне и сказал, что Михайлов мешает ему работать, меня это насторожило, - вспоминал Акентьев. - Мы долго беседовали, я пытался убедить Виктора Васильевича в том, что он может принести гораздо больше пользы клубу, взяв на себя обязанности президента и менеджера. Его популярность за границей, в том числе в НХЛ, была феноменальна. В России он тоже был вхож в любые кабинеты, мог решать любые вопросы. Но уйти из команды не захотел. - Закулисные сплетни утверждали, что непримиримость Тихонова мешала армейскому руководству распоряжаться игроками, за которых уже тогда американские клубы были готовы выкладывать любые суммы. Бытовало и противоположное мнение: мол одна только подпись Тихонова, как главного тренера, на бумагах, разрешающих переход, стоит в НХЛ от 20 до 30 тысяч долларов, а сам он беззастенчиво этим пользуется. На чемпионате мира по хоккею в Вене в 1995-м я поинтересовалась у одного из профессионалов большого хоккея, как много левых денег тренер может сделать на продаже игроков. «Сейчас? Если хоккеист уезжает в НХЛ, то никак, - последовал ответ. - После того, как в сентябре 1994 года между НХЛ и ИИХФ был заключен соответственный договор, все компенсационные суммы переводятся в Швейцарию на специальный счет, откуда их можно взять только на хоккейные цели». «Почему вы не уезжаете?» - спросила я Тихонова при нашей самой первой встрече. На дворе было лето 91-го, и я была прекрасно осведомлена о том, что редкий клуб в НХЛ не пытался заполучить великого тренера. Причем предусмотрительно заготовленные контракты, как правило, были составлены так, чтобы свою цену Тихонов написал сам. - Я не хочу там работать, - последовал ответ. - И мне безразлично, что по этому поводу думают другие. «Почему вы не уезжаете?» - этот вопрос вертелся на языке и на всем протяжении венского чемпионата мира. Было ужасно неловко видеть некогда могущественного тренера в роли практически бессловесного консультанта (всем, кроме главного тренера Владимира Васильева, было не рекомендовано давать какие-либо интервью) проигрывающей команды. - Мне было очень неважно, - сказал Тихонов после приезда в Москву. - Но если меня снова - все равно в какой роли - позовут в сборную, я пойду. В интересах дела иногда стоит забывать о самолюбии. - А вы сами способны сравнить себя, скажем, десятилетней давности с Тихоновым-нынешним? - Думаю, сегодняшний лучше. Более битый, более опытный. А главное - я по-прежнему не боюсь рисковать. Год назад в хоккейных кругах распространился слух, что Тихонов все-таки собирается оставить пост главного тренера ЦСКА. И что на свое место он прочит Алексея Касатонова, бывшего ученика, отыгравшего шесть сезонов в НХЛ. ДВА ЦСКА «1. Командир всегда прав. 2. Если командир не прав, смотри п. 1» (старая армейская истина) - Надо объединяться, - ответил Тихонов за месяц с небольшим до начала нового сезона на мой совсем неоригинальный вопрос: «Что дальше?». - Надо объединяться, - повторил он. - Потому что одна сильная команда всегда лучше, чем две посредственных. - А вы сами готовы сесть за стол переговоров с тем же Волчковым? - Давно. - А в чем-то уступить? Ведь процесс компромисса - он всегда взаимен. Например, найти место тем, кто работает сейчас в команде Волчкова? - Не всем. - А как на это посмотрит сам Волчков? - Вы никак не можете понять, что ни он, ни другие его тренеры не могут иметь собственное мнение. И тем более высказывать его вслух. В той команде существует только закон приказа. Ослушаешься или начнешь обсуждать - завтра же тебя не будет в Москве. Тренерам и игрокам говорится об этом открытым текстом. Все ведь было рассчитано на то, что моя команда рассыпется. Тогда бы все было просто и хорошо. Я прожил в спорте достаточно долго, чтобы понимать, что к чему. - И тем не менее вы предпринимаете попытки к объединению? - Конечно. Я считаю, что ситуация пока еще позволяет договориться. Этот же вопрос я задала Александру Волчкову. - Команда Тихонова не имеет никакого отношения к армии, - повторил он слова Барановского. - Просто у них больше связей. Кстати, Тихонова никто не выгонял, руководство было готово оставить его при клубе. И ничто не мешало ему согласиться. Вот это уже не соответствовало истине. Не по своей воле втянутый в войну Тихонов не мог не думать о тех игроках, которые до последнего стояли на его стороне, зная при этом, что в случае поражения их попросту уничтожат. - А что, собственно, произошло? - недоумевали многие. - Два ЦСКА в лиге? Так ведь есть и два «Торпедо». В союзном чемпионате вообще играло четыре «Динамо». Произошло другое. Усилиями людей, более прочего приученных к тому, чтобы греться в лучах чужой славы, в легендарном клубе были безжалостно стравлены великие некогда игроки и великий тренер. Из-за этого конфликта уехал в НХЛ (хотя не собирался) 17-летний Сергей Самсонов, которого американские специалисты еще за год до этого называли самым большим хоккейным открытием десятилетия. Перед отъездом он приходил к Тихонову: «Простите. Но я просто боюсь оставаться. Я хочу играть в хоккей, а не воевать с армией». Впрочем, большинство мальчишек в обеих командах сейчас тоже думают об одном: бежать при первой же возможности и никогда больше не возвращаться. Потому что никто из них на самом деле не знает, что будет завтра. В один из июльских дней я встретила в ЦСКА Александра Харламова. На льду тренировалась команда Волчкова, и, наблюдая за игрой, Саша вдруг сказал: «Жалко ребят. И там свои, и здесь свои…» Я поинтересовалась его ближайшими планами, на что Харламов ответил: - В Портленде я должен быть в начале сентября. А сейчас договорился с Вмктором Васильевичем, что потренируюсь в его команде. - А почему не у Волчкова? - Как вам сказать… У нас нормальные отношения. Просто тому, что требуется в НХЛ, лучше всех учит Тихонов. 1997 год
|
Хоккей
- Очерки
