Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Наверное, давно уже пора привыкнуть к тому, что тренеры, когда-то составлявшие элитный фонд еще советской гимнастики, продолжают успешно работать, разъехавшись по миру. И все-таки каждый раз при встречах щемит в глубине души: «Ну, почему в другой стране, почему не дома?» Риторический вопрос, без ответа...

– Цвета, я вижу, вы не меняете?

– Действительно не меняю, – мой собеседник Владимир Ваткин, когда-то воспитавший двукратного чемпиона мира в многоборье Ивана Иванкова, реагирует на шутку смехом. – Почти два десятка лет уже в желто-зеленом спортивном костюме. Просто первые 15 лет была Австралия, последние два с небольшим – Бразилия.

– Бразильцы, похоже, активно начали подыскивать по всему миру специалистов, способных принести стране олимпийские медали в 2016-м?

– Именно. Под эту программу тренерам предлагаются достаточно хорошие условия, прежде всего финансовые, но вот если говорить об условиях для работы, пока не все сделано так, как хотелось бы.

– Вас пригласили в эту страну в качестве тренера национальной сборной?

– Да. Я работаю с мужской командой, но при этом не имею права иметь своих учеников. Бразильцы все-таки стремятся к тому, чтобы личными тренерами спортсменов были «свои» специалисты.

– А вам хочется иметь своих учеников?

– На самом деле да. В Австралии, например, я работал и с командой в целом, и персонально с Филиппом Риццо, который в 2001-м стал первым австралийцем, завоевавшим медаль на чемпионатах мира – выиграл бронзу на перекладине, а в 2006-м стал на этом снаряде чемпионом. В командных соревнованиях самое высокое место Австралии было 14-м, но нам удалось победить на Играх Содружества. Я был, кстати, удивлен тем, как много значила для Австралии та победа.

Но в целом мой интерес к работе стал снижаться, поскольку в стране начался явный курс на децентрализацию спортивной подготовки. Австралия – очень интересная в плане устройства спортивной системы страна. После очень неудачного выступления своих спортсменов на Олимпийских играх-1976 в Монреале, там на государственном уровне было принято решение о создании в Канберре национального Института спорта. Это – не учебное заведение, как можно подумать по названию, а громадный тренировочный центр. В этот Институт были приглашены все ведущие спортивные специалисты, которые и начали работать «на результат». Сам я, кстати, много лет контактировал в Канберре с Геннадием Турецким, которого пригласили туда работать с пловцами.

– Я правильно понимаю, что спортсмены, которых приглашали в Институт, оказывались на государственном обеспечении?

– Нет. Дело в том, что в Австралии вообще не платят спортсменам. Подразумевается, что, как только спортсмен начинает добиваться высокого результата, у него тут же появляются спонсоры. Хотя это происходит далеко не всегда. В том же плавании, знаю, у Майкла Клима и Иена Торпа от спонсоров, причем очень сильных, не было отбоя. А у Петрии Томас, которая, как и Клим, плавала у Турецкого и выиграла на Олимпиаде шесть медалей, включая личное и эстафетное золото, этих спонсоров не было вообще. Да, она знаменита на всю страну, без проблем нашла после спорта высокооплачиваемую работу, но уровень финансового благополучия – по сравнению с миллионами Клима и Торпа – не сравнить.

С другой стороны, всем спортсменам Института обеспечивалось бесплатное и очень хорошее медицинское сопровождение, точно рассчитанное целым штатом диетологов питание, помощь в образовании, в трудоустройстве и так далее. Плюс – прекрасные условия для тренировок. Гимнастические залы были оснащены по образцу лучших мировых стандартов. Соответственно, появился и результат. Сначала у девочек, потом и у парней.

– Почему же все начало рассыпаться?

– Дело в том, что федерация гимнастики и Институт спорта всегда находились в оппозиции по отношению друг к другу. Но федерация при этом никогда не была профессиональной. Скорее объединяла людей, имеющих достаточно много амбиций, но толком не понимающих, как и куда идет процесс. В государственных же кругах стало постепенно зреть мнение, что спорт – это очень дорого, что содержание Института – это просто излишние расходы, что детям лучше жить дома с мамой и папой, а не в отрыве от них, ну и на этом все закончилось. Программу, в рамках которой работал в Австралии я, просто закрыли.

– И тут появились бразильцы...

– Да. Я как раз размышлял куда идти и не видел никакой особенной перспективы. Все-таки в Австралии профессия тренера, который при этом не занимается ничем другим, не очень востребована, если речь не идет о крикете, регби и в меньшей степени футболе и плавании. Всем остальным приходится тяжело. Поэтому не могу сказать, что я долго думал. Первый раз поехал в Бразилию на заключительный этап подготовки перед чемпионатом мира-2011 в Токио, мне многое не понравилось, но очень понравились спортсмены. О таком «материале» можно только мечтать.

– Этот «материал» позволяет рассчитывать на медали на Олимпийских играх-2016?

– Получается, что все тренерское «ядро» в бразильской гимнастике сейчас русско-говорящее?

– Да. Женскую команду возглавляет Александр Александров. Олег Остапенко тоже работает с девочками на региональном уровне – у него частный клуб с прекрасными условиями, крепкими спонсорами и очень неплохими спортсменами. Моя супруга работает хореографом сборной. То есть сейчас ее непосредственный начальник – Александров.

– Супруга не жалуется на жесткость нового начальника?

– Хорошие тренеры – это всегда очень жесткие, в каком-то смысле даже жестокие люди. Но без этого не бывает результата. Александров же – специалист высочайшего класса. С ним, разумеется, бывает непросто, но работать рядом с таким специалистом – потрясающий опыт.

– Привыкать к новой работе вам было сложно?

– Очень. После сверхорганизованной Австралии начинать работу в Бразилии оказалось, скажем так, специфическим опытом. Хотя Олимпийский комитет страны – более чем профессиональная организация, где люди четко понимают, как должна быть организована работа, и приглашают к себе очень большое число специалистов именно по организации спорта.

Сам я сначала подписал контракт с федерацией гимнастики, но потом перезаключил его уже с Олимпийским комитетом, который забрал гимнастику и целый ряд других олимпийских видов под свое крыло, обеспечивая им, по сути, ту же самую централизованную подготовку, которая в советские времена всегда была у нас в стране, да и в той же Австралии, когда я начинал там работать.

– С Александровым и Остапенко вы контактируете много?

– Да. Правда, после того, как в Рио-де-Жанейро был разрушен крупный гимнастический центр, работаем все в разных местах. Надеюсь, что временно.

– А что случилось с гимнастическим центром?

– Этого не знает никто. Его построили, открыли с огромной помпой. Там под одной крышей был не только гимнастические залы, но и велодром. А через восемь месяцев зал закрыли и экстренно снесли. Вроде бы построили его где-то не там. Сейчас обещают так же экстренно построить новый, но в Рио не так просто найти подходящий участок для строительства. Хотя деньги на это имеются.

Ну а пока жене приходится ездить в зал, который расположен в двух часах езды от Рио. В местечке, которое называется Трэш Риос – три речки. Там же работает Александров. Сборы национальной команды у нас проводятся то там, то в центре у Остапенко. И пока не построят новый зал не думаю, что ситуация изменится. Правда, есть деньги на то, чтобы проводить сборы за границей. Накануне чемпионата мира в Антверпене мы, например, организовали такой сбор для мужской команды в Германии. Перед бразильскими девочками на этом чемпионате никаких задач не ставится – они обе уже на сходе. Но маленькие талантливые девочки, которых можно успеть подготовить к Играм Рио, тоже есть.

– Скажите, наличие личных учеников действительно мешает тренеру заниматься общим руководством?

– Не знаю. Скорее, это сильно раздражает окружающих, независимо от того, о какой стране речь. Все то время, что я тренировал в Австралии Филиппа Риццо, это не нравилось очень многим. Я постоянно слышал какие-то полунамеки на то, что неправильно распределяю свое время, недодаю внимания остальным спортсменам. Мне казалось, да и до сих пор кажется, что это не так. Возможно, я ошибаюсь.

В Бразилии с этим еще сложнее. Там вся жизнь – как хорошая мыльная опера: страсти кипят по любому поводу. Во всяком случае я очень рад, что у меня в контракте четко прописано, что именно я определяю планы команды, кого брать на те или иные сборы, кого включать в состав. В этом плане, наверное, даже хорошо, что своих спортсменов у меня нет.

– В Антверпене у вашей страны в общей сложности набралось шесть мест в финалах. Это ожидаемый результат?

– Нет. Это результат, который превосходит самые смелые ожидания.