Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В воскресенье в Антверпене завершился чемпионат мира. Встретиться там с бывшим старшим тренером женской сборной России и бывшим тренером олимпийской чемпионки Алии Мустафиной мы договаривались еще в начале лета, когда стало известно, что Александр Александров принял предложение возглавить сборную Бразилии.

– Знаю, что вам обещали в Бразилии едва ли не золотые горы, а потом выяснилось, что для работы в Рио-де-Жанейро нет даже зала. Не жалеете, что подписали контракт?

– Ну что теперь жалеть? Никто ведь не предполагал, что совершенно новый гимнастический комплекс, не так давно построенный в Рио, придется снести. Бразильцы очень долго уговаривали меня возглавить их сборную. В январе меня уверяли, что к весне будет построен уже другой комплекс. Пока что ничего не построено, поэтому приходится ездить на тренировки достаточно далеко. Но по-прежнему обещают, что новый зал будет построен в самые сжатые сроки. И почему-то мне кажется, что это действительно будет сделано.

– Прежде чем принять предложение бразильской стороны, у вас была возможность увидеть, с кем именно предстоит работать?

– Безусловно. И это меня впечатлило. В опорном прыжке, например, девочки 1999 года рождения выполняют комбинацию, которую в Антверпене исполняют не все финалистки, – 2,5 винта. Конечно, условия для тренировок уступают тем, что имеют европейские гимнасты. Но спортивные власти настроены в этом отношении более чем серьезно.

– С какими чувствами вы смотрели чемпионат мира?

– Год для гимнастов получился сложным, причем не только для российских. Сами, наверное, видите, что американцы привезли уже нового лидера. Потому что прежний – Габриэла Дуглас оказалась не в том состоянии, чтобы всерьез бороться за медали. Просто в США, в отличие от нашей страны, есть резерв.

– За те годы, что вы работали в российской сборной, пытались понять, почему дела с резервом обстоят до такой степени неважно?

– Прежде всего не так много тренеров готовы полностью отдаваться работе с детьми на периферии. Специалисты там получают смешные деньги – несопоставимые с теми, что зарабатывают тренеры сборной. Хотя работы у детских тренеров ничуть не меньше. Если мы вспомним советские времена, профессия тренера считалось престижной. Прежде всего потому, что спортивные специалисты получали достаточно высокие зарплаты. Тут ведь все просто: для того чтобы подготовить спортсмена уровня сборной команды, тренер должен проводить в зале весь день, с утра и до вечера. При этом он не должен думать о том, что его семье нечего есть. Ни для кого ведь не секрет: как только начинаются финансовые проблемы, они влекут за собой и проблемы в семейных отношениях. Пока этот вопрос не будет решен на уровне государства, не думаю, что ситуация изменится.

Обратите внимание: в сборной команде сейчас практически нет молодых тренеров. А ведь и я сам, и многие специалисты, начинавшие работу одновременно со мной, становились заслуженными тренерами страны в тридцать с небольшим лет. Тоже ведь проблема – сделать так, чтобы люди шли в тренерскую профессию, были в этом заинтересованы.

– Какие чувства оставило у вас выступление в Антверпене Мустафиной?

– Я очень доволен тем, что Алия остается лидером команды.

– Если честно, весной мне показалось, что решение уехать из России вы приняли, не очень веря в то, что Мустафина захочет остаться в гимнастике еще на один олимпийский цикл.

– У нас после Олимпийских игр был серьезный разговор на эту тему. Я сказал, что, если оставаться в гимнастике с серьезными намерениями, нужно начинать усложнять программы, а для этого нужна совершенно другая физическая и функциональная база. Другими словами, что придется много и достаточно тяжело работать. Алия сказала, что будет пробовать.

Другой вопрос, что не все получилось. К чемпионату Европы Алия не готовила никаких новых программ. Настрой был «лишь бы выступить». Перед универсиадой, как вы знаете, лежала в больнице.

– При этом, знаю, Мустафина рвалась выступать в Казани.

– Она всегда рвется соревноваться. Рвалась даже тогда, когда еще не восстановилась после операции на колене – в 2011-м. Мне стоило большого труда убедить ее, что нужно подождать, не форсировать нагрузку. Иначе никакой Олимпиады в ее жизни могло бы просто не случиться.

По-хорошему, я бы запретил ей и поездку на универсиаду – независимо от того, что хочет она сама. Мустафину нельзя выпускать на помост неготовой. Об этом меня неоднократно предупреждал даже врач, который занимался восстановлением Алии после операции, – Сергей Архипов. Говорил, что нужно постоянно следить за тем, чтобы мышцы ног были в хорошем тонусе, как и организм целиком. Особенно в послеолимпийский год, когда так или иначе начинают проявляться последствия стрессов, перенагрузок. В общем, все то, о чем я уже сказал: ведь не просто так почти вся американская «старая гвардия» сейчас оказалась вне сборной.

– Вы как тренер прошли достаточно много олимпийских циклов. Когда-нибудь хотя бы в глубине души жалели спортсменок, вынужденных годами работать на абсолютном пределе своих сил?

– Видите ли, в чем дело... Век спортсмена, особенно в женской гимнастике, очень короток. Даже когда речь не идет об Олимпийских играх, начинать каждый новый сезон всегда неимоверно сложно. Особенно если ты лидер сборной. Но мы же работаем не ради самого процесса, а ради того, чтобы выигрывать. Мустафина – уникальная спортсменка в том плане, что, даже когда находится на пределе сил и возможностей, способна прыгнуть выше головы за счет морально-волевых качеств. Но такое в спорте – редкость. Конечно, я всегда видел, как девочкам тяжело. Иной раз и рад бы дать им возможность подольше отдохнуть, но это тоже палка о двух концах: чем больше времени ты не приходишь в зал, тем сложнее будет возвращаться на прежний уровень.

То же самое происходит, когда случаются травмы. Вроде бы головой ты отдыхаешь от гимнастики, но возвращать себя в прежнее физическое состояние становится на порядок сложнее.

Подготовка высококлассного спортсмена – это вообще непростой процесс. Сколько стартов спортсмен может выдержать на протяжении сезона? Два? Три? Пять? Тоже зависит от подготовки. Теоретически ту же Мустафину стоило, наверное, поберечь, но вместо этого у нее получилось больше всех выступлений.

– В Антверпене вы общались?

– Конечно. Хотя и не очень много. Знаю, что у нее сильно болело колено, но мне об этом рассказали тренеры. Сама Алия не сказала на этот счет ни слова. Собственно, по этой причине я за нее и беспокоился так сильно. Нам Архипов перед Олимпиадой каждый божий день твердил одно и то же: «Берегите ногу!» Проблема в том, что закачка сустава – это противная и монотонная работа. Алия всегда такую работу терпеть не могла. Таким же у меня был Димка Билозерчев. Как вспомню, как с ним мучился после аварии... Но тут уж ничего не поделаешь, такие они спортсмены. А тренироваться всегда тяжело. И было, и будет.

Мне действительно очень приятно, что Мустафина по-прежнему держит очень высокий уровень. Пусть у нее не самые сложные комбинации, но даже бронзовые медали чемпионата мира – это по нынешним временам очень высокий результат. Хотя мне, положа руку на сердце, хотелось бы еще более впечатляющего выступления. Особенно на брусьях. Китаянка в Антверпене мне понравилась на этом снаряде больше.

– В каких аспектах, на ваш взгляд, Мустафина способна прибавить?

– Во всех. Все зависит лишь от того, насколько хорошо она будет подготовлена физически и насколько серьезно будет тренироваться. Потолка возможностей у Алии пока нет.

– Сейчас, спустя несколько месяцев после прекращения совместной работы, у вас нет ощущения, что расставание с ученицей прошло не самым лучшим образом?

– Расстались мы как раз очень хорошо. У нас вообще, если вспомнить, никогда не было с Алией серьезных конфликтов. Так, по мелочи. Сама схема отношений между спортсменом и тренером конфликтна изначально: ты заставляешь человека делать то, что он не хочет, он сопротивляется... Но к этому, начав работать с Мустафиной, я приспособился достаточно быстро. Знал, что, как только обстановка начинает накаляться, нужно просто молча отойти в сторону. И подождать, пока Алия остынет.

– Вас сейчас не угнетает ситуация, в которой вы не имеете возможности кого-то тренировать лично?

– Сам не хочу. Мы сразу обговорили этот вопрос со спортивным руководством Бразилии, мне было сказано: первоочередная задача заключается в том, чтобы поднять профессиональный уровень бразильских тренеров. Так что мое дело – объяснять, как тренироваться, сколько тренироваться и что именно делать.

– Проблем со взаимопониманием нет?

– Все тренеры, с которыми я работаю в зале, внимательно прислушиваются к тому, что я говорю. Единственная реальная проблема – язык. Некоторые из взрослых худо-бедно понимают по-английски. Дети не знают английского вообще. А переводчик в зале не всегда бывает.

– Как же вы справляетесь?

– Какое-то количество слов уже выучил, постоянно стараюсь запоминать новые, к тому же в Бразилии есть наши тренеры, которые работают там уже много лет. Справляемся...