Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Последний день чемпионата мира начался смешно и весело - забавными играми олимпийских чемпионов, организованными компанией Swiss Timing в честь собственного 25-летия в большом спорте. С самого утра пять сборных, одетых в форму цвета олимпийских колец, гоняли на кривоколесных велосипедах, соревновались в скорости подачи теннисного мяча ракеткой в человеческий рост, забивали «слэм-данком» плюшевого мишку в баскетбольную корзину, прыгая на батуте - в общем, всячески валяли дурака, разыгрывая вовсе не дурацкие призы всемирно известного часового концерна. А после обеда участники этих соревнований , в том числе и легендарный экс-рекордсмен мира в прыжках в длину Боб Бимон, появились на трибунах дворца спорта «Малей», где должны были разыгрываться последние пять комплектов наград чемпионата и где было вовсе не до смеха. Большинство выступающих соревновались пятый день подряд, и на стандартный вопрос «Как дела?» врачи и тренеры судорожно крестились, сплевывали через левое плечо, стучали по дереву и говорили: «Слава Богу, все живы».

Я не преувеличиваю. Олимпийский чемпион московской Олимпиады Богдан Макуц, который в Лозанне работал в судейской бригаде на перекладине, говорил:

- Обычно на этом снаряде падают три, от силы пять процентов участников. Здесь же в первый день я пришел в ужас, а во второй стал подсчитывать падения- Получилось 30 процентов.

В воскресенье напряжения не выдержали даже лидеры. Серебряный призер в многоборье Алексей Бондаренко попал руками мимо коня и лишь чудом не встал на голову. Двукратный абсолютный чемпион мира Иван Иванков «оторвался» на перекладине и на большой скорости упал плашмя на маты. Крайне неудачно выполнила опорный прыжок абсолютная чемпионка Светлана Хоркина. От второй попытки она отгреха подальше просто отказалась. Чемпион мира в прыжке Сергей Федорченко из Казахстана, имевший самую высокую сумму баллов и самую сложную комбинацию на перекладине в турнире многоборцев, упал в финале на этом снаряде не менее впечатляюще, чем Иванков. Кстати, впервые за много лет абсолютным чемпионом мира стал гимнаст, упавший в финале на одном из снарядов - это произошло с Иванковым на коне.

ИВАНКОВУ НИКАКИЕ МЕДАЛИ НА СВЕТЕ НЕ ЗАМЕНЯТ ОЛИМПИЙСКОЙ

Перед Играми в Атланте Иванкова называли главным претендентом на победу в многоборье. Выиграть ему было не суждено: за две недели до Игр Иванков получил тяжелейшую для гимнаста травму - разрыв ахиллова сухожилия. Наверное, поэтому в Лозанне за Ваню болели все: американцы - в лице абсолютного чемпиона Игр-84 Барта Коннера, румыны - в лице неоднократной олимпийской чемпионки Нади Комэнеч, японцы, возглавляемые семикратным олимпийским чемпионом Николаем Андриановым, чемпионки Игр-76 и 1980-го Эльвира Саади и Елена Давыдова - в канадской форме, шестикратный чемпион Барселоны Виталий Щербо - в гипсе (упал на одной из тренировок в Лас-Вегасе), и даже главный соперник Иванкова Алексей Немов. У него на третьем по счету снаряде -кольцах - порвалась накладка на руке (сколько я ни спрашивала, никто так и не вспомнил, когда такое происходило на чемпионате мира в последний раз) и он, продолжая выступать, перестал быть Ивану конкурентом, так как собственная победа, увы, уплыла.

Мы встретились с Иванковым в субботу на тренировке. И Иван с ходу стал вспоминать Атланту.

- Та травма, наверное, останется самым страшным воспоминанием всей моей жизни. Впервые я повредил ахилл на чемпионате мира-94 в Брисбене. Там я стал абсолютным чемпионом, но на прыжке неудачно приземлился на правую ногу. Потом боль прошла. А через некоторое время я надорвал икроножную мышцу. Как мне объяснили врачи, ахилл ослаб, из-за этого на мышцу легла слишком большая нагрузка и она не выдержала. Если бы в то время кому-нибудь пришла в голову мысль сделать мне операцию и почистить ахилл от спаек, я бы наверняка согласился: постоянно терпеть боль было довольно тяжело.

В Америке (белорусская сборная проводила заключительный перед Играми сбор в Картерсвилле. - Е.В.) нога уже болела так, что ходить я совсем не мог. До этого у меня были два не очень удачных старта на чемпионате мира в Пуэрто-Рико, где я выступал в четырех финалах из шести, но ни разу не попал в призеры, и на чемпионате Европы в Копенгагене. Там, в принципе, выступать было ни к чему, но я очень хотел хоть как-то восстановить репутацию перед Играми. Видимо, этим и довел ногу до критического состояния.

В Картерсвилле в один из дней мы вместе с Виталием Щербо решили съездить на консультацию к известному спортивному хирургу Эду Элану Экуиллу. Он пощупал ахилл, посмотрел на меня и довольно категорично сказал, что о многоборье мне придется забыть. Что касается отдельных снарядов, то Экуилл давал 90 процентов за то, что ахилл порвется. И допускал, что я все-таки смогу выступать лишь в том случае, если повреждено не само сухожилие, что маловероятно, а окружающие его ткани. Мне сделали блокаду, боль мгновенно прошла, и вместе с врачом белорусской команды мы вышли на улицу. Я по привычке хромал, но потом решился наступить на ногу. Ахилл порвался на третьем шаге. Раздался омерзительный хруст и ступня повисла.

Кажется, мне стало плохо. Во всяком случае, ко мне бросились все, кто был рядом: вид, наверное, был тот еще! В этот момент из госпиталя вместе со Щербо вышел Экуилл и, даже не дотрагиваясь до ноги, сказал, что нужно немедленно оперировать.

В одну из первых ночей после операции я проснулся от сильной судороги в ноге. Еще через пару дней гипс сняли и выяснилось, что сшитое сухожилие снова порвалось. Хирург хотел провести операцию с наименьшим вмешательством, чтобы я мог быстрее восстановиться, но ахилл был уже слишком хрупок.

Вторую операцию мне снова делал Экуилл. Он - один из лучших спортивных хирургов и неудачу воспринял предельно болезненно. Перед тем как положить меня в госпиталь, он сказал, что я должен точно решить, буду ли я продолжать выступления. Если да, то операция будет очень сложной, но он гарантирует стопроцентную надежность. В результате из моей же икроножной мышцы выкроили лоскут (от лавсановой связки, я отказался, потому что лавсан не всегда приживается), протянули его через пяточную кость и укрепили. Я даже не спросил, сколько времени провел на столе. Когда отошел от наркоза, думал, что не выдержу. Почти сутки мне снимали боль морфием, потом уже смог терпеть. Еще пару дней провел в Картерсвилле, а потом поехал в Атланту - попал в зал прямо на опробование снарядов. Все пребывание на Играх было каким-то кошмаром. Во-первых, я никак не мог сжиться с мыслью, что не выступаю, а во-вторых, к залу нельзя было подъехать вплотную, и я целыми днями прыгал по жаре на костылях. И только в марте этого года стал по-настоящему тренироваться. До этого еще дважды пришлось приезжать в Америку на реабилитационные курсы.

- Совсем остаться там не приходило в голову?

- Нет. У нас в Белоруссии сейчас созданы идеальные условия для тренировок. На базу в «Стайки» завезены новые снаряды. Кстати, наше командное серебро - следствие именно нормальной работы.

- Вы не боялись браться за многоборье? В командных соревнованиях ведь вы пропустили наиболее тяжелые для ног снаряды.

- Боялся. Но очень хотел. Слишком давно не выходил на помост. Зато теперь знаю, что могу. И сделаю все для того, чтобы выступить на Играх в Сиднее. Потому что олимпийскую медаль никогда не заменит никакая другая.

НЕМОВ ВСЕ-ТАКИ ПОЛУЧИЛ ЗОЛОТО

Олимпийскому чемпиону Атланты Алексею Немову побороться с Иванковым в многоборье так и не удалось. Многие были уверены в том, что он откажется продолжать соревнования: после нулевой оценки на кольцах это было абсолютно бессмысленно. Но Алексей прошел все снаряды.

- Он не расстроился, - рассказывал тренер Немова Евгений Николко. - Мы очень мало тренировались из-за травмы плеча. Операцию Леше сделали в январе, но лучше не стало: сустав все так же болит.

Комбинации на кольцах и на брусьях удалось целиком собрать уже в Лозанне. В квалификационных соревнованиях Немов выступал во всех видах, а в командном первенстве, если вы обратили внимание, кольца и брусья пропустил. Может, даже и к лучшему, что у него порвалась та накладка. В конце концов он - олимпийский чемпион, и моя задача - довести его до Сиднея с минимальными потерями. Сейчас нужно спокойно поработать, набрать недостающую сложность комбинаций. В отличие от вольных упражнений, на других снарядах ее пока маловато.

Вольные Немов выиграл так, словно не было тяжелейших соревновательных дней до того. Регламент соревнований у всех вызывал раздражение. В Атланте, например, после каждого соревновательного дня следовал день отдыха. «Посмотрите, - обращался к журналистам тренер Иванкова и всей белорусской сборной Виктор Дойлидов. - У ребят даже не успевают подживать ссадины, полученные от ударов о снаряды. Они их сбивают каждый день - по живому. Если организаторы будущих чемпионатов не задумаются о том, чтобы изменить систему их проведения, ничем хорошим это не кончится».

Турнирная система иногда выглядела просто несправедливо. Особенно четко это проявилось на примере итальянца Юри Кеки. Он отобрался в квалификации на своем коронном снаряде - кольцах, и в субботу резко отличался от остальных свежестью вида и легкостью победы. Так же намеревался выиграть своего коронного коня кореец Гил Су Пэ, но ему не повезло: у трех гимнастов {корейского, французского - Эрика Пуйяда и Валерия Беленького, выступающего за Германию) оценка была одинаковой - 9,700, но в отличие от прошлых чемпионатов, где правила диктовали в подобной ситуации вручить спортсменам три золотые медали, в Лозанне главную награду получил Беленький: у него был лучший результат в квалификационной серии.

По этому же принципу золото в вольных упражнениях получила румынка Джина Годжан, набравшая одинаковую сумму со Светланой Хоркиной.

Тренер Хоркиной Борис Пилкин был счастлив (обошлось без травм), устал и расстроен одновременно: после победы накануне в многоборье Света выиграла брусья, но по собственному, как посчитал тренер, легкомыслию упустила золото на двух снарядах. В вольных она сделала малюсенькую помарку в концовке, стоившую как минимум одной десятой балла, а при соскоке на бревне чересчур рано выпрямила ноги. В итоге приземление было чуть смазано, что обернулось потерей опять же десятой доли балла, которой вполне хватило бы, чтобы обойти Годжан.

Впрочем, если рассуждать с позиций справедливости, золото на этом снаряде стопроцентно должно было быть отдано крохотной китаянке Сюй Цзянцзян. Еще в командных соревнованиях она так выполнила связку «рондат - фляк - сальто прогнувшись», что заставила профессионалов (!) задуматься о том, что исполнение на бревне двойного сальто - вопрос ближайшего времени. В финале Цзянцзян сделала в этой связке сальто прогнувшись с пируэтом. На протяжении всей комбинации она ни разу не покачнулась и выполнила ее с предельной чистотой, хотя комбинация эта была на порядок сложнее, чем у остальных. Но получила 9,787 и бронзу.

Судейство было не столько предвзятым, сколько малопрофессиональным. Так как по правилам в бригаду не должны входить представители тех стран, чьи участники выступают на снарядах, то спортсменам приходилось иметь дело с судьями из Колумбии, Аргентины, Бразилии, Исландии, Хорватии, то есть из стран, где понятие о высшем уровне гимнастики весьма специфическое.

- Посадили бы судить наших с румынами, мы бы, конечно, передрались, но оценки куда объективнее были бы, - кипятился после женских финалов главный тренер России Леонид Аркаев. - В конце концов, нам друг другу в глаза смотреть приходится после каждого турнира. А здесь... Не буду я ничего для прессы говорить. Все не так. Все плохо!

Услышать что-либо иное я, признаюсь, не рассчитывала. Если бы Аркаев был доволен, то ему следовало бы заняться чем-нибудь другим (о чем я и писала в предыдущем репортаже). На самом деле обе российские сборные выглядели в Лозанне достойно.

Одним из открытий женского чемпионата была единогласно названа Елена Продунова, которая стала третьей в многоборье и совершенно, на мой взгляд, несправедливо - в вольных упражнениях, где выглядела ничуть не хуже Хоркиной и Годжан. У мужчин немало симпатий было на стороне Алексея Бондаренко. Кстати, ровно половину всех (!) участников соревнований составили гимнасты бывшего СССР. А главное, как бы ни был важен лозаннский чемпионат, он всего лишь первый в новом олимпийском четырехлетии. Но вышел вовсе не комом.