|
|
|
|
|
|||
Сразу после победы, одержанной в многоборье на чемпионате мира в Анахайме, Светлана Хоркина устроила себе заслуженный выходной, сбежав из гостиницы к друзьям и отключив мобильный телефон. Но в воскресенье утром вновь появилась в расположении российской сборной. Фоном к нашей телефонной беседе был постоянный трезвон мобильника чемпионки - поздравить Хоркину с выдающимся достижением - третьей победой в многоборье - стремились многие. - У нас не так много времени, - сразу предупредила Светлана. - Через 20 минут я должна быть в офисе фирмы Longines - раздавать автографы всем желающим. - Постарайтесь вспомнить свои мысли и чувства с момента прибытья в Анахайм. - Летела в Америку с большим оптимизмом. Потому что действительно была готова выступать и бороться с кем угодно. Много и тяжело для этого тренировалась. Понимала изначально, что Америка - не Европа: никто не простит мне ни малейшей ошибки. Сразу крест поставят и на этом все закончится. Так что психологически тоже была готова ко всему. Конечно, первые дни в Анахайме дались непросто. Прежде всего из-за акклиматизации. - В чем это выражалось? - Как обычно - вялость, сонливость, ноги тяжелые. Но за три дня все пришло в норму. Поймала себя на ощущении, что чем больше летаю в такие вот далекие страны, тем проще бывает переключиться на иной временной и климатический режим. - Что-то приходится делать для этого специально? Например, не спать в самолетах? - Я вообще никогда в самолетах не сплю. Почему-то кажется, что если засну, что-то обязательно произойдет. Получается, как бы держу самолет на нужном курсе собственной волей. Все дни перед соревнованиями тренировались мы нормально. Даже главный тренер - Леонид Яковлевич Аркаев - порой останавливал: мол, хватит. И мне постоянно твердил: «Береги нервы, Света, береги. Они тебе еще понадобятся». Я же работала с полной отдачей. Смотрят же все. К тому же понимала прекрасно, что как бы не выкладывалась, выступать будет еще сложнее. Не только психологически, но и физически. Ведь по-настоящему отдохнуть у меня получается только сейчас. В ходе чемпионата тоже были разгрузочные дни, но когда и голова и все мышцы подсознательно находятся в работе, полностью расслабиться невозможно. Каждую деталь будущих выступлений в голове постоянно прокручиваешь. - Когда вы почувствовали, что события начали выходить из под контроля? - Не сразу. До начала квалификационных выступлений у нас прошло официальное опробование снарядов. Все было замечательно. Настолько, что даже на пресс-конференции я совершенно уверенно заявила, что российская команда будет на пьедестале. Но стоило начаться соревнованиям, как стало твориться что-то необъяснимое. Честно говоря, предполагала, что без одного-двух падений не обойдется. Но то, что их окажется так много, а Люда Ежова упадет на бревне дважды… Да и кто мог такое предположить? - Тем не менее, главную командную задачу - попасть на Олимпийские игры - вы выполнили? - С одной стороны, да. Но я считаю, что сборная России - совершенно особая команда. С великой историей побед. С огромными традициями. Такая сборная должна ставить перед собой самые высокие цели. В первый день, когда решалась судьба команд, мы с грехом пополам задачу-минимум выполнили. Спасибо Елене Замолодчиковой. Она выступала на всех снарядах последней и как бы исправляла ошибки, допущенные молодой девочкой Леной Аношиной. Замолодчикову не случайно поставили замыкающей. У нее все еще болит нога и предполагалось, что если другие девочки будут выступать нормально, то Замолодчикова может вообще не выходить на тот или иной снаряд. Получилось же наоборот: Лене пришлось с полной отдачей отработать все четыре вида. - Аркаев был сильно расстроен результатами командного турнира? - После соревнований мы сразу же уехали из зала и я его не видела. Поговорить удалось только на следующий день на тренировке. Он молодец! В том смысле, что ничем не показал команде своего состояния. Не кричал, не устраивал персонального разбора полетов, как это обычно бывает. Держал под контролем каждое слово, и при этом нашел какие-то слова поддержки. Чтобы успокоить нас, не дать расклеиться окончательно. Хотя сам был в шоке. Я слишком много лет его знаю, чтобы почувствовать это. Знаю, как он переживает, какая на нем лежит ответственность. Именно тогда я по-настоящему осознала, что разозлилась до такой степени, что дальше некуда. И перед выступлениями в многоборье испытавала какое-то странное чувство. С одной стороны некое оцепенение и собранность, а с другой - отдавала себе отчет в том, что именно сейчас должна вывернуться наизнанку. Показать все, на что способна. Не сдерживать себя, не страховаться, не пытаться избежать риска - идти ва-банк. Только тогда, может быть, что-то получится. - Что, кстати, помешало вам попасть в финалы на отдельных снарядах? - В прыжке у меня был третий результат, но впереди оказались именно российские спортсменки. А к финалу допускались две гимнастки от страны. На бревне не вошла в восьмерку по делу, в вольных заступила за ковер, но не считаю, что это было поводом поставить мне столь низкую оценку. А вот на брусьях судьи просто не засчитали некоторые из сложных элементов. Как и в командном финале, кстати. Мол, была не та высота исполнения. При этом в финале многоборья, где я сделала комбинацию точно так же, как оба раза до этого, вдруг все оказалось в порядке. И высота и оценка. Ну что тут скажешь? С точки зрения судейства чемпионат действительно был более чем странным. На Олимпиаду, например, не попали женские сборные Нидерландов, Германии, Греции - те, кто в гимнастике что-то понимает, были просто в шоке. Как можно, скажем, в трех финалах у мужчин - в вольных упражнениях, на кольцах и коне - поделить золотую медаль? Ясно ведь в правилах сказано: если оценки равные, победитель определяется по оценке, с которой спортсмен попал в финал. У кого выше, тот и выиграл. - Тяжело было отделаться от ощущения, что над сборной России в Анахайме висит какой-то рок? - Неудачи давили, не стану скрывать. При этом я чувствовала, что именно меня соперницы боятся особо. И что у меня есть шанс. Об этом говорили мне не только все наши тренеры, которые были в Анахайме, но и Дедушка - Борис Васильевич Пилкин, с которым я постоянно разговаривала по телефону. - Почему ваш тренер не поехал на чемпионат? - Тяжело ему уже на такие расстояния летать. Ни к чему лишний раз рисковать здоровьем. Хотя, конечно, когда Дедушка рядом, выступать намного спокойнее. Даже если бы он не появлялся в зале, а просто жил в соседней гостинице. Здесь же я физически чувствовала каждую милю, которые нас с ним разделяют. - Что-нибудь снилось в ночь перед выступлением? - Я вообще в Анахайме плохо спала все время, что шел чемпионат. Зато сейчас отсыпаюсь. Даже стыдно - сразу после финала в гостиницу позвонил корреспондент вашей газеты, а я говорить не могу. Даже не понимаю, о чем, собственно, он меня спрашивает - глаза закрываются. Не хотела его обидеть, но получилось некрасиво. - Как вы настраивались на финал многоборья? - Отрешилась просто от всего. Когда шли командные соревнования, старалась держать под контролем все, что происходит вокруг, общаться с девочками, всячески их поддерживать. Здесь же закрылась, словно улитка. Вся в себя уползла. Даже тренеру перед финалом звонить не стала. Вспоминала только его любимые слова: «Главное - спокойствие!». Хотя внутри у меня все бурлило. Слова на ум только ругательные приходили. Во всем видела некий злой умысел. И жеребьевка не очень хорошо сложилась, и оценку за опорный прыжок мне явно занизили. Но не комплексовала по этому поводу. Знала, что все только начинается. Следующий снаряд - брусья - прошла уже по другому. Без единой ошибки. А перед заключительным выходом - на вольные упражнения - вдруг самые разные мысли в голову полезли. Что это - последний снаряд. Вообще последний на чемпионатах мира. Последняя минута 28 секунд - столько моя комбинация длится. И что никогда себе не прощу, если именно на эти 1.28 у меня сил не хватит. Что я должна не только себе. А всем, кто на меня смотрит. И что именно сейчас должна не просто хорошо выступить, а отдать всю душу. По-моему, у меня получилось. Мне потом сказали, что, когда после очередной диагонали я пошла по ковру как бы навстречу центральной трибуне, от груди протягивая к зрителям руки, люди начали плакать. Вот этим, на самом деле, я горжусь больше всего. Что сумела вынуть душу из всех, включая судей. Хотя арбитром на вольных упражнениях была китаянка. - Другими словами, ничего хорошегно от нее вы не ждали? - Да. Поэтому и ушла из зала сразу - руки мыть. Они жутко горели от мази. Но даже не в этом дело. Боялась, что иначе со мной просто истерика будет, если американка меня опередит. А она выступала после. - О чем думали, пока руки мыли? - О том, чтобы не заплакать. И все-таки не удержалась от слез. Когда снова в зал вернулась и мне закричали с трибуны, что я - первая. Сначала не поверила. Никак это у меня в голове не укладывалось. Но почти сразу ко мне Наталья Евгеньевна подошла - мама Ани Павловой. Она нас на помост выводила. Та еще картинка была - стоим обе на помосте, она плачет, я плачу, глаза вытираем, а слезы все равно ручьем льются. И никак не могу заставить себя посмотреть на табло. Боюсь, что там совсем по другому места распределятся. - А что испытываете сейчас? - Желание поставить себе памятник. Шучу, конечно. В зале после награждения думала лишь о том, что может хоть таким образом и ребятам и девочкам сумела настроение поднять. Переломить всю эту невезуху. - Чем предстоит заниматься до отъезда? - Гуляю, автографы раздаю. Хотя здесь в Америке болельщики и журналисты только вокруг своих спортсменов пляшут. Других в упор не видят. Специфическая нация. Вот как порции у них в ресторанах огромные, так и по жизни все заграбастать стремятся. Хотя все остальные подходят, поздравляют и я понимаю, что их слова по-настояшему искренни. - Американские газеты написали, что Керли Паттерсон, которую вы опередили в многоборье, выступала со сломанной рукой и наверняка возьмет реванш в Афинах. Прокомментировать можете? - Насчет травмы не знаю. Заметила, правда, что у Паттерсон рука до конца не выпрямляется в локте. Кривая какая-то. А вот насчет Афин… В командном первенстве я бы опасалась не столько американок, сколько румынок. Что касается абсолютного первенства в целом и кого-то из спортсменок в частности… Если у Паттерсон сейчас начнутся рекламные контракты и прочая сладкая жизнь, думаю, ей придется трудно. Керли склонна к полноте и может просто-напросто не удержать себя в форме. Сумеет- тогда посмотрим, поборемся. Девочка она молодая, талантливая, физически сильная. - Вы таким тоном это произносите - ни дать ни взять старая и опытная черепаха Тортилла рассуждает о головастиках в своем пруду. - Не поверите, но это был, пожалуй, первый чемпионат за много лет, где я вообще не чувствовала своего возраста. Сама удивлялась тому, как работала. Откуда только энергия и силы брались! После таких тренировок, не спавши толком… - Может вы погорячились, заявив, что чемпионат в Анахайме стал для вас последним мировым первенством? - Сейчас на эмоциях я много чего наговорить могу. В том числе и то, что да, погорячилась. Но если попробовать порассуждать реально, вряд ли останусь в большом спорте после Игр в Афинах. Хотя в каком-то виде продолжать выступления буду. Возможно, в каких-нибудь полупрофессиональных шоу. То есть не прыгать уже, а так - подпрыгивать. Но до этого еще работать и работать. 2003 год
|
Спортивная гимнастика - Спортсмены
