|
|
|
|
|
|||
В Хорватию на тренировочный сбор российских гимнасток-художниц Ирина Чащина не поехала. По телефону объяснила коротко: «Залечиваю травму ноги. Готовлюсь к чемпионату мира. Интервью? Давайте встретимся в воскресенье – у меня будет выходной день». - Ирина, вы так часто в последнее время говорите, что этот сезон станет для вас последним, что кажется, сами себя в этом убеждаете. Зачем? - На самом деле решение еще не принято. Просто я стараюсь жить сегодняшним днем. Ставлю себе задачу на день, на неделю, но не пытаюсь заглядывать слишком далеко вперед. - Это связано с травмой? - Ни с чем не связано. Просто много раз видела, как другие спортсмены расписывают свою карьеру на годы вперед, а на деле все получается совсем иначе.Поэтому и не хочу ничего планировать. - Чем объяснить, что в ходе недавнего чемпионата Европы вы допускали непривычно много ошибок? - Это был первый старт после Олимпийских игр, полностью поменялись все программы, стало сложнее, появилось больше риска. Плюс – ответственность. Выступали ведь не только за себя, но за команду. Принято считать, что Россия в любом составе сильнее всех, но соперницы-то были более чем серьезные. - А вас не удручает, что новые требования к правилам сделали художественную гимнастику в некотором роде стандартной? Все повторяют одни и те же связки, элементы. Идея программы, выбор музыки уходят на второй план. Признаться, когда на чемпионате Европы вам в упражнении с мячом включили другое сопровождение, я даже подумала, что в свете новых правил в этом нет ничего страшного. - Такие вещи все равно сбивают. На программу ведь настраиваешься заранее. Знаешь, где какие акценты расставить. К тому же та музыка, которую включили мне, оказалась заметно медленнее, чем та, с которой я должна была выступать. Пришлось на ходу импровизировать, добавлять какие-то танцевальные движения – как мы говорим, «водичку». Хотя многие так и не поняли, что произошло. - А что чувствовали вы, когда услышали первые такты?? - Подумала: «Господи, за что мне снова эти испытания?» Как будто меня кто-то сверху постоянно проверяет, на что я вообще гожусь. - Подобные сбои с музыкой в художественной гимнастике - редкость? - Разное бывает. Помните, как на Играх в Афинах остановилась музыка у российских синхронниц? Я смотрела тот финал и мне показалось, что девочки подсознательно были готовы к такому повороту событий – не растерялись. В нашем виде спорта похожее тоже случается. В таких случаях сразу, как правило, реагируют зрители – начинают хлопать, поддерживать. Иногда музыку путают – как это произошло во время моего выступления. Если бы я не начала двигаться, музыку можно было бы поменять. В этом случае судьи дают возможность спортсмену передохнуть, прийти в себя и выйти на ковер еще раз. Но если сделано первое движение, то вариантов два: либо довести комбинацию до конца, либо получить нулевую оценку. - Ваши комбинации всегда выглядели иначе, чем у большинства соперниц. Вы намерено пытаетесь уйти от общепринятых стандартов? - Скорее, вынуждено. От природы у меня нет каких-то выдающихся данных - только прыжок. Историю, как дедушка привязывал мне к ногам мешочки с дробью и заставлял прыгать, знают уже, наверное, все. А над растяжкой приходилось работать много. Комплексовала даже, что не такая гибкая, как другие. Тренер постоянно меня гнула, растягивала, да и сама я часами сидела на «шпагатах» - очень хотелось добиться результата. Одновременно с этим мы с тренером старались включать в программы как можно больше оригинальных находок. Раньше таким элементам присваивали имена гимнасток. «Свои» изюминки были у Алины Кабаевой, Ляйсан Утяшевой, у меня - поднять ногу в шпагате в сторону и опуститься на колено. Потом я разбила колено и пришлось от этого элемента отказаться. Но вообще я заметила такую закономерность: те, у кого хорошая природная растяжка, как правило, не могут похвастаться высокими скоростными качествами. А по сегодняшним требованиям, лучше иметь скорость. Нет времени красиво ходить, красиво поднимать ноги, принимать какие-то позы. Надо сделать 25-30 элементов за полторы минуты. Поэтому даже тренеры говорят: «Вдохнула, сделала комбинацию, и только потом – выдохнула». - Мне приходилось в спортивные времена бороться с недостатком гибкости, поэтому хорошо представляю, насколько мучительным может быть этот процесс. Вы когда-нибудь задавали себе вопрос «Ради чего?». - Часто. Хотя ответа не нашла до сих пор. Сначала была мечта стать мастером спорта. Потом стала ездить на соревнования, появились первые медали. А в 1999-м меня пригласила в сборную Ирина Александровна Винер, и я начала понимать, что могу стать даже чемпионкой мира. И хочу этого. Был момент, когда мне казалось, что я готова уйти из гимнастики. Во время дисквалификации. Этот период было настолько тяжело пережить морально, что меня постоянно разрывали внутренние терзания. С одной стороны мне казалось, что продолжать уже не имеет смысла, с другой я понимала, что просто не могу все бросить, раз уж шла к результату всю жизнь. Сейчас мне порой кажется, что если бы я действительно тогда бросила гимнастику, никогда себе этого не простила. - Что было более унизительным – дисквалификация, или необходимость вернуть медали, завоеванные на чемпионате мира? - А вы знаете, что Симона Пейчева, которая автоматически стала чемпионкой после того, как нас с Алиной дисквалифицировали, привезла эти медали на следующий чемпионат и сказала, что не считает возможным оставить награды, которые достались ей таким образом. Мне кажется, она поступила правильно. Я бы тоже не смогла взять чужую медаль. А вот сама дисквалификация… Первые две недели – мы тогда находились на сборе в Испании - были просто страшными. Спасибо родителям, тренеру, Ляйсан Утяшевой, с которой мы всегда были близкими подругами, - они просто вытащили меня из этого состояния. Ляйсан не оставляла меня ни на минуту. Поднимала ночью, когда видела, что я не сплю, и тащила на улицу, чтобы я смотрела на звезды. Уверяла, что жизнь на этом не заканчивается. Понемногу я и успокоилась. Труднее всего было заставлять себя тренироваться, зная, что не имеешь права нигде выступать. Ирина Александровна сумела организовать для нас с Алиной три показательных выступления. Сама возможность появиться на публике очень нам помогла. Собственно, тогда я пересмотрела всю свою жизнь. Поняла, что спорт – это далеко не все. Сейчас могу сказать, что выступаю прежде всего для себя, для тех зрителей, которые хотят видеть меня на ковре. Когда люди после соревнований подходят и благодарят за выступление, это дает такой заряд энергии... - А после Олимпийских игр, где вы проиграли Алине Кабаевой, у вас не было похожего состояния депрессии? - Было. На самом деле я считаю своим плюсом, что сумела не растеряться после того, как у меня из-за кондиционера завязалась лента. Заставила себя собраться и продолжить выступление. Знаете, когда я была на Играх в Сиднее, сидела на трибуне в качестве запасной, мне, с одной стороны, страшно хотелось соревноваться. При этом я прекрасно понимала, что не дай бог действительно придется кого-то заменить – настолько сильным был стресс. Тогда-то я отчетливо поняла, что мое время просто не пришло. В Афинах я сделала все. Возможно, опустошение шло от сознания, что цель, к которой шла много лет - попасть на Олимпиаду и завоевать медаль - наконец достигнута. - Во многих видах спорта тренеры стараются «развести» прямых конкурентов, не позволять им без крайней необходимости находиться в одном пространстве, чтобы попусту не тратить нервную энергию. Вы же не только постоянно тренируетесь вместе с Алиной Кабаевой. Но в Афинах даже жили в одном номере Это не мешает? - Я не думаю об этом. То, что происходит в зале, совершенно не мешает нам с Алиной нормально общаться. Просто темы спорта в этом общении нет. А что касается тренировок, так соседство даже подстегивает. Иногда ленишься, но достаточно увидеть, как работает соперница, и лень мгновенно уходит. Знаю, у Алины такое тоже бывает. Хотя если бы у меня была возможность выбора, я бы предпочитала жить в одноместном номере. Иногда хочется побыть одной, подумать. Думаю, что и Алина сказала бы вам тоже самое. - Получается, год назад на чемпионате Европы в Киеве, где вам с Кабаевой выделили персональных телохранителей, вы должны были чувствовать себя и вовсе дискомфортно? - Было скорее непривычно. Но тренеры слишком убедили нас в том, что это необходимо – боялись эксцессов со стороны украинских болельщиков. В результате все пять дней соревнований нас с Алиной возил специальный автобус, а в гостинице не разрешалось даже спускаться в ресторан – всю еду приносили прямо в номер . - Что за травма мучает вас сейчас? - Обычное растяжение, ничего серьезного. Художественная гимнастика вообще-то не очень травматичный вид спорта. Если не считать растяжения и ушибы, которые бывают у всех без исключения. Основная нагрузка ведь приходится на ноги. - Я удивилась, кстати, прочитав, что Кабаева не выступала в заключительном шоу чемпионата Европы из-за того, что подвернула ногу, когда ходила на каблуках. Вам разве это позволяется? - Ограничения, конечно, есть. Не ходить на каблуках , не садиться за руль перед соревнованиями, не выскакивать на улицу с мокрой головой, не стоять возле кондиционера… Дело даже не в том, что это запрещено. Я и сама стараюсь избегать любого ненужного риска заболеть или получить травму. Когда столько лет работаешь на результат, невольно стараешься учесть все мелочи. Я, например, после того, как мой багаж однажды потерялся в аэропорту, всегда беру в салон самолета купальники, предметы и диски с музыкой. - С купальниками и музыкой понятно. А предметы-то зачем? Они же все стандартные. - Стандартные, но у каждого свои. Есть такая примета, что никто другой не должен трогать перед стартом те предметы, с которыми тебе предстоит выступать. Они же обладают энергетикой, словно одушевленные. Нельзя плохо с ними обращаться. Я в это верю. И никогда не брошу мяч со злостью. - Это правда, что вы хотите стать спортивным психологом? - Мне действительно интересна эта профессия. Люблю смотреть на людей в метро. У одних по лицу сразу видно, о чем человек думает, что его беспокоит. У других – непроницаемая маска. Мне кажется, я могла бы помогать тем, кто прийдет в гимнастику после меня. Чтобы они не повторяли моих ошибок. Хотя считаю, что если человек сам себя внутренне не соберет, ему никакой психолог не поможет. Например сама я на соревнованиях концентрируюсь совершенно по особому. И в этот момент абстрагируюсь ото всего. - А как относитесь к перспективе работать тренером? - Вряд ли получится. Я же вижу, скольким жертвуют наши тренеры, изо дня в день сидя в зале. Очень уважаю их труд, но сама, наверное, так не смогла бы. - А может дело в другом? Чего стоит знаменитый девиз Винер «Не жрать!». Вам не приходит в голову, что тренерские методы, которые в ходу в российской художественной гимнастике, на самом деле не такие уж и правильные? - Думаю, что иначе просто нельзя. В той же Америке спортсмены привыкли заниматься «от» и «до» - в рамках того времени, за которое они платят. Там действительно не крикнешь на ученика, если он недостаточно работает или набрал лишний вес. У нас же все направлено на достижение результата. В этом отношении Новогорск вовсе не концлагерь, каким его представляют некоторые. А идеальное место для работы. Если бы наша жизнь не была подчинена столь жесткому режиму, таких результатов мы не добились бы никогда. 2005 год
|
Художественная гимнастика - Спортсмены
