|
|
|
|
|
|||
В 1996-м она хотела броситься под поезд, проиграв собственную Олимпиаду. А 20 лет спустя привела к олимпийскому золоту ученицу – Риту Мамун. О том, что стояло за этой победой, какой ценой она далась и почему олимпийскими чемпионами не рождаются, Амина Зарипова откровенно рассказала специальному корреспонденту РИА Новости Елене Вайцеховской - После выигранной Олимпиады у спортсмена обычно начинается сильный отходняк, который может проявляться самым непредсказуемым образом. А что происходит после выигранной Олимпиады с тренером? - Точно такой же отходняк. Тренер ведь тоже выкладывается на Олимпиаде на 200 процентов. Когда все заканчивается, то на какое-то время просто перестаешь понимать, где реальность, где нереальность. Особенно когда у тебя - успех. - Как вы выбирались из этого состояния? - Семья, семья, и только семья. Мои друзья – мое богатство, как говорится. Мы ведь вообще-то не собирались выигрывать Олимпиаду с Ритой. Все шло к тому, что первой станет Яна Кудрявцева. Я очень хорошо помню, что даже билеты в Австрию, куда мы с мужем планировали уехать отдыхать на следующий день после окончания Игр, мы купили заранее, еще когда я с Ритой была не в самом Рио, а в дальнем пригороде Сан-Пауло на сборах. Но уехать не получилось: когда мы выиграли, нам сообщили, что все победители должны в обязательном порядке идти к Путину в Кремль. - Пришлось на ходу менять планы? - Пришлось менять билеты. Вместо 10-дневного отдыха мы с Алексеем (Кортневым – прим) отдыхали всего четыре дня. - Не было в тот момент мыслей, что гори оно всё синим пламенем, но в зал я больше никогда не приду? - Мыслей вообще не было. Никаких. Была абсолютная эйфория. Эйфория победы. То, что раньше никогда не приходилось испытывать ни Рите, ни мне самой. Какие-то бесчисленные журналисты, какие-то бесконечные фотосессии. Тебя узнают на улице, узнают в магазинах. Я веду детей в школу первого сентября, и даже там ажиотаж вокруг меня больше, чем вокруг этих детей-первоклассников. - Узнавали вас, надеюсь, не по счастливой шапке? - Шапку я сразу после соревнований сняла. Но ее реально запомнила вся страна. Даже в аэропорту, когда мы с Ритой прилетели в Москву, на паспортном контроле меня спросили: «А где ваша шапка?» Тоже ведь история целая была: обычно я ношу кепки. Но эта панама мне как-то сразу полюбилась, и я надела ее на опробование. Рита там впервые за долгое время не уронила ни единого снаряда, не сделала ни малейшей помарки. Вот я и сказала, что панаму, похоже, мне теперь придется к голове гвоздиками прибить на все оставшиеся дни. - В нашумевшем фильме «За пределом», который был снят в процессе подготовки вашей спортсменки к Играм, вы все время повторяете: «Потерпи, еще совсем немного осталось». Меня не покидало ощущение во время просмотра, что вы говорите это не столько Рите, сколько самой себе. - Отчасти так и было. Последние полтора месяца перед Рио меня уже фактически не было дома. А в те коротенькие промежутки, когда возвращалась в семью, со мной было бесполезно даже разговаривать – мыслями я находилась уже в совершенно другом месте. Из этого потока я выпала всего один раз, 10 августа в свой день рождения. Пришла утром в зал, и наш массажист говорит: мол, тебе голубь принес посылку. - От мужа? - Да, Леша заранее эту посылку в Бразилию передал. Там была записка от детей и очень красивые сережки. Все украшения нам было велено в Бразилии снять и спрятать подальше, поскольку их просто срывали на улицах, а эти сережки были совсем крошечными, и я могла без опасений их носить. Вот тогда я заплакала. Села на скамеечку в зале и полтренировки ревела, ревела, ревела и никак не могла остановиться. - Вы когда-нибудь задаете себе вопрос: «Зарипова, за что тебе так повезло в жизни?» - Не задаю. Я всегда хотела, чтобы у меня была хорошая, большая семья. - Простите за цинизм, но такую семью, как мне кажется, здравомыслящие люди не строят с представителем шоу-бизнеса, если сами не из этой же тусовки. - Так я же не задумывалась, что выхожу замуж за музыканта. Более того, когда Леша в самом начале нашего знакомства спрашивал, нравятся ли мне его песни, я честно отвечала, что мне вообще неважно, какие тексты он пишет, какие песни поет – я просто люблю его, и все. Мне было совершенно непонятно, зачем Леша, когда мы идем в ту или иную компанию, берет с собой гитару. Я даже пыталась с этим бороться. Говорила в шутку, что, наверное, хватит уже: я же не начинаю, приходя в гости, задирать ноги в шпагат? - У вашего супруга все-таки ангельское терпение… - На самом деле он как-то не выдержал. Взял меня за горло, и сказал: «Ты понимаешь, что это мне неприятно? Это моя профессия, это моя работа». Вот тогда я и поняла, что музыка – не тема для шуток. А теперь мне жутко нравится, когда Алексей берет гитару и начинает петь. Я сама постоянно на это его провоцирую, собираю компанию без его ведома, устраиваю импровизированные домашние концерты, так сказать. - Помню как примерно за год до Олимпиады в Рио вы сказали мне, что Мамун не слишком приспособлена для большого спорта, поскольку в ней нет ни стервозности, ни эгоизма, ни злости по отношению к соперницам. Что она - девушка для семьи, а не для помоста. У вас есть объяснение, каким образом Рите удалось безошибочно пройти Олимпиаду и стать первой? - Олимпийскими чемпионами не рождаются, олимпийскими чемпионами становятся. Сейчас я абсолютно уверена в этом. Становятся адским трудом, адской пахотой. Если сейчас оборачиваться назад и вспоминать все пережитое, могу точно сказать, что Рита заслужила свою победу больше, чем кто другой. - Часть того, что вам пришлось пережить довольно жестоко отразила Марта Прус, сделавшая лейтмотивом своего очень откровенного фильма о Мамун слова Ирины Винер: «Не береги силы – не сдохнешь!» - Когда этот фильм был готов, мы смотрели его по отдельности. Рита, знаю, плакала. Я тоже. Не могла два дня прийти в себя – меня трясло. Фильм показывали во многих странах и везде Рите задавали вопрос: «Как вы это выдержали?» - А как все это выдержали вы, видя, какие физические и психологические нагрузки на последнем предолимпийском отрезке приходится преодолевать ученице? Не боялись, что Рита просто сломается? - Боялась. Нам повезло - у нас были хорошие психологи, которые помогли вовремя расставить приоритеты. Вовремя объяснили и мне, и Рите, что наступила та часть работы, тот период, который нужно просто пережить. Что он обязательно закончится. Просто дети все разные. Яна Кудрявцева – реальная спортсменка до мозга костей, рожденная в спортивной семье. Где был папа, сам олимпийский чемпион, не признающий никакого места, кроме первого, умеющий, если нужно, надавить, накричать, заставить. У Риты все было совсем иначе: «Как ты себя чувствуешь, доченька, как твое настроение? А как себя чувствует Амина?» То есть, в семье во главу угла ставились совершенно иные ценности. Рита всегда была очень умной девочкой, но порой я видела, что она просто не понимает, почему все вдруг стало так жестко. Это реально было очень тяжело, особенно когда стало понятно, что в Москве у Риты умирает папа. Мы тогда очень много разговаривали. Нельзя было допустить, чтобы Рита держала все переживания в себе. В то же самое время мне приходилось постоянно себя контролировать, чтобы ненароком не обидеть спортсменку, не сделать неверного шага, не сказать неверных слов. Еще была жуткая история, когда Рита подцепила какой-то вирус на Кубке мира в Баку, и слегла, едва мы прилетели в Бразилию. Я понимала, что ее надо куда-то везти, потому что температура уже перевалила за 39, звонила в Москву Ирине Александровне, у которой был день рождения, не столько для того, чтобы ее поздравить, а прежде всего чтобы спросить, что нам делать – ведь мы находились не в Рио, а в крошечном городке Апаресида, знаменитом своими церквями. Собственно, и жили мы при церкви – в комнатках, где над каждой кроватью висело распятие. И тренировались тоже в зале при церкви. Винер долго не отвечала на звонки, а, когда я все-таки дозвонилась, сказала немедленно везти Риту в больницу. Ближайшая большая больница была в Сан-Паулу, куда мы с врачом сборной два часа везли Риту на такси. Нужно было проследить, помимо всего прочего, чтобы не было никаких капельниц, и чтобы все препараты были тщательнейшим образом зафиксированы в медицинских документах. Когда с вирусом удалось справиться, началось обезвоживание. Рита лежала пластом, не в состоянии подняться. Я реально не знала, что делать. Умоляла: «Риточка, ну, потерпи, ну, пожалуйста…» - Винер ведь так и не приехала к вам в Бразилию? - Ее не было там физически, но она, тем не менее, присутствовала ежеминутно, ежесекундно. В зале были везде поставлены камеры, экраны, это была постоянная громкая связь, просто Ирина Александровна находилась по ту сторону экрана. И выводили Риту на Олимпиаде мы с ней параллельно. Но, в то же время, отсутствие главного тренера было, в какой-то степени, свободой. Я только года через два призналась Винер, что, когда Рита вышла после больницы, вместе со мной ее встречал Саша Сухоруков – ее будущий муж. Пловцы как раз в это время были в Сан-Паулу на сборах. И я чисто интуитивно приняла, наверное, единственно правильное решение. Сказала: «Рита, я оставляю тебя с Сашей. У тебя два дня отдыха…» Наш врач Андрей был в шоке: «Амина, что ты делаешь?» Я говорю: «Все нормально. Ей сейчас не нужны никакие таблетки. Вот стоит самая большая пилюля, которая наверняка ей поможет». - Как Винер отреагировала на ваше запоздалое признание? - Сказала, что поступила бы так же. Но, боюсь, она просто оторвала бы мне голову за ту самодеятельность. - Художественная гимнастика – достаточно взрослая история, если смотреть на возраст, в котором спортсменки становятся олимпийскими чемпионками. И, глядя на ваш вид спорта со стороны, складывается впечатление, что у ваших девочек вообще не существует проблем взросления. В том же фигурном катании очень многие спортсменки с наступлением пубертата уже завершают карьеру, у вас же этого не происходит? Почему? Вы по-другому тренируете? Пубертат-то никто не отменял. - Пубертат действительно никто не отменял, но связанное с этим смещение центра тяжести – не самая большая проблема в художественной гимнастике. Да, возникают некоторые сложности с поворотами, но все это быстро приходит в норму. Сложнее бывает с весом. Но здесь, опять же, есть самый простой и многократно проверенный рецепт – не жрать. - Как удается не доводить этот процесс до абсурда, до нервного срыва, чтобы человек не начинал, закрывшись в комнате, безостановочно есть булки, спрятанные под подушкой? - Это всё тоже случается. Потом все принимаются худеть: кто-то бегает, кто-то прыгает. Одна из девочек ночью в Новогорске пошла в баню, включила ее и сидела там чуть ли не до утра. Это очень смешно выглядело. Нам даже письмо потом написали: мол, дорогие товарищи тренеры, скажите вашей гимнастке, что включать в два часа ночи баню не допускается по соображениям пожарной безопасности. Пусть худеет вовремя. Но про себя могу сказать, что я не сталкивалась совсем уж с «тяжелыми» детьми. Со всеми стараюсь договориться, что называется, на берегу. Стараюсь объяснять, что мы делаем, зачем и как, что все это в их интересах. Что есть время и моменты, когда, пожалуйста, ешь, гуляй, ходи по магазинам. А есть время, когда нужно собраться и начать работать. - То есть вы не орете истеричным голосом, если видите свою спортсменку с булкой в руках? - Нет. Более того, я принципиально не взвешиваю девочек. Это в их интересах – быть в форме. Это они получают зарплату, которая, к слову, больше, чем у меня. Убедить не так сложно, на самом деле. Когда появляются первые медали, появляется и азарт, желание идти дальше. Не будем забывать и про финансовую составляющую. - В фигурном катании или спортивной гимнастике нередки ситуации, когда маленькая девочка кормит всю свою семью. И далеко не всегда родители впоследствии возвращают ребенку заработанные им деньги. - Я поступаю так, как меня в свое время учила Ирина Александровна. Открываю своим спортсменкам счета, к которым мамы-папы не имеют никакого отношения. Стараюсь, чтобы дети, которые у меня тренируются, вышли из гимнастики имея хоть что-то в финансовом плане за душой. У меня очень хороший контакт с менеджерами банка ВТБ, который нам помогает, все денежные вопросы я открыто с девочками обсуждаю, контролирую, чтобы каждый месяц они с зарплаты хоть по пять тысяч, но на этот счет откладывали. - Вы как-то сказали, что безусловный плюс Ирины Винер заключается в том, что она не оставляет своих спортсменок даже после того, как они заканчивают карьеру. - Это действительно так. К ней можно обратиться с любой проблемой и быть уверенным в том, что она сделает всё, что в ее силах. - При этом принято считать, что Винер – одна из самых жестких тренеров в стране, а, возможно, и в мире. - Ирина Александровна жесткая лишь тогда, когда это действительно нужно. У нее, безусловно, есть определенные тренерские принципы, определенная методика. Она, например, всегда до последнего сталкивает спортсменок лбами внутри команды. Если не дай Бог что случится с лидерами, всегда за спиной есть кто-то другой, кто способен занять это место. - Как, собственно говоря, произошло в Рио: если бы ошиблась Мамун, чемпионкой стала бы Кудрявцева. - Я сейчас говорю даже не об этом. А о том, что есть еще и третьи, и четвертые номера. Это такая гонка, на упряжках. Кто-то отстает, кто-то вырывается вперед. - Сразу возникает аналогия с велосипедным спортом, где существуют грегари – чернорабочие гонщики, задача которых сводится к тому, чтобы разогнать лидера, а потом уйти в сторону. Но в велоспорте есть и неписаные правила, согласно которым все, кто работает на лидера, получают определенную часть его призовых. - У нас более открытая история. Если ты выиграл, то просто занимаешь место лидера. Например, перед Играми-2008 лидерами считались Оля Капранова и Вера Сесина. И всем было абсолютно понятно, что эта двойка, скорее всего, и поедет в Пекин. Но была еще и Женя Канаева, которая спокойно тренировалась, потом выиграла один турнир, другой, и на финишной прямой сначала заменила Сесину, затем уже в Пекине обыграла Капранову и стала олимпийской чемпионкой. В этом плане у Ирины Александровны все четко: ты выиграл, заработал право быть в команде – поехал. Поэтому мы до последнего с Ритой не были ни в чем уверены. На крупных соревнованиях, в отличие от Кудрявцевой, она постоянно ошибалась. - После того как Мамун стала олимпийской чемпионкой, это как-то изменило планку ваших тренерских притязаний? Иначе говоря, будете ли вы чувствовать удовлетворение, если ваша нынешняя ученица Даша Трубникова не дойдет до уровня золотых олимпийских медалей? - Вот об этом я вообще не думаю. У нас слишком много в гимнастике сильных тренеров и спортсменов. Если зациклиться на том, чтобы постоянно быть лучшей, можно просто «съесть» себя. Сожрать изнутри, сойти с ума, и остаться без семьи. Той же Трубниковой я постоянно говорю: все, что она делает, она делает для себя, а не для меня. Мое самолюбие уже полностью удовлетворено: я сама была чемпионкой мира, чемпионкой Европы, довела спортсменку до золотой олимпийской медали. И работаю тренером только потому, что мне это очень нравится. А не ради того, чтобы завоевывать золото любой ценой. - Поэтому я и удивилась, что после триумфа в Рио вы захотели снова вернуться в зал. - Я очень хотела, чтобы Рита осталась в гимнастике. - Неужели допускали, что она может остаться после всего пережитого? - Не просто допускала, а была уверена, что мы с ней должны остаться. Мне казалось, что Рита тоже должна очень хотеть этого, как и я сама, тем более что ни у нее, ни у меня столь больших побед не случалось. - Мамун ответила категорическим «нет»? - Она просто сказала, что хочет нормальной жизни. Я пыталась переубедить, объяснить, что необязательно постоянно жить в Новогорске. Что можно просто приезжать на тренировки. Что мы больше не будем куда-то нестись, сломя голову, кому-то что-то доказывать. Что с ее нынешним статусом все будет гораздо проще. Но все мои уговоры ни к чему не привели. Я даже реально тогда на Риту обиделась. По-моему, мы даже не разговаривали какое-то время. - Что именно было обидно? Что любимый человек оказался для вашей спортсменки важнее, чем вы со своими наполеоновскими планами? - Нет, Саша здесь ни при чем. Обидно было прежде всего потому, что Рита вполне могла какое-то время просто пожинать плоды со своей победы - понятно же, что еще минимум год все Кубки мира, все чемпионаты мира были бы нашими. После той Олимпиады она осталась единственным кормильцем в своей семье. Мама не работала, папа умер. Потребовалось время, чтобы до меня дошло, что Рита действительно слишком перенасытилась спортом. Понять это можно было лишь оказавшись в ее шкуре. - Когда у Мамун начались серьезные отношения с Сухоруковым, вас волновало, в чьи руки вы отдаете ученицу? - Я контролировала этот процесс, скажем так. Когда Рита сказала, что Саша пловец и показала его фотографию, моей первой мыслью было: «Все, попала девка». Когда у парня такие плечищи, такая фигура, наверх уже можно не смотреть. Но тем не менее я не препятствовала их общению, хотя Рита мне все время с обидой говорила, мол, вы моего Сашу не любите. Я же отвечала, что это не я, а она должна своего Сашу любить. А он - ее. - Вы с Сухоруковым на тот момент были лично знакомы? - Когда именно мы познакомились, я, если честно, не помню. Но помню, как по секрету от главного тренера отправляла Риту на несколько дней в Лос-Анджелес, где жил и тренировался Саша. Понимала, что Рите уже 18, что она взрослая, и что я не должна ежеминутно ее контролировать, оберегая от взрослой жизни. Хотя однажды, когда мы уже заехали в олимпийскую деревню в Рио, я чудовищно на них двоих обиделась. Рита после тренировки пошла на этаж, где жили пловцы, легла в Сашиной комнате отдыхать и заснула. Меня это выбесило очень сильно. Помню, как орала: закончатся Олимпийские игры – делай, что хочешь. А когда ты здесь – будь добра, отдыхать и лежать в своей комнате. Саше я тоже тогда позвонила – с намерением высказать все, что думаю, и ему тоже, но он не взял трубку. И не перезвонил. Я ему тогда мысленно поставила такой большой минус в биографии. Только потом все вернулось в прежние отношения. - В ярости вы страшны? - Скандал за время работы с Ритой у нас был всего один. Я ключи тогда швырнула, у меня в руке были ключи. - Попали? - Нет, просто швырнула ключи об пол. Мне становится физически плохо, даже если я просто шлепну ребенка. В тренерской работе бывает иногда, что ты чрезмерно заводишься, головой понимаешь, что нужно сделать паузу, выдохнуть, или там до десяти досчитать, но не можешь, потому что очень сильно заведен. Поэтому я и стараюсь не рукоприкладствовать, а всегда что-нибудь иметь при себе, чтобы можно было швырнуть в сторону. В некоторых ситуациях это сильно помогает прийти в себя. - Знаменитый тренер Тамара Николаевна Москвина, у которой на нескольких Олимпиадах были золотые медали в парном катании, как-то сказала, что, когда проходишь несколько Олимпиад, тренерский опыт позволяет «срезать углы» - идти к цели более коротким путем, нежели чем в первый раз, избегать каких-то ошибок. У вас есть подобное ощущение? - Наверное, нет. Что-то из своего опыта я, безусловно, могу использовать, но все спортсменки ведь разные. Такой, как Рита, уже не будет никогда. Другой ребенок – это другая психология, другое отношение к работе. Уходит один спортсмен, и все начинается с самого начала. 2019 год
|
Художественная гимнастика - Тренеры 
