Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Досье: Алексей Воропаев. Родился 23 января 1973 г. в Москве. Рост 167 см, вес 59 кг. Чемпион мира-91 в командном первенстве. Обладатель Кубка Европы 1991 г. (брусья) и серебряной медали в многоборье. Чемпион мира-92 (брусья). Чемпион Олимпийских игр 1992 в командном первенстве.

Тренеры: Виталий Ломтев, Дмитрий Державин.

На консультации в ЦИТО Алексей Воропаев самозабвенно убеждал хирурга, что ему - кровь из носу - надо успеть подготовиться к чемпионату мира, а значит, временем на лечение он располагает минимальным. Тот же, разглядывая еще сырые рентгеновские снимки, вдруг перебил: «Ты когда упал на руку?» Воропаев задумался: «Ну... года три назад, а что?» - «Оперировать, и срочно», - последовал ответ.

И, уже обращаясь ко мне, врач добавил: «Наверное, только у нас в стране человек может стать олимпийским чемпионом, три года выступая со сломанным плечом...»

- Как же тебя угораздило? - спросила я вмиг поскучневшего Алексея.

- Как? А как все время бывает: травмировался - врач укол обезболивающий сделает, и снова идешь на снаряды. Мне, честно говоря, даже в голову не приходило, что у меня может быть сломана лопатка, - просто так ведь упал, на улице. Да и времени не было снимки сделать. А сейчас совсем плохо стало: боль могу терпеть, а рука не поднимается...

...Я вспомнила свой приезд на основную гимнастическую базу «Озеро Круглое» накануне барселонских Игр. Тогда в команде с «отрывом» от остальных шли, пожалуй, всего три гимнаста - Виталий Щербо, Григорий Мисютин й Игорь Коробчинский. Еще на три места претендовали по меньшей мере пять человек. Главный тренер - Леонид Аркаев - все никак не мог сделать окончательный выбор, а ребята истязали себя до изнеможения. Потому что борьба шла не просто за три билета в Барселону, а за гарантированные на 99,9 процента золотые командные медали. Как минимум - командные...

- У Аркаева же методика простая: он никогда не обращает внимания на то, что у кого-то мозоли сорваны, у кого-то связки растянуты, - продолжал Воропаев. -. Больно - терпи. Не можешь - нечего тебе в гимнастике делать. А на твое место десяток желающих всегда найдется.

- И у Аркаева нет «любимчиков»?

- Есть, конечно.

- Вот этого я не скажу.

- А в чем проявляется его особое к кому-то отношение?

- Ну если одного человека он за какие-то мелкие прегрешения может просто вышвырнуть из команды, то другому устраивает взбучку своими силами.

- Неужели ты считаешь, что главный тренер должен быть этакого либерально-демократического склада? Да и вообще, как показывает практика, большинство великих тренеров имели и имеют ярко выраженные диктаторские замашки.

- Возможно. Но мне кажется, что у любого хорошего спортсмена наступает момент, когда тренер нужен, скорее, как консультант. Его присутствие играет чисто психологическую роль. А когда ты постоянно на сборе и постоянно в напряжении - с ума сойти можно.

- Почему же ты после Олимпиады решил ни с кем не подписывать контракт, как сделали многие, а остался на том же «Круглом» - в российской сборной?

- Не знаю. С одной стороны, я бы, конечно, хотел уехать, подзаработать, а с другой... Ну не могу я просто так взять и уйти от Аркаева. Тем более сейчас.

- Тешит самолюбие мысль, что после того как по своим республикам, то есть странам, разбежались Мисютин, Коробчинский, Щербо, ты стал первым номером российской сборной?

- Нет. Если говорить на эту тему, то сожаления от того, что нашей сборной больше нет, у меня гораздо больше.

- Неужели тебе не обидно, что в Барселоне ты, да и, пожалуй, Рустам Шарипов волокли на себе самую черновую командную обязанность? Создавая фон лидерам, выходили ка помост «забойщиками», заведомо не рассчитывая на высокие оценки?

- Я же был самым молодым. Да и сам виноват, что выступил не так, как мог бы, - упал на первом прыжке. Но мне ведь в Атланте будет только 23.

- Да, но там же - в Атланте - собираются выступать и Мисютин, и Щербо, и Коробчинский...

- В Атланте-то игра будет вестись по несколько иным правилам. Начнем с того, что ФИЖ ввела для гимнастов дополнительные требования. И, например, те комбинации, которые делал в Барселоне Игорь Коробчинекий, в Атланте будут оцениваться только из девяти баллов. А чтобы судили из десяти, оставшиеся десятые надо набирать суперсложными элементами и связками.

- И как же по этим меркам оценивается твоя нынешняя программа?

- Вольные упражнения и кольца - 10, прыжок - 9,8, брусья и перекладина - 9,7, конь - 9,6.

- Впечатляет. Скажи, пожалуйста, е в вашей прежней сборной существовало внутреннее разделение на «солистов» и «забойщиков»?

- Конечно. Правда, об этом не принято было говорить вслух, но время от времени возникали ситуации, когда каждому могли дать понять, чего он стоит.

- И тот, кто по вашей внутренней иерархии стоял повыше, неизменно оказывался первым и на международных соревнованиях?

- Не всегда. Например, чемпионат мира 1991 года в Индианаполисе, по мнению многих, должен был выиграть Виталий Щербо. Но Мисютин был отрекламирован гораздо лучше.

- Что значит «отрекламирован»?

- Это обычный процесс. Ведь вся высшая гимнастическая публика - судьи, члены техкома - собирается обычно дней за 15 до крупных соревнований. И если они постоянно слышат, что «такого еще не было», просматривают видеозаписи с новыми элементами, то и судить начинают немножко по-другому - мнение-то уже складывается.

- Получается, в Барселоне согласно этой логике вся работа с судьями велась «под Щербо»?

- Нет. Но он подошел и внаглую выиграя. И никто ничего с ним сделать не мог.

- Как же ты надеешься выиграть у него в Атланте? Ведь надеешься?

- И выиграю. Я же, помимо всего, еще и заколдованный.

- Меня перед Олимпиадой к колдуну свозили, он и сказал: «Не бойся ничего, тренируйся нормально - и в команду попадешь, и чемпионом станешь». Так и получилось. Ну и еще всякого-разного наколдовал.