Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Победы сборной Китая в групповом многоборье на Олимпиаде в Париже никто не ожидал. Об этом в интервью RT поведала наставник команды Анастасия Близнюк. Она рассказала, зачем объясняла подопечным, что соревнования в Париже ничем не отличаются от любых других. Также гимнастка вспомнила, как едва выжила после тяжелейшей вирусной инфекции перед Играми в Токио, призналась, что гордится завоёванным там серебром, и объяснила, почему так долго продолжала спортивную карьеру.

— Судя по тому, что вы попросили перенести интервью из-за внезапно возникшего мероприятия, празднования по поводу олимпийского успеха в Китае продолжаются?

— Нет. Спортсменки и два тренера нашей команды были приглашены на приём к президенту страны, но меня на эту встречу не позвали. Сказали сразу после Игр, что я свободна и могу, если есть такое желание, уехать из страны.

— Почему же не уехали?

— Сдала паспорт на продление китайской визы, соответственно, жду, когда мне вернут документы. Но мне в Китае нравится, это точно.

— Неужели не утомляет постоянное нахождение среди людей, языка которых вы не понимаете?

— На самом деле в этом есть немало плюсов. Иногда из-за усталости вообще не хочется ни с кем общаться. Так что в любой компании я всегда могу сделать вид, что ничего не понимаю. Хотя на самом деле понимаю уже намного больше, чем раньше, когда только начинала работать. В зале я вполне способна вести рабочий процесс и говорить при этом по-китайски. В обычной жизни тоже способна собрать слова в предложения, объясниться на бытовом уровне, понять в общих чертах, о чём говорят люди, которые меня окружают. Но так, чтобы спокойно вести беседы на разные темы, моего знания языка пока недостаточно. Какие-то важные моменты, касающиеся работы с командой, мне переводят на английский язык.

— Сама я как-то столкнулась в Китае со смешной ситуацией. В одной из поездок мне дали в сопровождение девушку-переводчика, которая не слишком уверенно говорила по-английски, дико боялась показать, что не понимает каких-то вопросов, но никогда не переспрашивала, чтобы не «потерять лицо».

— И правда, забавно. У меня, когда я приехала, была похожая история. Переводчица вообще не понимала спортивных терминов, да и в целом не слишком хорошо владела русским языком. Собственно, общаясь с ней, я и пришла к выводу, что проще что-то показать, или объяснить спортсменкам через тренера, которая понимает английский. И через две недели сказала нашему спортивному руководству, что переводчик мне не нужен — слишком много это забирает сил и нервов.

— Китайский язык вы учили самостоятельно?

— Да. Сначала выписывала в тетрадку наиболее нужные фразы и просто заучивала их наизусть, месяца через два-три стало уже легче воспринимать какие-то слова на слух, соответственно словарный запас постоянно расширялся. В том, что касается тренировок, я сейчас способна объяснить абсолютно всё.

— В ходе Олимпийских игр в Париже вы читали, что пишут российские СМИ?

— На это, честно говоря, просто не было времени. Знаю, что много писали о плохих бытовых условиях для спортсменов в олимпийской деревне и плохой еде.

— А как было на самом деле?

— У каждой страны был в деревне свой дом и условия там сильно зависели от того, позаботилась страна о чём-то заранее, или нет. В нашем доме, например, система кондиционирования была стационарной. Какие-то другие команды привозили кондиционеры с собой. В целом по жилью у всех были примерно такие же условия, как на Играх в Токио. Хотя в доме тех же итальянцев были телевизоры, стоял даже большой диван в холле, где постоянно собиралась чуть ли не вся команда.

— Как человек, который прошёл в качестве спортсмена три Олимпиады, вы, думаю, успели почувствовать: для людей, которые приезжают бороться за олимпийское золото, Игры почти никогда не бывают праздником.

— Вы совершенно правы. Пока я выступала, была настолько сильно сконцентрирована на собственных задачах, что вообще не замечала, что происходит вокруг. Пришёл в зал, потренировался, выступил, уехал. В Париже всё получилось совсем иначе. Мне вообще очень понравилось в сборной Китая, что они относятся к соревнованиям не так, как это было у нас, когда перед командой стояла единственная задача: выиграть во чтобы то ни стало. Китайцы реально приезжают на соревнования, как на большой праздник. Фотографируются везде, где есть возможность, даже в зале после опробования, много гуляют. Притом, что у меня это были четвёртые Игры, я впервые в жизни открыла для себя возможность реально почувствовать атмосферу олимпийского общения в деревне, общаться со спортсменами из других видов спорта. В этом плане я, хоть и тренер, вела себя, как ребёнок: «Меняться значками? Я! Я хочу!»

— В прыжках в воду, где китайские прыгуны на протяжении многих лет выигрывают подавляющее большинство медалей, порядки всегда казались мне максимально жёсткими. Знаю, что иногда могло быть достаточно единственной грубой ошибки в соревнованиях, чтобы спортсмен больше никогда не оказался в сборной.

— У нас ситуация всё же другая, намного мягче. Олимпийское золото в художественной гимнастике китаянки выиграли впервые в истории, и такого фурора никто на самом деле не ожидал. В том числе и я. Понятно, что в глубине души мы рассчитывали на медаль, когда ехали в Париж, но то, что эта медаль может оказаться золотой, даже в голову не приходило. На самом деле я всегда стараюсь объяснить спортсменкам: когда ты на ковре, Олимпийские игры ничем не отличаются от каких-то других соревнований или от контрольных прогонов в тренировке. Поэтому вообще не надо настраивать себя, что Игры — это какое-то особенное выступление космического масштаба. Этим можно только излишне себя накрутить.

— Вы же прекрасно понимаете, что Игры — это не любые соревнования.

— Я в своё время тоже много слышала о том, что Олимпиада — это какой-то запредельный уровень, не сравнить даже с мировыми первенствами. Но, знаете, у меня есть своя теория на этот счёт. На чемпионате мира тебе может просто случайно повезти. На Олимпиадах это не работает. Если ты всей своим многолетним трудом заслужил эту медаль, она обязательно будет. А вот если в процессе подготовки где-то ленился, что-то упускал, недоделывал, всё это обязательно проявится в самый важный момент.

— Знаменитая теория «грязного хвоста» Ирины Винер?

— Да. Я очень в это верю. Но по своей соревновательной сути Игры реально ничем не отличаются от любого другого старта, где надо выйти и показать максимум. Та же команда, та же музыка, те же предметы. Нужно просто заставить себя не думать в момент выступления ни о чём другом. И уж тем более не накручивать себя мыслями, как может измениться твоя жизнь в случае победы.

— Ваш контракт со сборной Китая был рассчитан на какой срок?

— Сначала на полгода, потом его продлили до окончания олимпийского сезона. Истекает 31 августа.

— Тема дальнейшего сотрудничества китайской стороной поднималась?

— Ещё до начала Олимпийских игр меня поставили в известность, что хотели бы продлить контракт ещё на четыре года. Я отказалась.

— Слишком длинный срок. За четыре года много чего может произойти, в моей жизни в том числе. С одной стороны, я рада, что люди хотят продолжать со мной работать, но сейчас мне реально сложно принять решение. Хочется для начала просто от всего отдохнуть. Вот и планирую отдыхать — до октября, хотя мои спортсменки начинают новый сезон уже через две недели. В любом случае я обязательно вернусь после отдыха в Китай, а дальше посмотрим.

— Группа к тому моменту будет, наверное, уже новая?

— Наполовину. Две самые молодые девочки наверняка захотят остаться, а вот трое старших, которые выступали ещё на Играх в Токио, пока под большим вопросом.

— Ваше мнение при формировании группы как-то учитывается, или это зона ответственности китайских тренеров?

— За год до Игр у нас сложилась ситуация, когда нужно было произвести в группе определённые замены. В результате выбрали спортсменку, шансы которой оказаться в составе поначалу были не слишком высоки. Мне как-то удалось убедить руководителей команды в том, что девочка очень перспективна, причём во всех отношениях. И ко мне прислушались.

— Если в работе всё складывается так хорошо, вы знаете язык и вам нравится страна, почему не подписаться сразу на четырёхлетний цикл — до следующих Игр?

— Как раз потому, что наша жизнь сейчас слишком непредсказуема. Когда мы возвращались самолётом из Парижа в Пекин, я только по прилёте прочитала сообщение, что дома умер мой дедушка. Вся эйфория от нашей олимпийской победы у меня в тот же момент ушла. Поэтому я до сих пор не готова думать о следующих Играх.

— Где тренировочный процесс более суров — в России или Китае?

— В России сложнее психологически, потому что над каждой гимнасткой постоянно висит страх, что её заменят. Я во всяком случае постоянно чувствовала, что «старая», что на моём месте в любой момент может оказаться любая девочка из второго состава. Причём, озвучивается это не только на соревнованиях, но на каждой тренировке. Живёшь в постоянном стрессе, напряжении, понимая, что не можешь позволить себе пропустить ни одного элемента. Особенно сильно всё это ощущалось перед Играми в Токио. И только в Японии, когда стало понятно, что я в составе, и никаких изменений уже не будет, я реально стала наслаждаться каждой тренировкой. Наверное, впервые в жизни испытала такое.
В Китае спортсменки знают, что их никто не заменит без весомой на то причины. Поэтому тренируются гораздо спокойнее.

— Что вас держало с художественной гимнастике столько лет? Неужели не хотелось послать всё к чёрту сразу после того, как первая золотая олимпийская медаль была повешена на шею?

— Бывали, конечно же, сложные моменты, когда совсем уж опускались руки. В этом плане меня всегда очень сильно поддерживала мама. Верила, помогала. Перед Играми в Лондоне я вошла в состав всего за девять месяцев до выступления, поэтому мне нравилось абсолютно всё. Потом начались травмы, я даже была вынуждена уйти, полтора года работала тренером. Сначала в Бразилии, потом с молодёжной сборной России, а последние полгода — даже со старшей командой второго состава. Ну а потом, глядя на девочек, мне захотелось похудеть и привести себя в форму.

— И наиболее эффективным способом оказалось снова отдать себя в руки Ирины Винер?

— Я даже толком не поняла, как это получилось. Судьба, наверное. Никакого желания вернуться в спорт у меня на тот момент точно не было. Но — раз! И я уже тренируюсь и выступаю. Была уверена, что после Рио точно закончу, но, когда оказалась на пьедестале, поняла, что не хочу расставаться с этими ощущениями. Тем более что у меня не было медали абсолютной чемпионки мира, а завоевать её очень хотелось. Вот и осталась. Как думала тогда — всего на один сезон.

— Как показывает практика, четыре года между Олимпийскими играми — это очень небольшой срок для спортсмена.

— Ну вот и я начала думать: что теряю, продолжая тренироваться? Я и после Токио хотела остаться. Если бы не отстранение российских спортсменов от международных соревнований, возможно, выступала бы в Париже в ином качестве. Даже с Ириной Александровной этот вариант обсуждала. Она сказала мне, что не видит препятствий.

— Токийское серебро стало для группы трагедией, или внутренне вы были готовы к тому, что не станете первыми?

— Когда готовились к Играм, даже не думали о таком варианте. Но когда личное многоборье проиграли Дина и Арина Аверины, я подумала: «Если уж даже им не дали золотую медаль…»
Переживала, конечно, но когда поговорила с мамой, когда услышала от Ирины Александровны, что она нами гордится, довольно быстро успокоилась по поводу серебра. Для меня эта медаль очень дорога. Хотя знаю, что некоторые до сих пор с этим результатом не смирились.

— Немножко о другом хотела спросить: вы ощущали в Токио до начала соревнований, что соперники подобрались к вам настолько близко, что любая мелочь способна решить исход турнира не в вашу пользу?

— Я очень уважаю команду Болгарии, которая стала чемпионом, но могу сказать, что технический набор у нас был сильнее на протяжении всего сезона, а перед Токио мы ещё добавили сложности. По тогдашним правилам, чем больше бросаешь и ловишь, тем это ценнее. В наших программах всё это было заложено по максимуму. Вся ловля шла в одну руку, то есть по всем параметрам мы должны были оказаться выше. Но я не судья.

— Вы несколько раз упоминали в своих интервью о своей болезни перед Токио и сложном лечении в Германии. Что к этому привело, можно спросить?

— Да, конечно. Это был хантавирус — геморрагическая лихорадка с почечным синдромом. Подхватила я его в Анапе, куда приезжала провести мастеркласс. Заразиться этим вирусом, как я потом узнала, можно огромным количеством способов: съесть немытый фрукт, выпить воду из чужой бутылки, не слишком хорошо помыть руки, либо просто оказаться рядом с тем, кто заражён. Особенно критично это, если у человека недостаточно мощный иммунитет.

— Очень страшно было?

— Мне — нет. Сначала думала, что это просто пищевое отравление. Поднялась температура, резко пошла интоксикация. К счастью, рядом был врач команды, который поставил мне на ночь капельницу и договорился с клиникой ФМБА, что утром меня осмотрят более серьёзные специалисты. Потом, правда, врач признался: у него не было никакой уверенности в том, что я дотяну до утра.

После осмотра в клинике ФМБА меня немедленно отправили в Боткинскую больницу, в реанимацию, но даже там я не понимала, насколько серьёзно то, что со мной происходит. Помню, среди ночи ко мне приехали мама, папа, Ирина Александровна, и сказали, что уже организован частный самолёт, который доставит меня в Германию.
Только там до меня дошло, насколько всё плохо.

— Об этом вам сразу сообщили немецкие врачи?

— Мы разговаривали о чём-то отвлечённом с мамой, смеялись, и в этот момент ко мне в палату вошла сотрудница клиники, которая немного говорила по-русски. Она дождалась, когда я закончу разговор, и сказала — с сильным акцентом, медленно подбирая каждое слово: «Осторожный оптимизм. Почки не работают. Возможно, уже никогда не заработают, и нужно будет делать операцию…»

Я проплакала тогда до утра, так и не смогла заснуть. Но, наверное, мой предыдущий оптимизм, и то, что я сама себя не загнала в депрессию, помогло мне так быстро вылечиться и встать на ноги.

— Если вдруг сейчас Ирина Винер скажет вам: «Настя, ты нужна мне в сборной России», согласитесь остаться?

— Не думаю, что она так скажет. У нас много тренеров, гораздо более знающих и опытных, чем я. Есть кому работать с командой, иначе говоря. Мне кажется, Ирина Александровна очень гордится тем, что я уехала в чужую страну и добилась там такого высокого результата. Она, знаю, очень переживала, что я могу не успеть получить визу и поехать в Париж. Мне действительно дали визу в самый последний момент.

— Но ведь может получиться так, что на следующих Олимпийских играх китайская группа будет на равных соперничать с российской?