|
|
| |
| |||
Первый ход в телефонном разговоре с Анатолием Карповым я сделать не успела. Представилась - и тут же нарвалась на встречный вопрос из Буэнос-Айреса: «А вы не боитесь со мной разговаривать, Лена?» Заметив (точнее - «услышав») мое озадаченное молчание, Карпов пояснил: «Я же для российской шахматной федерации - крайне нежелательная личность. Того и гляди стану персоной нон-грата - как Бобби Фишер в Америке. Следовательно, и любые контакты со мной могут быть чреваты». - Спасибо, что предупредили. Однако если судить по сообщениям российских средств массовой информации, именно вы сейчас держите в напряжении российскую федерацию шахмат, отказываясь ответить на вопрос о своем участии в Олимпиаде. Ведь, по словам президента федерации Андрея Макарова, именно из-за ваших колебаний срок подачи окончательной заявки сдвинут на целый месяц - до первого ноября. - А почему вы считаете, что я обязан знать этот срок? Да, я читаю практически все публикации, в том числе и то, что пишет «СЭ», но это не является официальным документом. В начале сентября я отправил Макарову письмо, в котором писал, что мне не совсем понятны принципы, по которым отбирается олимпийская команда. Если это сборная России, то почему в нее не вошел один из сильнейших на сегодняшний день игроков Валерий Салов? Общеизвестные объяснения, что Салов где-то играл под испанским флагом, несерьезны. Под немецким, к примеру, играл Юсупов, двойное гражданство давно стало самой обычной вещью, и многие российские шахматисты представляют зарубежные клубы… - Насколько мне известно, вы с Саловым никогда не были, скажем так, дружны. С чего вдруг такое участие в его судьбе? - Мы с Саловым и были, и остаемся в весьма сложных отношениях. Но не в этом дело. А в том, что если команда создается без учетов элементарных принципов отбора, это означает, что людей подбирают исключительно так, как это удобно определенным людям. В частности - Макарову и Каспарову. В команде же Каспарова я играть не намерен. Поэтому на днях предложил выставить на Олимпиаду еще один российский состав, тем более что страна-организатор имеет на это полное право. Кстати, ответа даже на свое сентябрьское письмо я не получил до сих пор. Хотя, если федерация Макарова претендует на какую-то цивилизованность, такой ответ должен был быть мне отправлен. - Знаете, давайте называть вещи своими именами. И не говорить о цивилизованности. Возможно, я не Бог весть какой знаток шахмат, но даже поверхностное наблюдение за этим видом спорта дает мне право считать, что в шахматах всегда были первостепенны только личные интересы людей, стоящих у власти. Было время, интересы президента международной федерации шахмат Кампоманеса совпадали с вашими. Теперь совпали с интересами вашего главного соперника Гарри Каспарова. Для всего мира Каспаров и Макаров - спасители Олимпиады. Кампоманес официально признал единственную федерацию шахмат России - федерацию, которую возглавляет Макаров. Значит, все вопросы по формированию команды находятся в его компетенции, хотите вы того или нет. И, насколько мне известно, вашу фамилию из списка участников никто не исключал. Зачем же России создавать вторую команду? Только для того, чтобы предоставить вам возможность играть на первой доске? - О первой доске никаких разговоров не было. А, собственно говоря, почему не выставить вторую команду? В конце концов это позволит удвоить шансы России на победу в Олимпиаде. - Или превратить Олимпиаду в очередное выяснение отношений между Каспаровым и Карповым. Где гарантия того, что вы не зациклитесь друг на друге, а будете оба думать об интересах страны? - За команду я всегда играл блестяще, и, кстати, командных титулов у меня больше, чем у кого бы то ни было. Но ведь в таких соревнованиях как никогда важны внутренние отношения между игроками. Вот вы, Лена, говорите о выступлении в одной сборной с Каспаровым. Но я очень хорошо знаю, что при желании чемпион мира может сделать жизнь остальных членов команды невыносимой. В свое время откровенно издевались над игроками и Спасский, и Петросян. А потому я вполне отдаю себе отчет в том, что если соглашусь играть в «команде Каспарова», то сам себя обреку на муку. Зачем? - Значит ли это, что вы заведомо не собирались участвовать в Олимпиаде? - Когда я в сентябре отправлял письмо, то рассчитывал, во-первых, получить ответ, а во-вторых, в середине ноября приехать в Москву для того, чтобы готовиться играть. И, поверьте, очень хотел бы сыграть. - А чем объяснить, что у вас после блестящего выступления в феврале в Линаресе начался такой резкий спад? - Наверное, тем, что мне стало значительно тяжелее успешно играть в нескольких турнирах подряд. Несколько лет назад это удавалось, сейчас, увы, нет, но это - абсолютно закономерно. И я пришел к выводу, что надо прекращать практику выступлений без соответствующей подготовки. - Свое выступление в Аргентине вы относите к разряду неудач? - Наверное, мог бы сыграть лучше. С другой стороны, сицилианскую защиту белыми я в последний раз играл лет пять назад, а черными - уже и не вспомню когда. Соответственно и сам турнир стараюсь расценивать как хорошую тренировку. Сразу из Аргентины собираюсь приехать во Францию, провести две игры с победителем шахматного фестиваля, в котором участвуют довольно сильные шахматисты: Лотье, Гельфанд… - Можно узнать, почему вы не принимаете участия в «Гран-при»? Если не ошибаюсь, быстрые шахматы - тот самый вид соревнований, который всегда был вам особенно интересен. - Существует достаточно большое количество блиц-турниров, в которых я играю. Что же касается «Гран-при» - это при всей грандиозности замысла не что иное, как частная организация Каспарова и Шорта. - Иными словами, ни с тем ни с другим вы не желаете иметь ничего общего? - Несколько не так. У этих соревнований отсутствуют какие бы то ни было официальные правила: кого приглашают, на каких условиях. Все время существует риск оказаться в какой-то двусмысленной и достаточно унизительной ситуации. Я же считаю, что не имею права экспериментировать со своим именем. Поэтому выступаю там, где мне могут гарантировать определенные условия и отношение. - А на каких условиях вы выступали год назад за австрийский клуб? - У меня давно сложились с ним очень хорошие дружеские отношения. Это - старейший венский клуб, один из сильнейших в стране, но в прошлом году получилось так, что в Австрию, в клубы Зальцбурга и Граца приехали играть Крамник и Гельфанд. Соответственно, обострилась конкуренция, и меня попросили помочь. Я согласился. В результате мой клуб стал чемпионом Австрии и впервые за много лет вышел в финальную часть Кубка европейских чемпионов. В этом году я уже там не играю, но отношения по-прежнему остались самыми добрыми. - Вас очень беспокоит любовь или нелюбовь со стороны зрителей? - Не сказал бы. Хотя, например, меня - с подачи Каспарова - активно не любит определенный шахматный слой в Америке, в том числе американская федерация шахмат, и могу представить, насколько трудным будет для меня матч на первенство мира, который, похоже, состоится в Нью-Йорке. - Видимо, в шахматах соперники всегда обречены на взаимную ненависть? - Ненависть отнимает силы. Просто есть достаточно большое количество шахматистов, которые могут хорошо играть, только имея ужасные отношения с соперником. Таким был Петросян, таков Корчной. Думаю, таков же и Каспаров. Насчет себя не уверен. Когда сажусь за доску, личные качества того, кто сидит передо мной, для меня не играют никакой роли. - А что играет? - Только победа. 1994 год
|
Шахматы
