Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Возле белой фаянсовой тарелки лежала столь же традиционная для общепита алюминиевая вилка. Но взяв с блюдца огромный помидор, я растерялась: потому что ножей не было в помине. А напротив меня за накрытым к ужину столом, презрев этикет, аппетитно грыз огурец Анатолий Карпов.

- Анатолий Евгеньевич, признаться, я несклько иначе представляла себе вашу подготоку к матчу - хрусталь, крахмальные салфетки, роскошные апартаменты... А здесь несколько неуютно, вы не находите?

- Зато тихо, спокойно. К тому же мало кто знает, что я в Москве. Сейчас это гораздо важнее, нежели более комфортабельные условия. Все необходимое для работы есть.

- А то, что нет телевизора, не приносят газеты?

- Это к лучшему, не отвлекает.

- Ваша команда не велика - два тренера, психолог. Это - минимальный состав?

- Достаточный. Перед матчем на первенство мира тренеров может быть и больше.

- Но их число как-то ограничивается правилами?

- Раньше ограничивалось. Но потом мы договорились с Каспаровым, что придираться друг к другу из-за количества секундантов не будем.

- Я нечаянно услышала слова одного из ваших секундантов, что ему хотелось бы чаще видеть вас за шахматной доской.

- Что поделаешь, дела в Фонде мира требуют моего ежедневного присутствия в Москве. Здесь же, в Серебряном бору, я старюсь больше времени уделять спортивным тренировкам - играю в теннис, бегаю кроссы...

- Любите бегать?

- Терпеть не могу. Но мой психолог Рудольф Загайнов периодически пытается привлечь меня к этому занятию.

- Вы поддаетесь внушению?

- Не поддаюсь совершенно.

- Тогда, какова роль психолога?

- Поверьте, не для того, чтобы воздействовать на соперника.

- А это, в принципе, возможно?

- Нарушить концентрацию - да. Только для этого совсем не обязательно быть психологом. Любой человек подвержен эмоциональным влияниям, и всегда можно придумать, как его вывести из себя.

- И вы - не исключение?

- Когда я в хорошей форме, прежде всего - нервной, меня мало что волнует. К тому же во время ответственных матчей я достаточно изолирован: давно взял за правило не читать газет и не смотреть телевизор, разве что развлекательные программы.

- А вы могли бы трезво оценить свои силы на сегодняшний день? Скажем, сравнить с тем, как играли десять лет назад?

- Сейчас я играю несколько слабее, но могу прибавить, как ни странно это звучит. На том уровне, на котором сейчас идет борьба за высшие титула, у шахматиста всегда есть шанс выиграть. Ошибки делают все. Значит, если их не допускать, то можно рассчитывать по меньшей мере на ничью.

- И все же... Считается, что из спорта надо уходить в зените славы. Но шахматы, как я понимаю, занятие на всю жизнь. Насколько вам психологически тяжело играть, зная, что такой высоты, как была, может уже и не достичь?

- Считаю шахматы своей работой и стараюсь делать ее настолько профессионально, насколько способен. Да и потом, я же начал играть не для того, чтобы стать чемпионом, а из любви к шахматам. И эта любовь не пропала с утратой чемпионского звания.

- Но главное в вашей жизни все же шахматы?

- Не могу так сказать. Они играют большую роль, может быть, основную...

- Что же главное?

- А что вообще для человека главное? Наверное, его мироощущение, понимание необходимости своего существования. Ведь не может же смысл жизни заключаться в том, чтобы стать чемпионом мира. Это узко, и я воспринимаю это именно так. Иначе, наверное, не смог бы оправиться после первого поражения. Даже не после поражения, а после скандального завершения первой половины матча.

- Тогда это было для вас трагедией?

- Скорее, очень большой неприятностью. Стараюсь воспринимать поражения по-философски. В конце концов, я уже был чемпионом, и не один раз. К тому же, надеюсь, у меня будет возможность попробовать стать им вновь.

- У вас с Каспаровым отношения соперников, или же, как считают многие, вы откровенно ненавидите друг друга?

- У меня нет к нему ненависти. Иногда я просто смеюсь: ведь я его прекрасно знаю и чувствую - и в жизни, и в шахматах. И он это знает. И не может с этим смириться. Старается оставаться для всего мира загадочным, а для меня - открыт.

- А вы для него?

- Думаю, что и он меня может во многом прогнозировать.

- Ни для кого не секрет, что вам в значительной мере симпатизировал Брежнев, Каспарову - Алиев. А спортивное руководство в разгар борьбы за шахматную корону соблюдало нейтралитет?

- Грамов вначале болел за меня. Но в ходе матча симпатии переменились. Когда же накануне матча-реванша я пришел к нему с просьбой предоставить мне тренера по физподготовке, он ответил: «Вы плохо знакомы с материалами XXVII съезда. В них сказано, что каждый советский человек должен самостоятельно заботиться о своей физической подготовке».

- А что вы вообще за человек вне доски и общественной деятельности? Например, готовить умеете?

- Не могу абсолютно.

- Что, даже яичницу?

- С большим трудом.

- А что-нибудь отремонтировать?

- Тоже нет. У меня совершенно отсутствуют какие-либо способности к технике, хотя мой отец был крупным инженером.

- Это не создает вам трудностей в быту?

- Знаете, я очень непритязательный человек во многих отношениях. И, кстати, может быть, одна из причин, по которой не умею готовить, это то, что я не испытываю чувства голода. Есть люди, у которых начинает болеть голова, их все раздражает. Я же не замечаю неудобств. Нет еды - могу день не есть, особенно когда в работе. Но тем не менее хорошо поесть люблю.

- А что именно?

- Я всеядный. Но любимое блюдо, конечно же, уральские пельмени, особенно, когда их готовит мама.

- Простите за нескромный вопрос, но почему вы здесь, на даче, без жены?

- Она у меня очень домашний человек, не любит уезжать, тем более на короткий срок.

- Тоже. К сожалению, дома бываю нечасто, за что и жена и мама совершенно справедливо на меня обижаются.

- Вы спокойно переносите длительное пребывание за границей?

- Дней десять провожу в удовольствие: новые люди, новая страна. Потом наступает полоса безразличия, после чего уже страшно хочется домой. Однажды летел в самолете и, от нечего делать, начал считать, в скольких городах бывал. Получилось 210 советских и 240 зарубежных. Если находиться в каждом по одному дню, то уже получается полтора года на колесах. Но поездки - это часть моей профессии и, как я считаю, главный ее недостаток.

- А достоинство?

- Шахматы учат многому и, в частности, тому, чему в обычной жизни научиться непросто - принимать решение и отвечать за него. В жизни люди от принятия решений стараются уходить.

- А бывает, что решение принимает тренер?

- Нет. В шахматах главная фигура всегда спортсмен. Тренер же скорее спарринг-партнер. У него никогда не будет такого чувства ответственности, как у шахматиста.

- И честолюбие?

- А что здесь плохого? Я не считаю, что честолюбие - это отрицательная черта характера.

- А как оно проявляется в шахматах? Всегда играть на победу?

- Мне абсолютно все равно - занять чистое первое место или же поделить его. Я стремлюсь всегда быть первым, но если, кроме меня, первым оказывается кто-то еще - пожалуйста...