Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

О нем всегда говорили, что не переносит журналистов и никогда не соглашается на интервью. Что обладает совершенно невыносимым характером, груб и независим в суждениях. Однако, оценивая футбольные качества Горлуковича-игрока, работавший с ним в «Торпедо-ЗИЛ» тренер Борис Игнатьев сказал коротко: «Абсолютно надежен».

Об интервью мы договаривались долго. Встречаться на базе между тренировками Горлукович отказался («Что это будет за разговор!»). Выходные же, как назло, то и дело совпадали с моими командировками. Но однажды, вернувшись с очередных соревнований в Москву, я дежурно набрала телефонный номер и вдруг услышала: «Давайте встретимся завтра. В 12 часов устроит?»

К назначенному месту встречи я подъехала на 15 минут раньше. Сергей уже ждал.

- Честно говоря, не рассчитывала, что вы приедете. Думала, что в очередной раз образуются какие-то дела. Или просто найдете повод отказаться.

- Я же пообещал. А в этом случае никогда не обманываю. Помните, мы должны были встретиться два месяца назад? Я же перезвонил вам сразу, как только понял, что не смогу приехать. Но это было по независящим от меня причинам.

- А как относитесь к чужой непунктуальности?

- Сначала появляется раздражение, потом человек становится просто неинтересен.

- Кто же из моих коллег насолил вам до такой степени, что вы вообще перестали общаться с прессой?

- Никто. Просто за всю свою жизнь не приходилось встречать журналиста, с которым было бы интересно разговаривать. Дежурные вопросы, дежурные ответы. Мне это неинтересно. И не нужно. Никогда не хотелось становиться объектом повышенного внимания.

- Вы настолько нечестолюбивы?

- Для удовлетворения честолюбия мне хватает футбола.

- Как давно вы стали воспринимать себя как профессионального футболиста?

- С 1980 года, когда стал играть в Могилеве за заводскую команду на первенстве республики. Попасть в команду мастеров тогда было чрезвычайно сложно. Если помните, существовали определенные правила, вроде разнарядки, которую спускали сверху: из каждого выпуска детско-юношеской школы лишь двое спортсменов могли перейти на более высокий уровень. Я в это число не попадал. Переживал тогда очень: «Почему они, а не я? Чем я хуже?» А потом просто повезло: заметили, пригласили в Гомель, где через год я уже играл в команде мастеров. Перевелся из могилевского машиностроительного института в гомельский политехнический.

- Почему столь странный для спортсмена выбор институтов?

- Так в Могилеве их всего три было - технологический, машиностроительный и педагогический. Я выбрал машиностроительный. Хотя мне по большому счету было все равно куда идти.

- А зачем переводились в Гомель? Учились бы заочно.

- Заочно неинтересно учиться. Я тогда себе конкретную задачу поставил: закончить институт и получить нормальное высшее образование. Хотя на последнем курсе было тяжеловато писать дипломную работу и одновременно тренироваться.

- Тему диплома помните?

- Технология и оборудование литейного производства. Но тогда я уже понимал, что эта специальность мне вряд ли пригодится. Мне снова повезло: судьба свела с московским тренером Николаем Ивановичем Киселевым. В свое время он играл за «Спартак», выступал на чемпионате мира. В Гомеле я научился у него очень многому. У любого другого тренера может быть и за всю жизнь не научился бы. Кстати, значительно позже стал понимать, что в спорте, как, наверное, и вообще в жизни, от случая зависит очень многое.

- Когда в 86-м вы оказались в московском «Локомотиве», тоже считали это везением?

- Конечно. В то время было тяжело в Москву попасть. До этого отслужил полтора года в армии. Играл в минском «Динамо». Опять же, благодаря Киселеву. Мне предлагали два варианта - ехать в Смоленск, играть за армейскую «Искру», или в минское «Динамо». Киселев посоветовал Минск. Кто теперь знает: поехал бы я в Смоленск, может быть, и в Москве оказался бы раньше. А может быть, вообще не попал бы в столицу.

- В армии вы, получается, лишь числились? Или успели пройти хотя бы курс молодого бойца?

- Служил два с половиной месяца. Сначала было даже забавно: я - после института, а все остальные - совсем пацаны - по 18 лет. Но когда прошел месяц, потом второй, а в команду все не вызывали, стало не до смеха. Начал себя потихоньку настраивать на то, что служить по полной программе придется. «Динамо» - это ведь войска МВД, а для них армейские приказы никогда много не значили. Как я узнал позже, было шесть директив отправить меня в команду, но на них просто не обращали внимания. Но потом все-таки вызвали. А в 86-м я оказался в Москве.

- Тяжело было привыкать?

- Полгода неуютно себя чувствовал. А через год уже не мыслил себя в другом городе.

- Приглашение в олимпийскую команду было для вас неожиданным?

- Даже не знаю. «Локомотив» как раз только в высшую лигу вышел. В каком-то из матчей я и попал на глаза Бышовцу.

- Мечтали об Олимпийских играх?

- А как же! Игры в Сеуле ведь особыми для футболистов были - в них разрешили играть профессионалам. Немцы, итальянцы, бразильцы, аргентинцы очень сильные составы привезли. Это сейчас можно рассказывать, какими мы сильными и уверенными тогда себя считали, мол, только о победе думали. Но я-то помню, как было на самом деле. Тогда же в прессе почти не было никакой информации о западном футболе. Это сейчас любой номер вашей газеты откроешь - и чемпионат Германии, и чемпионат Италии... В немецкой олимпийской сборной собрали всех ведущих игроков сильнейших на тот момент немецких клубов. Клиннсманн, Хесслер... У бразильцев играл Ромарио, у итальянцев - Раванелли... Через два года после Игр, когда я уже уехал в Германию, случайно увидел на стене одного из клубов фотографию: «Сборная Германии - бронзовый призер Олимпийских игр». Состав прочитал - за голову схватился: Боже, кого мы обыграли!

Поэтому олимпийская медаль мне дороже, чем любые другие награды. Хотя, - смешно вспомнить - премии нам выплатили, как за третье место. Никому из руководителей даже в голову не могло прийти, что футболисты могут на что-то рассчитывать. Так что денег на нас просто не хватило.

- Много воспоминаний осталось с того времени?

- Самым странным было то, что став олимпийским чемпионом я не ощутил этого. Дома продолжался чемпионат, потом начался новый сезон... Для меня Игры были особенными еще и потому, что в моей карьере это был первый турнир на уровне сборной. Все до одной игры до сих пор помню. Особенно - матч с Аргентиной, когда из-за моей ошибки Димке Харину гол забили. Убежал из-под меня игрок. Причина была обидной: попал на освещение и упустил момент - промахнулся мимо мяча. Был тогда страшно благодарен Бышовцу, что продолжал ставить меня на игры. Там же, в Сеуле, я впервые сыграл в амплуа либеро. Со стороны тренеров это было очень большим доверием.

- Тяжело играть на новой позиции в первый раз?

- Непривычно. Любая футбольная работа по своему тяжела. Просто нужно время, чтобы привыкнуть. А в Сеуле этого времени не было. Были экстремальные условия.

- Почему через год после Игр вы уехали в Германию? Не смогли отказаться от выгодного предложения, или не захотели этого делать?

- К тому времени уже многие уехали. Саша Заваров, Игорь Беланов, Вагиз Хидиятуллин, Ринат Дасаев. Я не думал уезжать - мне в Москве нравилось. С точки зрения денег зарубежные контракты меня не интересовали. Интерес был исключительно спортивный: посмотреть, что такое западный футбол, себя попробовать...

- Германия не разочаровала?

- Нет. В смысле футбола я получил в «Боруссии» именно то, что хотел.

- Что именно?

- Немецкий футбол непредсказуем до самой последней минуты каждого матча. Это всегда непрерывная и очень жесткая борьба, которая идет на поле, независимо от счета - будь то 0:5 или 4:1. К этому футболистов приучают еще в детских лигах. Западный футбол был интересен еще тем, что в команде в то время могли играть лишь два легионера из трех. Причем, в основном-то клубы старались приобретать нападающих, а не защитников. Нападающие дороже обходятся, естественно, по логике, именно они должны были в первую очередь эти деньги на поле отрабатывать. Плохо играешь - оглянуться не успеешь, как продадут. Вот и приходилось пробиваться, доказывать. В каждом новом сезоне - все сначала. Но играл ведь.

- А почему вернулись?

- Контракт заканчивался, и нужно было решать, где жить. Если бы я продлил контракт (такие варианты были), думаю, уже не вернулся бы. Но меня всегда тянуло в Москву.

- Решение принимали сами?

- Глобальные вопросы в семье всегда решаю я.

- Не жалели, что пришлось уехать не в Москву, а во Владикавказ, - в «Аланию»?

- Никогда не сожалею о своих поступках. Но о владикавказском периоде не хотел бы вспоминать. Это был очень неудачный эксперимент. Может быть, главная проблема заключалась в том, что я продолжал жить прежними, советскими мерками и понятиями, когда данное человеком слово порой значило гораздо больше, чем любые бумажки. Но... не хочу больше говорить об этом.

- Вопрос снят. Давайте тогда поговорим о более удачном эксперименте в вашей жизни - о «Спартаке».

- До этого был еще «Локомотив». Я уже было собрал вещи - ехать вслед за командой, которая находилась на тренировочном сборе в Германии. Там же где-то по-соседству тренировались и спартаковцы. За день до вылета мне позвонили и сказали, что на одном из турниров Дима Хлестов сломал ногу и ему ищут замену. И пригласили хотя бы поговорить, поскольку я честно предупредил, что уже связан определенными обязательствами с «Локомотивом». Короче, после разговора я позвонил Семину, извинился и сказал, что буду играть в «Спартаке».

- Насколько могу судить, возможность поиграть в «Спартаке» все игроки воспринимают, как счастливейший лотерейный билет. А чем было для вас это приглашение?

- Оно было тоже из разряда случайных. Меня взяли на место Хлестова и, естественно, могли через некоторое время точно так же отказаться от моих услуг. Поэтому надо было просто работать.

- Как в любой другой команде?

- Если я скажу, что «Спартак» - команда, каких много, это будет неправдой. Когда кто-либо из футболистов говорит, что игра против «Спартака» для него просто игра, как любая другая в чемпионате, - это тоже неправда. Или у человека не все в порядке с головой. К «Спартаку» можно относиться как угодно, но это - лучшая команда России. Достаточно взглянуть на статистику. По себе помню: когда играл за владикавказскую «Аланию» и мы обыграли «Спартак», эмоциональный подъем был огромный. Как бы то ни было, на фоне сильнейшей команды каждый игрок проверяет себя по-особому.

- Вы продолжаете болеть за «Спартак»?

- Я болею исключительно за «Торпедо-ЗИЛ». Сейчас это для меня самая лучшая в мире команда.

- Почему вы решили уйти именно туда?

- Почему решил уйти - когда-нибудь расскажу. Но не сейчас. Из «Спартака», кстати, меня никто не выгонял. Контракт позволял играть в этом клубе еще год.

- Но почему «Торпедо-ЗИЛ»?

- Мне нравится команда, которая ставит перед собой высокие цели.

- Вам постоянно нужен вызов?

- Конечно. А иначе - какой смысл заниматься каким-либо делом?

- Возможно, вопрос не очень тактичен, но насколько могу припомнить, у вас одно время была репутация человека, который весьма вольно относится к такому понятию, как режим. Сейчас же, по словам ваших коллег, крепче минеральной воды в рот ничего не берете.

- С дисциплиной у меня всегда было все нормально. Нужно просто понимать, когда что позволительно. Мне никто не нальет, если я этого не захочу. До работы или во время - любые вольности исключены. Когда сезон закончен - ради Бога. Вот и весь принцип.

- Откуда же берутся слухи?

- Могу лишь сказать, что ни один нормальный человек не станет пить, если получает удовольствие от работы.

- В начале карьеры вас не раздражало, что приходится ради футбола жертвовать какими-то удовольствиями, которыми живут сверстники, отказывать себе в развлечениях?

- Я жил интереснее. Да и потом с самого начала понимал: раз уж занялся делом, нужно довести его до конца. Если бы в какой-то момент почувствовал, что не могу себя реализовать, давно бы закончил с футболом.

- Другими словами, мысль об окончании карьеры вас еще не посещала?

- Почему, было такое. После «Алании». Когда меня никто не хотел брать. В «Локомотив» я напросился сам. Если сейчас скажу вам, во сколько меня тогда оценил главный тренер команды Юрий Семин - как профессиональный тренер - профессионального игрока... Ниже упасть было просто некуда. Но я пошел на это.

- Потому что хотели играть?

- Подобная оценка вашей профессиональной пригодности стала большим ударом?

- Даже не знаю, какое подобрать слово. Это был не удар, не шок, скорее обида. Ведь именно Семин знал меня, как никто другой - у него я начинал играть еще в 86-м. С другой стороны, эта история очень здорово меня встряхнула. Появился раздражитель.

- Желание доказать всем и самому себе, что все не так?

- Я и доказал. Три раза в составе «Спартака» становился чемпионом страны, два с половиной года - с 35 до 37 с половиной лет - постоянно был в составе. Из шести раз за это время все шесть раз семинский «Локомотив» обыгрывал. И сам забивал. «Алании», кстати, тоже. Большое удовольствие от этих игр получал. Знаете, как приятно иногда на табло смотреть, когда там, к примеру, 3:0 горит? Невероятное блаженство.

- А переход из высшей лиги в низшую не бьет по самолюбию?

- Какое самолюбие может быть? Работать надо.

- Теоретически это, конечно, так...

- Почему теоретически? Это как раз практика: не будешь работать в первой лиге, значит тебя в составе не будет. Другое дело, что у каждого человека свои принципы. К тому же я отдаю себе отчет в том, что мне уже 38 лет.

- Об этом я и хотела спросить. Не так давно Сергей Шавло, который много лет играл в Австрии, сказал мне, что в 37 лет понял, что осталось только «доиграть», и со спокойным сердцем перешел из «Рапида» в один из клубов третьей австрийской лиги.

- Кстати, физические данные у игроков первой российской лиги не ниже, чем у тех, кто играет в высшей. Хотя бы потому, что на протяжении всего сезона приходится проводить не одну, а две официальных игры в неделю. И везде все бьются за максимальный результат.

- Но ведь наверное безумно тяжело тренироваться вместе с теми, кто на 20 лет моложе?

- Я тренируюсь. Другое дело, - физиологию не обманешь. Если десять лет назад мне хватало суток, чтобы после игры привести организм в порядок, то сейчас надо как минимум двое. Бессмысленно начинать работу, если полностью не восстановился. Резко возрастает вероятность травм. А в моем возрасте они ни к чему.

- А разница в возрасте не создает психологических проблем?

- Тяжелее всего было в 96-м, когда Романцева на посту главного тренера команды заменил Ярцев. Он тогда сразу ввел в основной состав молодняк из дубля. Удовольствия было мало.

- Да потому что нормально играть в тот период можно было лишь с Цымбаларем и еще двумя-тремя игроками. Остальных приходилось учить и натаскивать. Через два года все, естественно, вышли на совершенно иной уровень. Хотя могли бы быстрее, если бы относились к себе и к работе немножко по другому. Но такие вещи обычно начинаешь понимать лишь к концу карьеры. Я же прекрасно помню, как в 1987 году в «Локомотив» пришел Юра Гаврилов. Команда тогда играла «как получится». Но за ним вдруг все стали тянуться. И те кто хотел, научились очень многому.

- К поражениям вы относитесь болезненно?

- Проигрывать не люблю. Футбол - такая штука, что поражения - неизбежная составляющая професии. Но - не люблю. Хочешь - не хочешь, а думаешь, что вся предыдущая работа сделана не то чтобы впустую, но не принесла никаких положительных эмоций.

- Всегда можно все бросить и уйти на пенсию.

- Разве? Я слышал, «спортивную» пенсию сейчас уже не оформляют. Только в 65 лет можно уйти - как всем нормальным. Да и не к чему: не советские ведь времена, когда на пенсию прожить можно было.

- Зато можно на метро бесплатно кататься. Хотя, о чем это я? Футболисты на метро не ездят.

- Почему? Я езжу довольно регулярно. На метро ведь по Москве быстрее получается, чем на машине. Никогда, кстати, не стремился сесть за руль. Неинтересно было. Стал водить машину только в Германии. Но там без машины не обойтись. Да по имиджу не положено. Там и поменял советские права на немецкие.

- Советские, получается, в свое время просто купили?

- Какая разница? Езжу я нормально.

- В Германии вы тоже избегали журналистов?

- По возможности.

- Но ведь в контракте просто обязан был быть соответствующий пункт.

- Всегда можно было сослаться на незнание языка.

- Вы его и взаправду не знали?

- Знал. У меня были очень хорошие преподаватели и в школе, и в институте. За первый же год в Германии все вспомнилось. Проблем не было.

- Как вы думаете, настанет когда нибудь день, когда сборная России выиграет чемпионат мира?

- Когда-то естественно это произойдет. По теории вероятности. Далеко ходить не надо: кто мог еще десять лет назад представить, что Нижний Новгород когда-нибудь возьмет очко у «Спартака» в Москве? Но ведь случилось? Любое невезение должно когда-то прекратиться.

- Вы считаете, что все неудачные выступления российской сборной объясняются только невезением?

- Какие-то - невезением, какие-то - неумением работать. Сейчас очень радует, что удача хоть чуть-чуть к нам повернулась. А главное - ребята сумели воспользоваться шансом. Не так это просто. Сумеют продержаться до конца - тогда они просто герои.

- Не зря ведь говорят, что настоящий профессионализм спортсмена заключается в умении сделать максимум возможного в единственно нужный и важный момент.

- В том-то и дело. Шансы, если разобраться, у каждого возникают постоянно. Только сам человек должен быть готов их использовать. А не страдать и не жаловаться на судьбу, когда понимаешь, что никаких шансов уже не будет. Я вообще считаю, что помогать надо в первую очередь не тому, кто наиболее талантлив, а тому, кто больше хочет чего-то добиться. Собственно, выдающиеся игроки чаще всего из таких и получаются.

- Что такое в вашем понимании «выдающийся игрок»?

- Прежде всего - стабильный игрок. Который на протяжение всего сезона, неважно, везет ему, или не везет, не опускается ниже определенного уровня. Если же человек способен два месяца в сезоне демонстрировать на поле чудеса, а потом исчезает, мне это говорит только о том, что на такого нельзя положиться.

- Поэтому вы так скептически относитесь к титулам типа «лучшего игрока месяца», которые любит присуждать футболистам пресса?

- А как еще к этому относиться?

- У вас есть связанная с футболом мечта?

- Вывести команду «Торпедо-ЗИЛ» в высшую лигу.