Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

О чемпионате Европы по телефону не было сказано ни слова. «У нас дважды в день тренировка, в Москве я бываю лишь рано утром и поздно вечером, так что у вас вряд ли получится застать меня дома в ближайшие дни», - объяснил мне Харин, а я подумала о том, что, будь на его месте, - отшила бы журналиста не задумываясь. И тем не менее поехала в «Архангельское», на футбольную базу ЦСКА. Но, отыскав Харина в гостинице, никак не могла начать разговор, впервые в жизни чувствуя себя как человек, который в доме повешенного должен говорить о веревке.

Харин, казалось, понял это, усмехнулся: «Да ладно, спрашивайте, чего уж там…»

- После игры с Шотландией вы - единственный - сказал о том, что Бышовец ошибся с составом.

- Не так категорично. На мой взгляд, два человека не должны были выходить на поле. Мое мнение, я подчеркиваю, лично мое, поскольку я не вправе давать советы тренеру: нельзя включать в состав игрока, ориентируясь лишь на его прошлые заслуги. Играть должны те, кто на сегодняшний день сильнейший.

- А кого бы лично вы хотели видеть в команде? Я имею в виду тех игроков, которые не приехали в Швецию.

- Пожалуй, Протасова. Мне он нравится тем, что в любой игре всегда видит мяч и ворота. И чем забивать - головой, ногой, коленом - ему без разницы. А ведь это по большому счету и ценится в нападающих. А отнюдь не то, красиво он забивает или нет.

- Во всех трех играх, которые наша сборная провела в Швеции, в воротах стояли вы. Значит ли это, что на данный момент вы сильнее Черчесова?

- Видимо, значит.

- Это ваше мнение или мнение Бышовца?

- Бышовец ведь не в одиночку принимает решения. Есть Гаджиев, Сальков. И если было решено поставить меня в ворота, значит, для этого были основания. Кстати, что касалось вратарей, то окончательное решение было принято менее чем за полтора часа до игры.

- Когда сборная играла с голландцами, меня не покидало ощущение, что это был ваш день и у вас получалось абсолютно все.

- Тогда игра сразу пошла. Многое ведь зависит от первого момента. Сыграл удачно - и появляется колоссальная уверенность в своих силах. Причем я не могу сказать, что это была моя лучшая игра. Просто, может быть, более запоминающаяся: во-первых, чемпионат Европы, во-вторых, против голландцев.

- Но ведь после столь фантастического подъема и везения по всем спортивным, физиологическим и прочим законам должен наступить спад. Не мог не наступит. Неужели у вас самого, положа руку на сердце, не возникало ощущения, что после двух таких выматывающих встреч на третью было бы правильнее поставить «свежего» Черчесова?

- Зачем же я тогда выкладывался и на первенстве России, и в сборной? Чтобы отыграть две игры и сказать: «Стас, становись»? Это же футбол, а в футболе мы с ним конкуренты. Знаете, когда Сергей Шавло уезжал в Австрию, то сказал мне: «Никому никогда не уступай своего места». Если вместо тебя, не важно, по какой причине, встал другой и сыграл хорошо, считай, место потеряно. Этот игрок уже будет играть до тех пор, пока не ошибется. И уступать я не собирался ни после матча с немцами, когда повредил связки под коленом и на следующий день едва ходил, ни после второго матча. И не собираюсь, будь то Черчесов, Уваров или кто другой. Уверен, они думают точно так же, хотя в жизни у нас абсолютно нормальные отношения.

- И все-таки, если игра проиграна, принято винить во всем вратаря. Какое бы фатальное невезение ни преследовало в этот день команду.

- Я считаю, что если вратарь пропустил мяч, то его доля вины в этом всегда есть. Но ведь, кроме него, игру делают и нападающие, и защитники. Правда, когда нападающий не забивает, то ему, как правило, ошибка сходит с рук куда легче, чем вратарю. Но, знаете, именно в той игре с Шотландией меня не покидало ощущение, что именно сегодня мне очень нужно, чтобы мне помогли. Защитники, нападающие…

- Невольно задумаешься о невезении.

- А как не думать, если два удара - и два гола?

- В таком случае, вспомните первую игру. Кому уж действительно не везло, так это немцам.

- Согласен. В той игре у них было гораздо больше шансов выиграть. Вспомните, Феллер в первом тайме бьет по воротам - мяч проходит над крестовиной. Во втором Хесслер вышел с левого фланга практически один на один и ударил не в ближний, а в дальний угол. Затем дважды мяч прошел над «девяткой» после ударов Бухвальда. Ридле влепил мяч в перекладину, и тот упал за воротами… А что имели мы, кроме пенальти?

- Кстати, единственный гол Хесслер забил со штрафного, как по нотам, повторив свой же первый удар. Вы оказались не готовы к тому, что он бьет одинаково?

- Дело в том, что при втором ударе Клинсманн, который стоял в «стенке», нагнулся, и я увидел мяч в самый последний момент. Но говорить о том, что Хесслер всегда бьет в один угол, я бы не стал. В матче со шведами он пробил штрафной совершенно по-иному. Равелли даже дернуться не успел. Просто Хесслер умеет бить штрафные. И делать это профессионально. Мы же можем забить только случайно, при благоприятном стечении обстоятельств. То есть по-любительски.

- Для вас существуют неудобные соперники, от которых никогда не знаешь, чего ожидать?

- Сейчас играют в такой футбол, что непредвиденная ситуация может возникнуть в любой момент. Забивают-то, случается, и полузащитники, и защитники. Я уже не говорю о нападающих. А кто мог ожидать шотландского варианта?

- Представляю, что вам довелось выслушать от болельщиков…

- Вот к этому я отношусь спокойно. В апреле, после игры в Москве с англичанами, мне с трибун кричали: «Харин, на твой совести два гола». Но, как говорится, в шахматы играют все, но мало кто в них по-настоящему разбирается. В футболе же, послушать, - все специалисты. Я прекрасно понимаю, что кому-то больше нравится Черчесов, кому-то я. Всем не угодишь.

- Просто завидую вашей непробиваемости. Знаете, когда я проиграла чемпионат мира, где до последнего прыжка имела шанс выиграть, то этот последний прыжок мне потом полгода снился - каждую ночь.

- У меня такое тоже было. Когда начинал играть в «Торпедо», то после проигранного матча по нескольку дней во сне его переигрывал. И просыпаясь об этом же думал. Сейчас совсем по-другому: прошла игра - все, ты ее забыл. Как бы она ни была сыграна.

- А как вы относитесь к тому, что о вас пишут журналисты?

- По-разному. Например, накануне чемпионата в еженедельнике «Футбол» появилась статья о Яшине, где автор походя вспоминает о «молодом, модном вратаре», который, дескать, хочет удачно выступить на чемпионате Европы и выгодно «продаться». А концовка была такова: мол, пусть с ним работают те журналисты, кому это интересно. Но, если ему не интересно, кто его заставляет? И не надо меня сравнивать с Яшиным, я сам знаю, что я не Яшин. А прочитал - осталось впечатление, что журналист просто ждал повода, чтобы облить меня грязью, и использовал единственную доступную ему возможность. Но это же низко. К тому же я даже с ним не знаком.

- А вы действительно собираетесь выгодно «продаться»?

- А что здесь плохого? Я же вижу, что игра за рубежом на уровень выше, чем в России. И не хочу, понимаете, не хочу хоронить себя как футболиста. Я не собираюсь пока уезжать, но рано или поздно предпочту играть действительно в хороший футбол.

- А сейчас не приглашают или нет желания?

- Я не буду пока отвечать на этот вопрос. Знаете, есть примета - ничего не говорить, пока нет подписи в контракте.

- Вы столь суеверны?

- В игре - не сказал бы. Раньше было дело, в день матча старался проснуться в одно и то же время, ел одно и то же, разминку по ритуалу делал. А потом понял, что все это - вовсе не гарантия успеха. Матч можно выиграть, можно проиграть, с какой ноги на поле ни становись.

- А что за история со сменой перчаток во время игры с Шотландией?

- Вот там-то уж суеверие совсем ни при чем. Дело в том, что у футболистов, как правило, существует общий контракт с определенной фирмой, который распространяется на майки, трусы и гетры. Что касается перчаток и бутс, то у каждого игрока контракт свой, личный. Вот вам, например, удобно ходить в нашей обуви?

- Извините, не хожу.

- И правильно делаете. А мне, например, неудобно в «Адидасе». Обычно я играю в перчатках фирмы «Ройч», а на чемпионате должен был, как и вся сборная, выходить в адидасовских, которые мне привезли лишь накануне игр. Но если с немцами и голландцами мы играли в сухую погоду, то во время третьего матча пошел дождь. Мяч новый, его дождик смочил, и он моментально стал скользким, как рыба. Играть надо, а я о варежках думаю. Вот в такие моменты привычная, удобная экипировка и становится принципиально важной. Не говорю уже о том, что сами футболисты, особенно те, кто играет за рубежом, на таких вот «общих» контрактах теряют уйму денег.

- А как вы вообще стали вратарем?

- Бегать не хотел в детстве.

- Это стандартный ответ или на самом деле так?

- Если честно, то просто не мог. Был страшно толстый, и после пятнадцати минут беготни хотелось лечь прямо на поле и умереть. Вот так в один прекрасный день и уполз. В ворота.