|
|
|
|
|
|||
Тринадцатого декабря 2019 года Алина Загитова официально объявила о том, что приостанавливает свою карьеру. Случилось это сразу после того, как, выступая в финале Гран-при, куда Загитова отобралась, дважды попав на пьедестал на этапах серии в Гренобле и Саппоро, фигуристка осталась последней, проиграв сразу трем спортсменкам из группы своего же тренера. На показательные выступления Алина не вышла, а сразу после возвращения из Турина в Москву дала интервью Первому каналу, в котором довольно сумбурно и не слишком подготовленно изложила причины временного прекращения карьеры. Интервью получилось странным. «Я не ухожу из большого спорта. Остаюсь на льду, продолжаю тренироваться. Буду искать себя, учить новые элементы и заходы на прыжки. Хочу, чтобы у меня вернулось состояние желания выйти на старт, - говорила Алина и тут же вносила противоречивую нотку в озвученные намерения: "Четверные прыжки надо учить в более молодом возрасте. Фигурное катание молодеет, мне нужно было учить четверные перед Олимпиадой, но тогда был риск травмы и пропуска Игр. На тот момент моего арсенала прыжков было достаточно. Потом я начала взрослеть, началась раскоординация. Главным было оставить все прыжки чистыми и хорошими. Удержать то, что я уже имела..» Наиболее сомнительно в том контексте звучали слова о том, что приостановка спортивной карьеры носит исключительно временный характер. Не нужно было обладать чрезмерной проницательностью, чтобы понять, что фигуристка выхолощена полностью и не очень представляет, как возвращать себе мотивацию для того, чтобы продолжать тренироваться и участвовать в соревнованиях. Это подтвердила и Этери Тутберидзе, сообщив, что после выигранной Олимпиады Загитова неоднократно просила дать ей возможность отдохнуть от соревнований. В том экстренно-организованном телевизионном интервью Алина обмолвилась, что весь предыдущий сезон писала расписки - в том, что обязуется выступить в чемпионате мира. «Это была некая мотивация, - пояснила она. - «Обязуюсь кататься хорошо и делать все от меня зависящее, чтобы выступать на этом соревновании«». Я обещание сдержала. На чемпионат России я пока что не готова писать расписку. Все что я пишу, я выполняю. На данный момент я пока не готова ехать на чемпионат России». Сквозь предшествующий уходу сезон, олимпийская чемпионка продиралась как зверь сквозь колючую проволоку, оставляя на ней клочья собственной шкуры: она проигрывала один старт за другим, и не было никакого шанса найти правильный ответ – оправдано ли это непрерывное насилие над собой? Но имелся ли вообще у Загитовой иной выход, если уж она приняла решение остаться в спорте после выигранной Олимпиады? В какой-то степени Алина просто оказалась заложницей ситуации: до вывода на взрослый уровень следующей плеяды юниорок Тутберидзе оставался целый год и, если бы Загитова приняла решение взять перерыв сразу после олимпийского сезона и. проигранного чемпионата мира, это означало бы, что в самом успешном виде российского фигурного катания образовалась дыра: Елизавета Туктамышева, которая прекрасно начала осенние выступления, внезапно выбыла из строя из-за довольно тяжелого воспаления легких, перспективы Евгении Медведевой, продолжающей адаптироваться за океаном, виделись достаточно туманными, а Софья Самодурова хоть и стала чемпионкой Европы, но вряд ли была способна бороться за медали на мировом первенстве. А значит - под угрозу вполне могли попасть российские лицензии, чего, естественно, не могда допустить федерация фигурного катания. Так что по-любому нужно было убедить Загитову довести сезон до конца. Была еще одна причина во чтобы то ни стало уговорить фигуристку вытерпеть тот послеолимпийский год. Когда группу покинула двукратная экс-чемпионка мира Евгения Медведева, Загитова-2019 стала для Этери шансом доказать, что она, как никакой другой специалист, заслуживает лавров величайшего тренера в мире. Именно на эту идею так или иначе на послеолимпийском этапе были брошены силы тренерского штаба. Все остальное - потрясающие воображение «юниорки Тутберидзе» с их многочисленными, но пока еще детскими победами, вернувшаяся в группу тренера на «Хрустальный» крошечная Элизабет Турсынбаева с четверным прыжком, опробовать который спортсменке предстояло на чемпионате мира, могли считаться лишь сопутствующим декором: вишенкой на торте в том сезоне должна была стать Загитова и только она. То, что этим замыслам чаще сопутствовали поражения, а не победы, лишь добавляло ситуации стресса, но не меняло намерений. * * * Примерно за месяц до того главного во всех отношениях для Алины старта я разговаривала с уже упомянутой мной в предыдущей главе Лизой Кожевниковой. Знала, что Лиза, уже как психолог, очень пристально следит за всем тем, что происходит в российском женском одиночном катании: сама обстановка предоставляла ей необъятное поле для наблюдений и выводов. Тогда Лиза сказала: «В моем представлении, Алине сейчас очень плохо: это или депрессивное, или суб-депрессивное состояние. Избавиться от хронического, зашкаливающего стресса малой кровью уже невозможно. Первое и самое главное, что можно сделать в таком состоянии - минимизировать стресс. Взять продолжительный отдых, начать учиться жить по-новой. Нужно понять, что между понятиями «я» и «мой результат» не существует знака равенства. Не существует формулировки: «Если я выступаю плохо, это значит, что я плохая». И вот на это восстановление навыка получать удовольствие от самой себя и от жизни, думаю, уйдет минимум год». По истечении месяца Загитова, вопреки многочисленным прогнозам, стала чемпионкой мира, собрав так называемый Большой шлем - абсолютно все высшие титулы, которые было возможно завоевать в фигурном катании. Просто эта заключительная победа далась спортсменке столь великой кровью, что неизбежно, пусть и с большим опозданием, должна была наступить мощнейшая реакция. Видимо, она и наступила - в проигранном олимпийской чемпионкой финале Гран-при. В кругу отечественных спортивных психологов Кожевникова чуть ли не с первого дня работы оказалась особняком. Почему - понятно: ни один из специалистов, практикующий в спорте высших достижений, не имел за плечами того бэкграунда, с которым пришла в профессию Лиза. Я писала о ней еще в те времена, когда она была спортсменкой и выступала на своей второй Олимпиаде в 1994 году в Лиллехаммере, где добавила к олимпийскому серебру Альбервилля бронзовую медаль. С тех самых пор между нами сложились дружеские и доверительные отношения. Когда Лиза начала практиковать, как спортивный психолог, я как-то спросила ее, почему она выбрала для себя именно эту профессию. И услышала: - Мне всегда хотелось понять: почему, находясь в спорте и достаточно успешно выступая, я испытывала мощнейшие депрессивные состояния? Откуда вообще берется у спортсмена этот внутренний раздрай. Вот и пошла учиться в институт психоанализа. Жизнь в спорте – это своего рода день сурка. Ты досконально, по дням знаешь, как выстроен твой год, как выстроен олимпийский цикл, примерно представляешь, сколько именно тебе отведено этих олимпийских циклов. Спорт ведь устроен достаточно просто: сначала ты попадаешь в обойму под названием «Давай результат!», потом тебя постоянно гладят по головке, если результат есть. И человеку становится просто незачем выходить из комфортной для себя зоны. Спортсмены, и особенно - дети, как правило, абсолютно уверены в том, что в их жизни все будет всегда хорошо, гладко и беспроблемно. А выход из спорта – это всегда адаптация к чему-то, чего ты совершенно не знаешь, потому что в этой жизни никогда не был, и никто тебя к этому не готовил. Ты совершенно не уверен, насколько это удастся, интуитивно понимаешь, что будет болезненно, не имеешь ни малейшего понятия, где искать помощи, и будет ли рядом кто-то, кто эту помощь окажет. После того как в моей жизни случилась вторая Олимпиада, я поняла, что совершенно не умею, а главное - не хочу начинать жить вне спорта. И разрешила себе просто поплыть по течению. Сейчас же считаю, что очень важно вовремя донести до атлета мысль: если плыть в спорте по течению, то через какое-то количество лет ты окажешься выброшенным из спорта просто потому, что закончился ресурс. Твой тренер получит все причитающиеся регалии, а ты останешься на обочине. Эта схема совершенно актуальна, как для 12-летних детей, так и для тех, кто выступает на высоком уровне много лет. Моя собственная история усугублялась тем, что перед Играми в Нагано меня просто выкинули из команды, - продолжала вспоминать Лиза собственную карьеру. - Я на тот момент была самой старшей, плюс тройная и не совсем удачная операция на коленке, не очень бодрое восстановление. Мы были в Церматте на сборах, и в один прекрасный день меня просто посадили в самолет и отправили домой. Не могу сказать, что я уходила в никуда. Я знала, чем хочу заниматься, знала, что это скорее всего будет журналистика, любила писать и периодически писала статьи в лыжные журналы. Их было немного, но я получала от этого грандиозное удовольствие. Где-то через месяц после того, как меня «высадили» из сборной, достаточно бойко откомментировала какой-то турнир на «Евроспорте» и поняла, что это я тоже могу. Депрессия случилась позже – когда я стала осознавать, до какой степени мне, такой великой, такой складной, у которой все так все ловко получалось в спорте, некомфортно в этой гражданской жизни. Я всегда считала себя очень волевым человеком, а тут вдруг появилось ощущение, что воля у меня просто кончилась. - А титулы давили все сильнее и сильнее? - Это и было наиболее некомфортным. Я постоянно думала о том, что должна этим титулам соответствовать. Что от меня ждут каких-то слов, действий совершенно грандиозного уровня. Однажды уже через много лет после ухода я смотрела свои старые спортивные дневники, и нашла записку, которую под влиянием настроения написала самой себе в самом начале своей послеспортивной жизни. Там было что-то о том, что я должна потрясти всех своим экспертным знанием спорта, что, если решу двигаться в журналистику, это должно быть не меньше и никак не хуже, чем мой олимпийский уровень… Читая все это, я очень отчетливо представила, как же мне было хреново, какие невероятные демоны раздирали меня на части.. * * * Когда Алина Загитова объявила об остановке карьеры, Кожевникова отнеслась к этому, как к абсолютно прогнозируемому событию. Сказала в одном из интервью: - Из того, что известно мне, Алина семь раз на протяжении одного года пыталась закончить с фигурным катанием, но ей не позволяли. Представьте себя на месте спортсменки: ей всего 17, но она начинает проигрывать, и позади целая толпа более молодых девочек, у которых впереди еще три-четыре года эффективной карьеры. Это ситуация потери. Потери результативности, стабильности и вообще привычного уклада жизни. Если у человека имеются внутренние ресурсы, он переживает эту утрату более или менее спокойно. Но давайте не будем забывать, что Алина начала заниматься спортом очень рано, в пять лет. Ребенок становится эмоционально способен выдерживать нагрузку профессионального спорта гораздо пожже, лет в десять - двенадцать. У него появляется осознанность и собственная мотивация. Если выход на профессиональный уровень происходит раньше, у спортсмена вырабатывается психология лишенца, когда человек вырастает с ощущением, что он сам по себе плох, и единственный способ доказать свою «хорошесть» — это показать требуемый от него результат. Декабрьский отказ Алины от выступления в оставшихся соревнованиях сезона расколол мир фигурного катания надвое, и это противостояние лагерей немедленно выплеснулось в интернет. Часть наиболее преданных Алине болельщиков принялась убеждать публику (и прежде всего - самих себя), что ничего страшного в приостановке карьеры нет. Тем более что Загитова за два сезона выступлений действительно выиграла в спорте все, что было возможно. Более профессиональная часть аудитории, то есть, тренеры и бывшие фигуристы были уверены в том, что спортсменка уже не вернется на большой лед: слишком много в истории фигурного катания было примеров, подтверждающую эту версию. Рафаэль Арутюнян, тренер двукратного чемпиона мира Натана Чена, говорил по этому поводу: О том же самом говорила Елена Буянова, которая после Олимпийских игр в Сочи так и не сумела вернуть на лед чемпионку тех Игр Аделину Сотникову. «Знаете, как бывает: ты шел-шел к своей цели, достиг ее и дал себе небольшую слабинку. Кажется, что это ерунда, не произошло ничего страшного: захочешь вернуться, сделаешь в нужный момент шаг обратно, и окажешься в прежней жизни. А это совсем не так»,- признала тренер: когда стало окончательно ясно, что обратно в большой спорт ее подопечная не сможет вернуться, как бы сильно не жаждала этого на словах. Наиболее категорично высказалась по поводу заявления Загитовой Татьяна Тарасова, заметив, что ни в какой большой спорт Алина конечно же уже не вернется. И добавила: «Мне очень жаль, что карьера олимпийской чемпионки измеряется всего тремя программами...» Реакция со стороны тренерского штаба Этери Тутберидзе последовала незамедлительно - в инстаграме группы появился пост, в котором в достаточно язвительном по отношению к легендарному тренеру форме сообщалось, что за свои три программы Загитова показала больше спортивного результата, нежели иные спортсмены показывают за всю свою жизнь. По факту это было абсолютно справедливо, однако Кожевникова по-врачебному жестко ответила, когда я озвучила ей этот пассаж: - Не хочу переходить на личности, но подчеркну: желание получать быстрые результаты «неэкологичными» средствами в России было всегда и во многих видах спорта. Просто, скажем, в легкой атлетике это закончилось допингом и массовым отстранением российских атлетов от Олимпийских игр, а в фигурном катании — уходом из спорта талантливых девушек в 16-17 лет. Все это звенья одной цепи. Люди, которые работают вдолгую, теряют из-за таких «жадных» стратегий деньги, результат и авторитет. Поэтому конфликт рано или поздно должен был произойти... Возможно, очень хорошо, что это случилось сейчас, почти сразу после того, как было озвучено, что Россию, как страну, могут отстранить от участия в Играх на две Олимпиады. Возможно, честно ответив себе на вопрос, какую тренерскую стратегию мы выбираем, мы захотим кардинально изменить систему спорта. Уже третье поколение фигуристок, которые уходят в 16-17 лет, — это, наверное, хорошая статистическая предпосылка, чтобы государство заняло последовательную позицию. Если ранний форсаж формы разрешен в фигурном катании, то его надо разрешать и в других видах спорта, но тогда мы неизбежно приходим к допингу и мировой изоляции. Если мы прекращаем эксплуатацию детей, в результате можем потерять позиции в некоторых видах, но взрослый спорт в целом становится чистым и результативным. Но посчитайте теперь золотые медали Олимпиады в Пхенчане, завоеванные Россией и крошечной Швейцарией. У швейцарцев их пять, у нас - две. Тогда возникает вопрос: а зачем мы все это делаем с собственными детьми? * * * Все то время, что в интернете полыхали страсти по поводу Загитовой, я задавалась вопросом: что мешает людям отнестить к решению Алины без эмоций? В конце концов, спортсменка действительно выиграла в спорте все, что только было можно, так почему ей действительно не уйти со спортивной арены и не зарабатывать деньги, сосредоточившись на коммерческих выступлениях в шоу и гастрольных турах? - Это было самое воодушевляющее выступление из тех, что мы уже видели в этом сезоне. Нечто действительно впечатляющее, до дрожи! Мы разговаривали с Алиной этим летом и она спросила меня: «Джонни, как тебе удалось выступать так долго?» Я ответил, что нужно просто хорошо кататься, делать свою работу. Тогда же Загитова сказала мне: «У большинства из нас карьера короткая, но я планирую выступать долго. Буду себя вести максимально аккуратно чтобы как можно дольше остаться в фигурном катании». На фоне этих слов было как-то очень трудно уложить в голове столь кардинально изменившуюся реальность, заставившую олимпийскую чемпионку резко изменить решение и объявить об этом, с видимым трудом сдерживая слезы. Или она стала просто не нужна собственным тренерам, и решение отказаться от участия в чемпионате России было продиктовано авторитарно? На этот вопрос тоже нет однозначного ответа. Финансовые договоренности большинства топ-фигуристов с тренерами обычно подразумевают, что тренерскому штабу отходит до тридцати процентов призовых, заработанных на соревнованиях, до двадцати процентов - с гонораров за шоу и столько же - с любой рекламы. Вряд ли контракт Загитовой выглядел иначе. По слухам, он был гораздо более жестким и кабальным, а уж верить этому, или нет, - личное дело каждого. Если допустить, что это действительно так, то после своей победы на чемпионате мира в Сайтаме Алина должна была превратиться для всей школы «Хрустального» в ту самую курицу, что несет золотые яйца, и уж точно не следовало допускать, чтобы она повторила путь Липницкой и Медведевой и ушла к другому тренеру. В то же самое время фигуристка реально стала намного взрослее. Работать в прежнем режиме непрерывного прыжкового конвейера она уже не могла - это было очевидно. Но никакой альтернативы этому у Загитовой не имелось. В каком-то смысле Алине было тяжелее, чем Медведевой после Игр в Пхенчхане. После того, как Женя уехала в Канаду, ее техническим развитием занялись очень основательно. Заново учили скользить, правильно питаться, выстраивали тело, развивали спортсменку во всех направлениях. Было прекрасно видно, что фигуристку готовят к тому, чтобы она не просто продолжала кататься, но делала это на новом для себя техническом уровне. Алина не имела такой возможности по объективным причинам: надо было затыкать брешь в ожидании того, как до выхода на взрослый лед в группе Тутберидзе дорастут Алена Косторная, Александра Трусова и Анна Щербакова. Когда же это произошло, стало очевидно, что олимпийская чемпионка уткнулась в собственный потолок и будет проигрывать тем, кто тренируется в одной с ней группе, даже при идеальном исполнении собственных элементов. Не понимать этого Загитова не могла: олимпийский чемпион - это не только титул, к которому не существует приставки «экс», но прежде всего устройство мозга. Ты можешь быть болен, травмирован или банально не готов, а сознание продолжает функционировать ровно тем самым образом, как на той Олимпиаде, где ты боролся за золото и выиграл его. Поэтому и поражение для таких людей зачастую сравнимо с концом всей жизни. Алина по-прежнему оставлась неимоверным бойцом, отчаянно цеплялась за собственное выживание на льду, как никто другой, и не ее вина, что с каждым новым стартом цепляться становилось почти нечем - все осталось там, в олимпийском сезоне. Остальное было лишь инерцией. «Есть проблема в фигуристах, которые теряют мотивацию потому что уже все заработали. Не надо копаться в дебрях психологии, списывать все на пубертат или проблемы с ТШ (тренерским штабом). Нет никаких проблем, кроме лени, нежелания и расслабона. Чтобы выигрывать, надо соблюдать режим и тренироватьтся. Это формула успеха и ничего другого нет». * * * На самом деле проблема заключалась не в Загитовой и не в тренерском штабе. Все, кто упрекал Тутберидзе в том, что ее тренерские таланты заканчиваются ровно в тот момент, когда у спортсменок начинается пубертат, были по-своему правы. Однако, когда до взрослых выступлений в группе Этери добрались и начали одерживать одну победу за другой сразу три фигуристки - Косторная, Щербакова и Трусова, стало очевидно, что вопрос, умеет тренер работать со взрослыми спортсменами, или нет, вообще перестал быть актуальным. Было даже как-то странно, что сама Тутберидзе продоложает столь болезненно реагировать на подобные темы вместо того, чтобы просто признать бесспорный факт: гениальная в плане добычи медалей система изначально не предусматривает возни с выросшими фигуристками - это просто никому не нужно. Брайан Орсер, сказавший мне в свой первый совместный приезд с Медведевой в Новогорск, что с фигуристкой в ее прежней группе не работали, как со взрослой, полагаю, имел в виду как раз то, что работа со взрослыми спортсменами требует иного отношения и иного времени. Алину никто не гнал из группы, она продолжала кататься, приходя на «Хрустальный», но для того, чтобы была возможность прогрессировать, с фигуристкой нужно было заниматься отдельно, в штучном режиме - том самом, который не предусматривала система «Хрустального». Стоило ли ради отдельно взятой спортсменки эту систему менять? Не думаю, что кто-либо возьмется ответить на этот вопрос утвердительно. Когда есть результат, а на передовую непрерывно подносят все новые и новые снаряды, ценность одной боевой единицы становится просто ничтожной, даже если эта единица - олимпийская чемпионка и чемпионка мира. Это не упрек, а просто примитивная констатация фактического положения дел. Другой вопрос, что тренерский штаб «Хрустального» был просто обязан поддерживать в отношении Алины иллюзию, что спортсменка продолжает тренироваться и совершенно не собирается оставлять спорт. Зачем это нужно, мне растолковал один из экс-агентов IMG - компании, занимающейся управлением спортивными мероприятиями и продвижением спортсменов на мировом коммерческом рынке. Он пояснил, что иначе Загитова вполне могла бы попасть под серьезные финансовые санкции со стороны своих наиболее крупных рекламодателей - косметической фирмы Shiseido и крупнейшего производителя спортивной экипировки Puma: обычно в контрактах такого уровня прописывается, что атлет, выбранный лицом компании, не может просто так взять и завершить карьеру по собственному желанию. Впрочем, с точки зрения реального спорта, все это не имело уже никакого значения. Вместо участия в чемпионате страны Загитова провела несколько выступлений в одном из новогодних спектаклей, после чего еще через какое-то время уехала в гастрольный тур крупнейшего европейского шоу Art on Ice. Когда мы ненадолго пересеклись в Цюрихе, где на протяжении нескольких дней я наблюдала, как спортсменка успешно вписывается в коллектив в ходе ежедневных репетиций, то думала о том, что Алину совершенно ни к чему жалеть. Что даже в этот, возможно, самый сложный период своей жизни, с более тяжелым телом, в связи с чем наружу полезли все технические и хореографические огрехи, с порядком потрепанной психикой и почти что выкинутая за борт большого спорта, она - абсолютный счастливчик. Потому что возраст позволил ей проскочить к заветной цели в единственно возможный момент, причем под надежным прикрытием лидера. Если бы Алина вышла на свою первую Олимпиаду в том статусе, что был у Медведевой, и при том же грузе ответственности, золота могло не быть, как могло его не случиться годом позже: в пост-олимпийском сезоне несмотря на титул чемпионки мира Загитова была уже не так хороша, как в Пхенчхане. То есть девочка ухватила тот единственный счастливый билет, который существовал в природе. Просто после тех Игр Алина действительно попала в куда более сложное положение, нежели Медведева. Во-первых, по своей натуре она всегда была ведомой, нуждалась в сильной руке, которой и стала для нее Тутберидзе - олимпийский титул не изменил в этом отношении ровным счетом ничего. Во-вторых, для Жени проигрыш Олимпиады обернулся испепеляющим желанием взять реванш - за этим она, собственно, и уехала к Орсеру, преисполненная мотивации вернуться. Историю Алины я бы сравнила с ситуацией, в которой после Олимпийских игр-2012 в Лондоне оказалась самая успешная из российских гимнасток Алия Мустафина, выигравшая на тех играх золото, серебро и бронзу. Уходить из гимнастики спортсменка не собиралась, но ее тренер, великий гимнастический специалист Александр Александров сказал, что им с ученицей нужно хорошенько подумать, прежде чем принять решение продолжить совместную работу. Потому что в этом случае нужно очень много работать, выбросив из головы все мысли о уже завоеванных медалях. А мысли эти, как показывает практика, застревают в голове надолго. Когдя я однажды напомнила эти слова спортсменке, она согласно кивнула: - Это действительно так. И сидят эти мысли в голове до тех пор, пока жизнь не отвесит оплеуху. Пока сам не осознаешь, что уперся в стену и не можешь сквозь нее пробиться... Через подобное состояние в спорте так или иначе проходят все чемпионы. Наверное, все дело в том, что мысли об олимпийской победе настолько приятны, настолько эйфоричны и так далее, что их просто невозможно оторвать от себя и выбросить - противится сознание. А выбросить надо, иначе продолжение карьеры просто теряет смысл. Просто подобное переосмысление требует времени, но как раз времени у Алины не оказалось. Ну а что касается ощущения отчаянной несправедливости столь раннего ухода из спорта возможно самой талантливой одиночницы своего времени, следует признать, что все это уже было, когда из спорта куда более трагическим образом, реально балансируя на грани жизни и смерти уходила Липницкая. Тогда я написала об этом: «Мы скорбим на самом деле не по Юле, а по тем своим чувствам, что Юля вызывала в нас своим катанием в Сочи - теми своими программами, их трогательностью. Скорбим по яркости собственных воспоминаний – человек по своей натуре крайне эгоистичен в этом отношении. И даже если эта скорбь будет продолжаться годы, это не меняет реальности: все, что будет дальше происходить с Липницкой, актуально лишь для нее самой. Так устроена жизнь в целом, и большой спорт – как ее квинтэссенция: новая любовь убивает старую. Професионалы не могут позволить себе ностальгировать по тому, что закончилось – они должны продолжать двигаться вперед». Кстати, если кто-то все еще считает, что история Липницкой или история Загитовой уникальны, должна разочаровать: это совершенно не так. Когда в 1989-м я впервые пришла в «Советский Спорт», как штатный сотрудник, мой тогдашний шеф и будущий легендарный главред газеты «Спорт-Экспресс» Владимир Кучмий мне сказал: «Попробуй написать, что такое большой спорт». Я попробовала. Вот маленькая выдержка из того материала: «...Главное несчастье в том, что, уходя из спорта, атлет оставляет в прошлом все свои профессиональные знания: умение выступать, бороться, побеждать. И люди, которые к двадцати-двадцати пяти годам оставили за спиной уже целую спортивную жизнь и выиграли кучу титулов, не имеют зачастую самых элементарных житейских знаний, оказываются беспомощными в жизни. И часто никому не нужными...» Вышесказанное, замечу, будет актуально всегда. Что же касается Алины... Кто знает, а вдруг эта девочка, однажды уже ошарашившая мир своим появлением, снова вернется? |
«Стальные девочки» 
