|
|
|
|
|
|||
Один мой знакомый коллекционер, более двадцати лет занимающийся собиранием всего, что так или иначе связано с Олимпийскими играми, как-то сказал: «Каждый мой коллега мечтает заполучить в коллекцию золотую олимпийскую медаль. Когда кто-либо из чемпионов по каким-то причинам решает расстаться с таким трофеем, информация об этом расходится в наших кругах мгновенно. Но если бы золотую медаль предложили купить мне, я бы, наверное, не смог этого сделать. Не поднялась бы рука. Слишком хорошо представляю, какую ценность она имеет для того, кто ее выиграл. Возможно, я слишком сентиментален, но не хотел бы стать человеком, кто просто-напросто воспользовался ситуацией». Олимпийские медали, тем не менее, продают и покупают. Не часто, конечно, но бывает. На моих глазах в самолете Осло-Москва выдающийся, несколько лет назад ушедший из жизни фристайлист Сергей Шуплецов за пять тысяч долларов расстался с серебром, выигранном на Играх в Лиллехаммере. «Очень нужны деньги», - сдавленным голосом произнес он и на скулах заходили желваки. Возможно, для человека, среди прочих медалей выигравшего за свою спортивную карьеру несколько олимпийских, расстаться с одной, тем более, за солидную компенсацию – не такая уж большая потеря. Но практика говорит об ином. Олимпийское золото, для человека, который его выиграл – бесценно. И ни одна награда в мире не идет с ним ни в какое сравнение. Объяснить феномен Олимпийских игр мир пытается на протяжение многих десятилетий. - Я до сих пор не могу понять, что это такое, - говорил выдающийся тренер по фигурному катанию Валентин Николаев, подготовивший вместе с Галиной Змиевской двух олимпийских чемпионов – Оксану Баюл и Виктора Петренко. – У меня высшее техническое образование. Знаю и могу объяснить, почему самолеты летают. Но когда смотрю на самолет, то по-человечески не понимаю, почему это не падает на землю. Так и с Олимпийскими играми. Все их отличие от любого крупного турнира заключается лишь в отсутствии рекламы на бортах. Судьи те же, участники те же, программы те же. А турнир совершенно другой. И напряжение на этом турнире не сравнимо ни с чем. Олимпийское золото – страшная вещь. Оно неизменно ломает жизнь на «до» и «после». По одну сторону, на этапе восхождения – нечеловеческий труд и великая цель. По другую – уже совсем другая жизнь и недопустимость мысли, что ты можешь стать вторым. Второе место автоматически становится трагедией. Я видела, как плакал в Барселоне великий пловец, восьмикратный олимпийский чемпион Мэтт Бионди, проигравший Александру Попову. Видела двумя годами позже – в Лиллехаммере – как не мог говорить от спазмов в горле не менее великий американский фигурист Брайан Бойтано. И наверное никогда не сумею изгнать из памяти слезы Александра Карелина, проигравшего в Сиднее. Каждый раз, когда приходится его видеть, понимаю: эта рана зияет в душе легендарного борца вот уже четвертый год. Об олимпийских играх трудно писать достоверно, наблюдая за ними со стороны. Сопричастность – в любом качестве, будь ты журналист, врач или велосипедный техник, кружит голову, притягивает, отравляет душу единственным желанием: увидеть победу своего спортсмена. Возможно, поэтому, все то время, что продолжаются олимпийскии баталии тех или иных Игр, все остальные события на планете уходят на второй план. Олимпийские интервью, взятые сразу после победы, в которых спортсмен обстоятельно рассказывает о том, как именно боролся и побеждал – редкость. Как правило все говорят одно и то же: «Счастлив. Ничего не помню». И то и другое – неправда. В большинстве случаев, у чемпиона остается лишь одно желание: закрыть глаза и ни о чем не думать. И полное опустошение. Победитель Игр в Атланте Бувыйса Сайтиев, выигравший золото в вольной борьбе, так сказал об этом: «Я так долго пытался представить себе, что буду чувствовать, став олимпийским чемпионом… И ничего не чувствую, кроме грусти. Была цель, мечта. Теперь же никак не могу разобраться в своих переживаниях. Как будто у меня отняли эту мечту». Нечто похожее я слышала и от двукратного чемпиона Атланты в плавании Дениса Панкратова. - Атланта стала самым страшным днем моей жизни. 20 лет я шел к этой цели. Единственной цели своей жизни. Если бы мне перед тем олимпийским заплывом сказали: «Ради того, чтобы выиграть, ты должен умереть, я бы сознательно пошел на смерть ради олимпийской победы. Это такая цель, что жизни не жалко. Искренне верил при этом, что если выиграю Олимпиаду, коснусь бортика первым, непременно произойдет что-то грандиозное. Когда же коснулся, то с ужасом понял, что ничего не произошло. Это были самые обычные аплодисменты, обычная, причем чужая, радость. До старта я чувствовал лишь одно: что должен выиграть. Всем должен. Руководству сборной, личному тренеру, ребятам из команды, ребятам, которых я выбил из этой команды. Так вот первой мыслью после финиша было: я отдал все долги. А вторая – что двадцати лет моей жизни, которая в тот момент вся передо мной пронеслась, этот момент не стоит. Это была самая обычная победа. И мне было отчаянно жаль этих 20-ти лет. Сейчас я горжусь, тем, что сделал. Но тогда… Каждая олимпийская победа требует такой концентрации и самоотдачи, что не помнить ее невозможно. На осознание могут уйти сутки, недели, месяцы – но рано или поздно в памяти всплывают и остаются, как выжженные каленым железом, мельчайшие подробности собственного олимпийского поединка. До сих пор друзья-коллеги, случается, донимают вопросом: «А что ты сама чувствовала, выиграв в Монреале?» Та моя победа состоялась почти тридцать лет назад. Она не была прогнозируемой – хватало других, куда более титулованных и опытных претендентов. Хотя с годами, уже став журналистом, поняла: олимпийского чемпиона почти невозможно предсказать заранее. В большинстве финалов на победу в равной степени претендует каждый из финалистов. Да и результат, как правило, зависит вовсе не от физической готовности (к Играм на пик формы выходят практически все их участники), а от множества других, самых разнообразных вещей. И в первую очередь – от умения отрешиться от всего второстепенного. До сих пор не могу забыть, как на протяжении полутора недель, предшествовавших выступлению, не могла отделаться от мысли: «Это – война». Наверное, нельзя так писать о вполне мирной деятельности, но именно так, а не иначе воспринимают Игры те, для кого главным смыслом спорта всегда была победа. Знаменитый киноактер Жан-Клод ван Дамм сказал как-то, что самое трудное на съемках боевиков – передать состояние человека, который полностью сконцентрирован на нанесении смертельного удара. В глазах людей, намеренных биться за олимпийское золото, такое выражение – норма. Возможно, для кого-то это звучит странно. Олимпийские игры – большой праздник. Особенно если ты приехал просто участвовать. Бесконечные фестивали, новые знакомства. Толпы туристов, фотографов, художников. Презентации всевозможных фирм, жаждущих осыпать каждого гостя дождем мелких подарков, торговые развалы на любой вкус, деликатеснейшая и самая разнообразная еда в олимпийской деревне. Наверное, в Монреале все это тоже было. Наверняка даже было – купила же я там тоненькое золотое колечко с олимпийскими кольцами - себе и кулон с канадским кленовым листочком – в подарок тренеру, Валентине Николаевне Дедовой, которую даже не посчитали нужным взять в олимпийскую сборную. Правда, как покупала – не помню. А вот как дрожали ноги на последнем прыжке, помню, как будто бы это было вчера. Еще помню, как, вынырнув из воды чемпионкой, вдруг с ужасом поняла, что не вижу трибуны, которая вдруг в каком-то тумане, сквозь черные точки в глазах, начала уплывать в сторону. Потом была пресс-конференция в небольшом зале, где какой-то странного вида запыхавшийся мужик неотрывно смотрел на меня, периодически снимая и протирая запотевающие очки. А когда вопросы журналистов иссякли, вдруг, срывающимся голосом произнес: «Леночка, дочка…» Отца уже два года, как нет. Я же, случается, до сих пор думаю о том, что он никогда в жизни не видел, как я прыгаю на соревнованиях. Боялся, что может не выдержать этих переживаний. Медаль же до сих пор лежит в шкафу. Маленький и даже не полностью золотой кружок, вобравший в себя все: десятилетия жизни, нечеловеческое напряжение, слезы, боль… И мгновение совершенно особенной победы. 2004 год
|
Комментарии
