Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Когда даже очень страшная история заканчивается хэппи-эндом, вроде даже вспоминать её незачем. Прошло — и прошло. Но история с Алиной Горбачёвой слишком многогранна и неоднозначна, чтобы её можно было так просто взять и отпустить.

Сам по себе факт, что 15-16-летний ребёнок ушёл из дома, явление достаточно рядовое. С ним сталкиваются даже в очень благополучных семьях, да и причины личных детских трагедий бывают разными — от мальчика, пригласившего в кино не тебя, а соседку по парте до родителей, отказавшихся купить собаку или модный гаджет.

То, что 16-летняя девочка своим побегом поставила на уши огромный мегаполис, разумеется, не самый красивый поступок со стороны Алины, но и в этом можно найти позитивную сторону. Все мы, как минимум, увидели в режиме реального времени, как быстро можно найти человека, если действительно захотеть это сделать.

Понятно, что случай с Горбачёвой не рядовой, что посылом для столь масштабной операции могло послужить своевременное вмешательство в процесс достаточно высоких чинов системы правопорядка, но сам факт, что на поиски ребёнка были без промедления направлены все профильные службы, говорит о том, что система работает и работает эффективно.

Теперь же самое время задаться извечным вопросом: кто виноват и что делать?

В плохое верится всегда охотнее, нежели в хорошее, поэтому во внутренних кругах фигурного катания вчера обсуждали разное. Жесткие тренерские методы (необязательно тренера Алины Софьи Федченко), насилие и побои со стороны родителей (что не редкость), травмы и голодовки, доводящие до анорексии. Когда я сама позвонила одной из родительниц, чья дочь, ровесница Алины, часто оказывалась с ней на одном льду, моя собеседница, даже не дожидаясь вопроса, сказала: мол, жаль девчонку — она просто оказалась в капкане: мать отдала воспитание на откуп тренеру, та чисто по-тренерски прессовала подопечную по любому поводу, что имели возможность наблюдать все, кто был на катке, и когда спортсменке поставили задачу показать на открытых прокатах четверные прыжки, которые не очень получались, давление со стороны тренера многократно усилилось.

Не стану утверждать, что всё сказанное действительно имело место в отношении Горбачёвой. Но схема, при которой родители не просто мирятся с жёстким отношением к ребёнку, но и всячески поощряют его, в фигурном катании далеко не нова. Более того, она фактически развязывает тренеру руки.

Возможно, причина срыва 16-летней фигуристки заключалась вообще не в перечисленных выше причинах, хотя очень похоже, что дело в них. На профессиональном рабочем уровне спортсмен внезапно не уходит с тренировки, если не было повода — это аксиома. Значит, конфликт с тренером всё же имел место. Да и слова Алины про «усталость от всего» тоже показательны.

Но переводить сейчас все стрелки на Федченко лично я не готова. Скорее, виновата система. Большой спорт в любом его проявлении — это боль, страх, постоянное преодоление себя. И тренировочное насилие в том числе. Просто взрослый человек выбирает этот путь сознательно, чётко понимая, на что и зачем он идёт ради результата, а за детей делают выбор другие. Примеров, когда ребёнок всеми фибрами души ненавидит то, чем его вынуждают заниматься, в том же фигурном катании множество. А далее все работает, как правило, по одной и той же схеме.

Вот выдержка из довольно давнего разговора с мамой известной спортсменки. Текст не был опубликован, но до сих пор сохранился в виде аудиозаписи:

«…Мы с тренером загоняли дочь в угол намеренно, потому что человек, находящийся в углу, не имеет никакого другого выхода, кроме как подчиняться. Если сказано беги, будешь бежать, если сказано вращайся, будешь вращаться, сказано «три – три» тридцать пять раз подряд — будешь прыгать, потому что ты в углу. Тактика угла...»

Парадокс, но при том, что описаниями тренировочных ужасов в детском одиночном катании забиты многие профильные форумы, никто не решается озвучить проблему. Откроешь рот — тут же выйдешь крайним, и вряд ли кто встанет на защиту. А стать изгоем в очень узком, предельно закрытом профессиональном сообществе просто страшно. Потому что воспринимается, как конец жизни.

Будет ли история с Горбачёвой иметь продолжение? Не поручусь, что да. Все закрытые сообщества устроены примерно одинаково: в случае того или иного скандала главное — не позволить вынести сор из избы. То есть, не разобраться в ситуации, а любой ценой погасить её.

Создавать внутри системы какие бы то ни было комиссии по этике, защите детей от тренерского и родительского насилия совершенно бессмысленно. Всё это просто не будет работать. Но именно сейчас мы имеем отличный повод задуматься о том, что к проблеме детского профессионального спорта должно быть привлечено максимум внимания. Хотя бы для того, чтобы не поднимать по тревоге водолазов и спасателей.

По кейсу Горбачёвой показательны комментарии в стиле: «Сама виновата». Хотя с точки зрения психологии здесь всё предельно понятно.

«Если в рамках профессионального спорта взрослые люди хотят от несовершеннолетнего спортсмена результата и пытаются валидировать это нечестными способами, рассказывая о том, что спорт — это деньги, слава, социальный лифт и так далее, значит они должны найти способ канализировать эмоции, которые рождаются под хронической перенагрузкой. Если этого не делается, наступает срыв. Я говорю сейчас не о конкретном случае, а о тех процессах, которые имеют место в спорте в целом и в фигурном катании в частности. В этом виде спорта рано начинается нагрузка, много негативных, токсичных способов заставить ребёнка эту нагрузку выполнять, это всегда вызывает очень сильные эмоции. Если человек не способен их регулировать, он начинает справляться с ситуацией так, как умеет. Реагирует уходами из дома, отказом подчиняться, вплоть до суицидальных попыток или их имитации», — считает известный спортивный психолог Елизавета Кожевникова.

Возможно, цель Горбачёвой заключалась как раз в том, чтобы неосознанно привлечь к себе внимание. Чтобы окружающие её люди забеспокоились и начали проявлять заботу.

Если спортсменка в чём и виновата, так это в форме, в которую вылился её нынешний протест. Во всём остальном вопросы вообще не к ней. При благополучных отношениях с родными и тренером (о чём мы прочитали постфактум в комментарии от имени фигуристки) дети не ночуют на лестничных клетках.

Случись подобное в любой цивилизованной западной стране, прецедента было бы достаточно, чтобы поставить вопрос об изъятии ребёнка из семьи, а дело в отношении родителей передать в органы опеки. Собственно, сам факт, что 16-летняя девочка седьмой год живёт в чужой семье только потому, что «мама не против» — вполне достаточный повод для разбирательства. Прецеденты, когда тренер официально оформлял опеку над несовершеннолетним спортсменом, кстати, случались: в своё время известному тренеру Галине Змиевской пришлось поступить именно так в отношении несовершеннолетней Оксаной Баюл после того, как у девочки умерла мать. Сама по себе опека не является, конечно же, залогом детского счастья, но она по крайней мере переводит отношения в плоскость закона.

А вот ситуация, когда ребёнок оторван от семьи, но официального опекуна у него нет (то есть, никто не несёт ответственности де-юре), ненормальна в принципе: она автоматически ставит несовершеннолетнего спортсмена в заведомо проигрышное положение. Лишает его каких бы то ни было прав, оставляя одни обязанности.

Если кто-нибудь поймает себя на мысли о том, что так выглядит спортивное рабство, я, пожалуй, не найду, что возразить.