|
|
|
|
|
|||
23 апреля 2019 Во вторник завершилась одна из самых парадоксальных карьер: о своем уходе из спорта объявил четырехкратный чемпион России Максим Ковтун. Его могло вообще не быть в фигурном катании: повесить коньки на гвоздь Ковтун собирался еще в 2012-м – после своего первого сезона в Москве, куда 16-летний парень перебрался из Екатеринбурга, чтобы кататься у Николая Морозова. Но сотрудничество не задалось. Как вспоминал сам Максим, ему отчаянно не хватало внимания тренера, и он пытался привлечь его всеми доступными способами, совершенно не понимая, как вести себя в той или иной ситуации. Поэтому везде «косячил» и незамедлительно за это получал. В самом первом нашем интервью Ковтун сказал: «Тот преход к Морозову хоть и оказался ошибкой, но в жизненном плане сильно меня закалил. Именно в тот период я научился самостоятельно думать» Фигуристу, безусловно, повезло тогда не пропасть, а оказаться в ЦСКА: по инициативе Татьяны Тарасовой он стал работать с ней и с Еленой Буяновой, причем работать по-взрослому жестко, ломая себя на каждой тренировке. Как раз тогда известный тренер Олег Васильев сказал: «То, что сейчас происходит с Ковтуном, это жесткий и даже жестокий эксперимент». Через год после начала совместной работы эксперимент завершился триумфом: Ковтун выиграл оба этапа юниорского Гран-при, затем победил в финале. На предолимпийском чемпионате России он стал первым, опередив олимпийского чемпиона Турина Евгения Плющенко. И… Не поехал Олимпиаду. Сломала ли его та история, которую в год домашней Олимпиады обсуждала едва ли не вся страна? Наверное, все же нет. На послеолимпийском чемпионате мира месяц спустя спортсмен выступил более чем достойно – стал четвертым. Просто эксперимент действительно оказался жестоким: Ковтун по сути оказался первопроходцем – в совершенно иную прыжковую реальность. Над его намерениями сделать в двух программах пять четверных прыжков тогда смеялись, но он делал это. Не всегда удачно, не стабильно, на постоянном пределе сил, за что приходилось расплачиваться нервами. Ведь пробовать что-то первым, понятия не имея, получится, или нет – это тяжелейшее испытание. Намного проще всегда бывает тем, кто устремляется следом в уже опробованную кем-то другим реальность. После каждой из своих неудач фигурист становился постоянным объектом критики и грыз прежде всего себя. В интервью тех лет было четко видно, насколько болезненно Максим проживает собственные срывы, раз за разом разбирая ошибки на мельчайшие составляющие. Вне льда, в неизменных «профессорских» очках он вообще больше походил на студента серьезного технического университета, нежели на спортсмена. Никогда не отказывался от интервью, и каждый раз удивлял глубиной и образностью суждений. «Четверные – это такие прыжки… Прыжки-женщины, я бы сказал. Их не понять, рассуждая с позиции обычных мерок. Кто их делает, прекрасно знает, что помимо техники во вращении должна присутствовать определенная магия. Это – не тройной аксель, хотя оборотов ты делаешь примерно столько же. Нужно, чтобы все совпало…» «Помимо четверных у нас есть целый ряд соображений, как можно усложнить произвольную программу. Например, у меня в конце стоит тройной сальхов, вместо которого вполне можно поставить каскад из трех риттбергеров. И получить вместо четырех-пяти баллов все девять. А тройной сальхов прыгать заключительным прыжком вместо двойного акселя – это может принести еще порядка двух баллов. Возможно, будем пробовать четверной флип – я могу его делать. Но для этого и нужна «физика» – чтобы вообще не думать о том, что на программу может не хватить сил…» «Мне кажется, я стал спокойнее, самостоятельнее, стал понимать, как общаться с людьми, мне уже не нужно лишнее внимание. Раньше мне все время казалось, что жизнь проходит мимо. Я постоянно во что-то ввязывался и был в глубине души абсолютно уверен, что мне все сойдет с рук. Сейчас четко понимаю, что за все свои поступки нужно уметь отвечать. Хотя как только начинаю думать, что все наладилось, жизнь в очередной раз меня пихает с какой-то новой стороны…» Наверное, мы слишком много всегда от него хотели – с самого первого появления на взрослом льду. А он как-то признался: «Я сейчас иногда вспоминаю свой первый взрослый сезон, когда меня постоянно кидали в гущу каких-то событий, как котенка в воду. В частности, тот чемпионат мира в 2013-м, который мне потом припоминали на каждом шагу из-за того, что Россия лишилась квот в мужском катании на олимпийский сезон. Ну да, мог, наверное, вообще на него не ездить – закончил бы тот год в юниорах. Но поехал – совсем зеленый. С программой, которую реально не мог доехать до конца – ползком добирался. Помню, смотрел на зрителей в ужасе и вообще не понимал, что происходит и что сам я там делаю…» Рассуждая теоретически, Ковтун мог бы сделать в фигурном катании больше, если считать медали. Он дважды становился вице-чемпионом Европы, еще один раз получил бронзу, четырежды выигрывал чемпионат страны, последний раз - в декабре. Просто сейчас тяжело отделаться от чувства, что за исключением каких-то отдельных вспышек, мы так и не увидели того Ковтуна, которым он умел быть. Татьяна Тарасова сказала, комментируя решение своего экс-ученика: «Мне очень жаль, что он принял такое решение. Максим ведь только сейчас по настоящему стал понимать, как нужно кататься, как нужно работать, как нужно ко всему этому относиться, как нужно терпеть, держать себя в кондиции. Я не могу относиться к этому равнодушно, потому что Ковтун – это и наши имена. Имена тренеров, которые с ним работали. И получается так, что мы ничего не смогли сделать. Может быть даже есть наша вина в том, что мы поставили перед ним планку, которая оказалась слишком высока. Я понимала, что он высоковат для одиночника, что ему тяжелее, чем другим. Но с другой планкой мне было бы просто неинтересно с ним работать…» Кто знает, может быть действительно закончились мотивы? За полтора года до Игр в Пхенчхане я спросила Максима: «Если вы выиграете Олимпиаду, уйдете из спорта?» Он отреагировал незамедлительно: «В тот же день!» А сейчас отчаянно жаль, что Олимпиады в его карьере так и не случилось. Похоже, он действительно устал заставлять себя идти вперед, преодолевать слабости, травмы и неудобства спортивного бытия. Хотя скорее просто понял, что в жизни каждый всегда сам за себя. Пока успешен и здоров – нужен всем. Как только начинаются проблемы, надеяться остается лишь на свои собственные решения, руки, ноги и голову. А время уходит быстро. И очень сложно на самом деле сделать шаг из привычной, как домашние тапки, жизни, в совершенно новую для себя и порядком пугающую реальность. Именно поэтому решение Ковтуна заслуживает уважения – неважно, считаем мы его правильным, или нет. Удачи тебе, Макс! И – спасибо. Ты сильно украшал собой мир российского мужского катания своим стремлением сделать его лучше и сложнее.
|
Комментарии - 2019
