Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Впервые я увидела выдающегося форварда на Олимпийских играх в Монреале, где футболисты сборной держались исключительно особняком, рассекая по дорожкам олимпийской деревни небольшими группками в белоснежных цивильных костюмах и не особенно глядя по сторонам. Не узнать обладателя Золотого мяча-1975 было невозможно: Блохин был в те времена не просто легендой, но в каком-то смысле лицом всего советского футбола. Ведь именно киевское «Динамо» в те годы громило всех без разбора и не только внутри страны.

Познакомились лично мы значительно позже, в 1999-м. В Греции, где Блохин тогда работал тренером, проходил чемпионат мира то ли по штанге, то ли по борьбе, и я, выбрав свободный день, набрала предварительно позаимствованный у коллег номер.

Сильнее всего потрясло меня тогда то, что Олег прибыл вовремя. Ждать пунктуальности от человека, который на тот момент почти десять лет прожил в стране, где «40 минут за опоздание не считаются», мне, естественно, не приходило в голову. Понял это, видимо, и Блохин. Хмыкнул, здороваясь:

- А у меня и на тренировки никто никогда не опаздывает. Как и греческие журналисты - на мои пресс-конференции. Первый раз, помню, пришел к ним на встречу в клубный конференц-зал, десять минут прождал, 15 - никого нет. Я закрыл дверь зала на ключ и уехал по своим делам. Зато в следующий раз все были вовремя.

Тренером Блохин стал именно в Греции. Так по крайней мере он всегда считал сам, сказав однажды, что эта страна научила его всему: выстраивать отношения с руководством клуба, игроками, прессой, болельщиками. Просто в 1999-м, как мне тогда показалось, он уже прекрасно понимал, что уедет и не вернется.

В том разговоре он как-то неожиданно разоткровенничался, как, бывает, открываются в поезде случайному попутчику. Много рассказывал о дочери, которую почти в одиночку воспитывал семь лет и которая в 16 лет вопреки его желанию уехала в Америку из Афин, о так и не сложившейся семейной жизни, о проблемах в клубе и взаимоотношениях с бывшими партнерами по сборной. Мы проговорили тогда часа три, а в конце разговора Блохин по-дружески попросил: «Ты только не пиши об этом, ладно?»

Уже тогда мне было понятно, что в тренерской профессии Олегу придется крайне сложно. Слишком он всегда был прямолинеен, без полутонов. Знал себе цену, но это порой гораздо больше смахивало на банальную самоуверенность. Потому что цену себе он знал прежде всего как игрок, не как тренер.
Думаю, поэтому у него и возникали конфликты. Сначала - в Греции, потом в украинской сборной, которую он впервые принял в 2003-м, а оставил в 2007-м - менее чем через год после того, как вывел ее в четвертьфинал чемпионата мира. Затем была достаточно кратковременная работа в «Москве», которая внешне завершилась вполне пристойно - по «обоюдному согласию сторон», потом «Черноморец» - в роли спортивного директора…

Удивляться неуживчивости и бескомпромиссности тренера не приходилось: в свое время Блохин-игрок позволял себе постоянно спорить даже с великим и ужасным Валерием Лобановским, ввергая в панику окружающих. И пожалуй лишь сам Валерий Васильевич тогда понимал, откуда идет сей внутренний протест. От банального непонимания того, что команда состоит не из одиннадцати «блохиных». А из совершенно разных по своим способностям футболистов.

Позже Олег сам сказал об этом:

- В чем я был прав, а в чем - нет, публично отстаивая свою позицию, я выяснил для себя гораздо позже, когда уже сам стал тренером. Та моя точка зрения была точкой зрения игрока, абсолютно уверенного в собственной правоте и не замечающего ничего вокруг. Лобановский же нес ответственность за весь коллектив. Впрочем, если бы я был другим в жизни, более «простым», то и на поле вы бы видели другого Блохина. И не добился бы, скорее всего, никаких результатов ни как игрок, ни как тренер.

После того, как в сентябре 2005-го Украина завоевала право поехать на чемпионат мира, Блохин заметил, что для тренера сборной такой шанс нередко бывает первым и последним. Потому что спортивные руководители не любят неудачливых тренеров. Тем более - работающих со сборной.
На том чемпионате у Блохина-тренера все сложилось как нельзя лучше. Сейчас ему впору посочувствовать. Хотя взяв сборную своей страны второй раз, он прекрасно понимал, на что подписывается. Сам тогда прекрасно сформулировал: «чтобы избежать провала на домашнем турнире, нужно как минимум выйти из группы».

Из группы вышли другие. Но вот ведь парадокс: при том, что Украина проиграла два поединка из трех, сказать, что команда или ее тренер сами виноваты в этих поражениях, не поворачивается язык. Не повезло, что так некстати травмировался Андрей Шевченко? Возможно. Был бы иным счет заключительного матча с Англией, засчитай судья злополучный гол Марко Девича в начале второго тайма? Тоже может быть. Но команда играла честно и самоотвержено. По-мужски. И удар вместе со своим тренером держала по-мужски. Сначала – перед лицом болельщиков, затем – журналистов.

В футболе любят рассуждать о высшей справедливости. Например, о том, что в том заключительном матче группового турнира судьба просто вернула сборной Англии старый должок - рассчиталась за точно такой же незасчитанный гол Лэмпарда в поединке с Германией в 1/8 финала на чемпионате мира-2010. Я и с этим спорить не стану. В спорте действительно нередко происходят вещи, которые позже прекрасно увязываются вот таким полумистическим образом.

Просто хочется верить, что когда-нибудь в не столь отдаленном будущем украинская сборная тоже получит от спортивной судьбы сатисфакцию.

И еще мне очень хочется, чтобы эта сборная, как и нынешняя, продолжала оставаться командой Блохина. Ей очень идет быть на него похожей.