|
|
|
|
|
|
19 марта 2012 В самом начале 70-х годов прошлого века, когда мой отец возглавил сборную СССР по плаванию, я часто просыпалась по ночам от громких споров. Спорили всегда на крошечной пятиметровой кухоньке нашей небольшой квартиры-хрущевки и всегда об одном и том же – о плавании. Тогда отец принял сборную в катастрофическом состоянии, что было официально отмечено на специальной коллегии Спорткомитета. И сам поставил себе задачу: сделать команду как минимум сильнейшей в Европе. С учетом того, что на те годы пришелся наиболее яркий расцвет плавания ГДР, задача была, прямо скажем, непростой. Квартира, в которой мы тогда жили, располагалась на самом краешке новостройки в пятнадцати минутах езды от аэропорта Шереметьево. Надо ли говорить, что все отцовские тренеры, заезжая в Москву в промежутках между сборами, неизменно останавливались именно у нас? Споры шли горячо, порой в крик. «Нет, ну ты посмотри, Михалыч, - рокотал тренер стайеров-мужчин, включая еще совсем зеленого Сальникова Игорь Кошкин. – Смотри, вот если мы сделаем сейчас вот эту работу, то...» «Мне нужны горы, - требовал Борис Зенов, которому, как и Кошкину, только предстояло стать великим. Помню, как другие тренеры крутили пальцем у виска, слушая как Зенов излагает гениальную на его взгляд идею тактики плавания брассом, когда вторую половину дистанции спортсмен проходит быстрее, чем первую. А всего через несколько лет брассисты «Дмитрича» начали уходить от соперниц на той самой второй половине, как от стоячих. Марина Юрченя, Марина Кошевая, Люба Русанова, Лина Качюшите, Робертас Жулпа... В редкие приезды отца домой споры на кухне продолжались еженощно. Так продолжалось в течение нескольких лет. Потом, уже много лет спустя я спрошу отца, при котором российское плавание достигло самых ярких высот в своей истории, что он сам считает главным своим достоинством в той работе. И услышу в ответ: «Понимаешь, мне удалось собрать вокруг себя очень сильных и ярких личностей. А не удобных, как делали многие руководители, в том числе мои предшественники. Мне самому были неудобны многие. Но я шел на компромисс. Потому что не верю, что олимпийского чемпиона может воспитать любой тренер...» После чемпионата мира в Рупольдинге тот же Вольфганг Пихлер попал под достаточно жесткую критику как прессы, так и коллег. Но давайте задумаемся: взявшись за работу с российской сборной, Пихлер ступил на своего рода минное поле: нужно быть очень уверенным в себе человеком, чтобы с места в карьер начинать до предела загружать спортсменок, не имея ни малейшего представления ни о том, как они привыкли работать в «прошлой» жизни, ни о том, насколько сильно они могли быть в «той» жизни отягощены разного рода негативными факторами. Но главная проблема, как мне кажется, была даже не в этом. А в том, что согласившись работать с российской командой, Пихлер оказался в неком тренерском вакууме: наиболее опытные его коллеги были склонны скорее наблюдать, а не советовать, не особо рвались сотрудничать, а Павел Ростовцев, официально выделенный немцу в подмастерья, скорее учился у него сам. Ибо не обладал достаточным опытом даже для того, чтобы вести дискуссии на равных. Такие дискуссии, на мой взгляд, должны быть обязательно в любой профессии, где на определенном уровне приходится принимать «единственно верное ртешение». У нас, журналистов «Спорт-экспресса» они когда-то назывались «коллективным бредом» - каждый имел право высказать даже самую нелепую идею и попросить коллег обсудить ее. В результате, как ни странно, рождались наиболее успешные проекты. В той легендарной плавательной сборной бреда тоже хватало. Однажды, помню, Кошкин позвонил нам домой в четыре утра, чтобы обсудить форму придуманных им плавательных лопаточек. А когда отец осторожно спросил, чем эти лопаточки так хороши, чтобы звонить в такое время, Игорь Михайлович сказал: - У меня через два часа первая тренировка. И я хочу, чтобы мои ребята понимали, что я не только стою на бортике с секундомером, а постоянно ищу, за счет чего они могут еще больше улучшить свои результаты. Возможно, подобная «идейность» - не более чем пережиток тех времен, когда в стране не ценились никакие иные награды, кроме золотых, а поражение на чемпионатах мира приравнивалось к государственной измене. Но я, например, до сих пор помню ощущение какого-то глобального недоумения, когда несколько лет назад на проваленном российскими парнями этапе Кубка мира в Оберхофе задала одному из тренеров тогдашней сборной вопрос: есть ли в его профессии какие-то новые методики, позволяющие, в частности, научить спортсмена быстрее и точнее стрелять. И если таковые есть, пользуются ли ими российские тренеры. - А зачем? – был ответ. – Считаю, наши ребята и так достаточно хорошо стреляют... Наверное поэтому мне симпатичен Пихлер. Тренер-самоучка, продолжающий учиться по сей день и по большому счету не имеющий в жизни ничего более важного, нежели тренерская работа. Человек, который не просто хочет сделать результат, но искренне верит, что сделает его. И заставляющий поверить в это окружающих. ... А отца сняли в 1982-м за то, что его команда провалилась на чемпионате мира по водным видам спорта в эквадорском Гуаякиле, завоевав всего четыре золотые медали, вместо запланированных восьми.
|
Комментарии - 2012