Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

В компании тренеров-шестовиков она всегда единственная женщина — по крайней мере на том уровне, где разыгрываются медали. Внешне хрупкая, как и её ученица, чемпионка мира и серебряный призёр Олимпийских игр в Токио Анжелика Сидорова. Вместе они прошли свой спортивный путь с нуля и день, когда ученица завершит карьеру, станет последним днём карьеры Абрамовой-тренера. Так она решила сама…

— Светлана, навскидку мне приходят в голову два вида спорта, в которых тренер-женщина — понятие редкое, чтобы не сказать — экзотичное: биатлон и прыжки с шестом.

— Почему биатлон?

— Наверное, потому, что не каждая женщина готова на то, чтобы те несколько месяцев, что идут непрерывные тренировки и старты, жить в отрыве от семьи. Среди ваших легкоатлетических коллег вы действительно единственная?

— На топовом уровне — да. Причём не только в стране, но и в мире. Раньше, когда мы с Анжеликой приезжали на чемпионаты мира или Европы, случалось, что на квалификации одна или две женщины-тренера встречались. В финале — нет, там всегда были только мужчины.

— Женщине, попавшей в силу обстоятельств на профессиональное мужское поле, приходится постоянно доказывать, что она не хуже, не глупее, не слабее, наконец. По вашей улыбке понимаю, что тема знакома. Сталкивались?

— Постоянно. Просто я уже настолько к этому привыкла, что давно не обращаю внимания. Наиболее сильный диссонанс я ощутила в 2013-м, когда мы с Анжеликой впервые выехали в основном составе сборной команды в Гётеборг на зимний чемпионат Европы. Надо было видеть реакцию иностранных тренеров! Они все сидели на трибуне на один ряд выше, чем сидела я, и все буравили меня взглядами — я чувствовала это, что называется, спиной. В России всё было чуть проще. Всё-таки я в какой-то мере уже это проходила, поскольку была первой женщиной в стране, которая начала прыгать с шестом.

Как раз по этой причине я была неплохо знакома со всем мужским тренерским цехом. Но когда сама перешла в статус тренера и начались первые заметные успехи…

— Сразу же столкнулись с безумной завистью?

— Да. Это же всегда чувствуется — в поведении, в жестах, в желании лишний раз уколоть. Вроде бы, шутит человек, но шутка с подтекстом.

— Прыгать с шестом страшно, или прикольно?

— Очень прикольно. Я бы сказала, что это вообще не лёгкая атлетика. А что-то совершенно иное, ближе к цирковому искусству. Но не страшно. Скорее — страшно интересно. Очень затягивает. Когда я стала работать с детьми, то периодически им говорила: «Сегодня бесплатный аттракцион». И брала в руки шест.

— Что такое научить спортсмена прыгать на пять метров, когда собственный личный рекорд составляет 4.20?

— Я безумно радовалась, кстати, когда Анжелика перекрыла тот мой результат. Страх был в самом начале тренерской карьеры. Так получилось, что я начала работать тренером в сентябре 2002-го, а в ноябре ко мне попала Сидорова. Пришла из гимнастики, причём, что интересно, от того же тренера, у которого в свое время занималась я сама — Елены Николаевны Хакимовой. Я была у неё в первом наборе, Анжелика — в последнем. Дети, которые приходят в шест из гимнастики, другие: они умеют работать, совершенно иначе нацелены на результат. Поэтому я с самого начала задавала себе вопрос: смогу ли дать этой девочке то, что она заслуживает по своему таланту и способностям.

— В какой момент сомнения пошли на убыль?

— Мы как-то сразу обе поняли, что нашли друг друга. Нашли общий язык, а главное — никуда не торопились. Я просто боялась торопиться, очень аккуратничала, предъявляя какие-то требования.

— Никогда не думали о том, что более опытный наставник может дать вашей спортсменке больше, чем вы?

— Нет. С Анжеликой никто из тренеров мужчин просто не разобрался бы. Она другая, не такая, как все. Даже не скажу одним словом, в чём заключается её талант. Маленькая вроде бы, нет каких-то сумасшедших данных. Но это — внешняя оболочка. А внутри — какой-то удивительный стержень, который позволял и позволяет показывать максимально возможный результат в нужное время и в нужном месте. Это как ходьба по лезвию бритвы. И я каким-то образом сразу это почувствовала. Потом начала находить в Анжелике черты, которые отличали и меня. Наверное, поэтому, мне всегда было легко её понимать.

— Означает ли сказанное, что тренерская методика, которая прекрасно работает на Сидоровой, может вообще не дать результата с другой спортсменкой?

— Не могу ничего по этому поводу сказать. Последние 16 лет я работаю в прыжках с шестом старшим тренером сборной, причём это — моя основная деятельность.

— То есть, работа с Сидоровой — просто хобби, занятие для души?

— Можно сказать и так. Это плюс на самом деле. Потому что позволяет мне быть свободной от каких-то требований, которые обычно предъявляются к личным наставникам. Я финансово не завишу от результатов Анжелики, соответственно у меня никогда не было потребности как-то форсировать её подготовку. Соответственно не было установок во чтобы то ни стало показать какой-то результат.

— А как можно работать со спортсменом, если такая цель перед ним не ставится?

— Нашей первостепенной задачей всегда было поднять качество прыжка, чтобы за счёт этого с каждым годом подниматься на ступенечку выше. Результат — это всего лишь следствие. Анжелика прыгает стабильно не потому, что умеет брать какую-то определённую высоту, а прежде всего потому, что умеет прыгать в целом.

— Когда вы начинали тренировать, на кого из коллег в большей степени ориентировались?

— Ни на кого. Поначалу пыталась копировать методику, по которой тренировали меня — думаю, все молодые тренеры через это проходят. Но довольно быстро увидела, что для Анжелики это не годится.

— Но ведь на ваших глазах тот же Евгений Трофимов много лет тренировал Елену Исинбаеву. Неужели не хотелось что-то позаимствовать? Или обратиться к опыту Виталия Петрова и Сергея Бубки?

— Скорее нет, чем да. Дело в том, что наиболее сильный конёк Анжелики — это техническая составляющая. Всё остальное — физические качества, функциональные, всегда шли у нас как бы вдогонку. Когда мы видели, что не получается выполнить какой-то элемент прыжка, потому что не хватает силёнок, начинали активно развивать конкретные качества. Но так, чтобы биомеханика прыжка оставалась прежней.

— Среди прыгунов-мужчин есть такие, кем вы восхищаетесь?

— Все прыгают настолько по-разному и при этом красиво, что каких-то конкретных имён я не назову.

— А что такое — красивый прыжок?

— Легкий. Чтобы был полёт. Кстати, мужчины хоть и прыгают выше за счёт физических качеств, но далеко не всегда они прыгают лучше. Некоторым мальчикам абсолютно точно есть, чему поучиться у некоторых девочек.

— В биатлоне был такой норвежец Халвар Ханевольд, который бегал вопреки всем законам биомеханики. Даже получил прозвище Краб за свой стиль передвижения по лыжне. Трёхкратный олимпийский чемпион, между прочим, жаль, ушёл из жизни рано.

— У нас, пожалуй, людей с большими странностями в технике всё же нет. До высокого уровня в нашем виде спорта «странные» не добираются.

— За счёт чего, на ваш взгляд, так легко прыгал Рено Лавиллени, который первым сломал стереотип «маленького» спортсмена?

— Он хорошо чувствовал шест, много чего умел с ним делать. Наш вид хоть и называется прыжок с шестом, на самом деле это прыжок при помощи шеста. Вроде бы разница невелика, но на самом деле она глобальна. Это как прогулка с лошадью или на лошади. Шест для спортсмена — как пятая конечность, и надо уметь ей пользоваться. В этом плане, кстати, сразу бывает понятно, выйдет из ребёнка толк, или нет.

— Один выдающийся тренер по фигурному катанию говорил мне, что в своё время обратил внимание на интересную закономерность: как человек ходит, так он и катается. Все классные катальщики ходят, как охотники. А те, кто стучит по полу пятками, не едут, сколько с ними ни возись.

— Для меня первостепенно, чтобы у ребёнка были умные глаза. Ведь что такое прыжок? Это картина, которая сложена из множества очень мелких паззлов. Все эти детали отрабатываются на тренировках, но в картину их складывает сам спортсмен. Поэтому очень важно, как человек общается, как «слышит» тренера, как усваивает информацию, что и как говорит. От этого в очень большой степени зависит его результат.

— В вашем профиле сказано, что вы — кандидат наук, причём степень получили, уже вовсю работая тренером. Почувствовали, что это нужно для работы?

— Пока я училась в аспирантуре, попутно поступила во второй институт и получила еще одно высшее образование — психолога. Это очень помогает в нашем виде спорта. Что до диссертации, она была посвящена принципам обучения технике прыжка с шестом, но построена на основе моего диплома, полученного как раз во втором институте — там очень много психологии.

— За те годы, что я наблюдаю большой спорт со стороны, много раз встречала ситуацию, когда атлет проигрывает только по той причине, что вовремя не поверил тренеру. Сидорова в разговоре со мной обмолвилась, что в реальности прыжка на пять метров вы убеждали её на протяжении нескольких лет до того, как эта высота была взята. И сказала, кстати, что сейчас уже не думает о возможности превзойти мировой рекорд — не считает это реальным. Вы согласны?

— Нет. Анжелика совершенно точно ещё не сказала последнего слова в лёгкой атлетике, ей есть, чем прибавить, и она сможет это сделать. Иначе говоря, задача выйти на рекордные высоты не является для неё сверхъестественной.

— Как быстро вы планируете это реализовать?

— Планирование в нашей ситуации — это такое дело, шаткое.

— Понимаю. Но спросила потому, что в своё время и Сергей Бубка, и Елена Исинбаева поднимали свои рекорды по сантиметру, уверенные в том, что в нужный момент могут добавить хоть десять. И оба на излёте карьеры столкнулись с тем, что поезд ушёл, и результат, который мог бы остаться на века, так и не случился.

— Рассуждать с позиции «когда-нибудь» мы не можем, поскольку это «когда-нибудь», учитывая возраст, уже совсем рядом. Просто планировать действительно тяжело. В 2019-м, когда Анжелика впервые стала чемпионкой мира и была на большом эмоциональном подъёме, случилась пандемия. Потом был период, когда мы вообще не понимали, поедем на Игры в Токио, или не поедем. После серебра уже как бы настроились на то, чтобы пройти ещё один олимпийский цикл, благо он короткий. Когда Анжелика прыгнула 5.01 снова вроде бы пошёл подъем, но случилось то, что случилось. И сейчас снова всё шатко.

— То, что Игры в Токио были перенесены на год, вам осложнило подготовку?

— Наоборот, стало огромным плюсом. Иначе мы просто не попали бы в Токио из-за отстранения.

— В какой момент произошла ошибка, которая привела Анжелику к серебру, а не к золоту?

— Это была комплексная история, которая длилась на протяжении полугода до Игр. Вопросы по организации выезда и участия российских атлетов в Играх решались крайне медленно, приходилось постоянно подключаться. Я старалась всю эту нервотрёпку максимально скрывать от Анжелики, но она всё равно её чувствовала. Плюс — мы не по своей вине немного пересидели в деревне. Выбрали меньшее зло: иначе пришлось бы лететь в Японию впритык к старту.

— То есть, Сидорова просто перегорела?

— Не то, чтобы перегорела, но она всегда сильно устаёт от однообразия. На самом деле у меня нет никаких претензий по её олимпийскому выступлению: она сделала максимум того, на что была в тот день способна.

— Чисто бытовой вопрос: свои шесты вы таскаете на соревнования сами, или кто-то помогает?

— Сами. Во-первых, привыкли ни от кого не зависеть, во-вторых, привыкли к тому, что раз уж работаем с мужчинами на равных, не стоит ждать, что кто-то предложит свою помощь. Иногда случается, конечно, но очень редко. Проблемы в этом нет на самом деле. Обычный соревновательный подбор у Анжелики — это семь шестов. 20 килограмм.

— Лет сорок назад слышала душераздирающую историю, как шестовики летели на турнир куда-то в Новую Зеландию, в Окленде пересели на крошечный самолёт и по прилёту обнаружили, что шесты распилены пополам и аккуратнейшим образом упакованы. Выяснилось, что в багажный отсек они не влезали, и авиакомпания приняла решение поступить с негабаритным грузом по своему усмотрению.

— В те времена вполне такое могло быть, кстати.

— Лишиться шестов — катастрофа? Или существуют запасные варианты?

— Заменить можно, но лучше, конечно же, прыгать на своём. Все шесты работают по-разному даже когда одинаковы по характеристикам. К каждому нужно привыкать.

— Возрастные спортсмены почти всегда боятся момента ухода из спорта. Боитесь ли вы момента, когда Анжелика примет такое решение? И задаёте ли себе вопрос: «Она уйдёт — и что тогда?»

— Тогда я тоже уйду с тренерской работы. По второму разу на этот круг не пойду. Не хочу.