|
|
|
|
|
|||
22 августа 1998 Представительного вида мужчина, вальяжно раскинувшийся в кресле гостиничного холла, на плохом английском языке басил в трубку мобильного телефона: «Ты не пожалеешь, если пригласишь его на турнир (прозвучало имя призера чемпионата Европы). Он в хорошей формe. Результат будет. Да, это я гарантирую... Шестьсот. У тебя нет денег? Но у него тоже нет денег, а ему они нужны. Я же говорю, он в форме. Мы друзья с тобой или нет? Пятьсот...» «И проезд, пусть оплатят проезд», - подсказал тот, о ком шла речь. Так я в первый раз услышала, как продают на коммерческие турниры представителей некоммерческих видов королевы спорта. Почему-то стало жалко спортсмена... На заре капиталистических отношений менеджерами российских звезд и звездочек становились исключительно иностранцы, первым из которых был нынешний муж олимпийской чемпионки Атланты Людмилы Энквист (Нарожиленко). Но очень быстро к работе со спортсменами подключились отечественные бизнесмены. Судя по услышанному мной разговору, стиль работы этих людей оригинальностью не отличается: пусть недорого, но сразу, и наличными. То, что ради сотни-другой долларов их подопечным приходится рваться на части, вопрос, похоже, уже второстепенный. Может быть, я сделала слишком поспепшый вывод. Но он сам напрашивался, когда в четверг я смотрела с трибуны, как Руслан Мащенко проигрывает 100 метров барьерного бега, где после падения чемпиона мира в этом виде француза Стефана Диаганы россиянин остался безоговорочным лидером. Сидевшие рядом со мной реагировали одинаково: на что может рассчитывать бегун, у которого количество стартов в сезоне еще до его окончания перевалило за два десятка? На чудо? Чуда не получилось: на последнем отрезке дистанции Мащенко проиграл невесть откуда взявшемуся и никому толком не известному поляку Павлу Янушевскому. На лице рекордсмена России, крупно показанном сразу после финиша на телеэкранах, читалось отчаяние, обида и непонимание. Правда, на интервью серебряный призер пришел, уже совладав с эмоциями. У иностранных коллег-журналистов вопросов почти не было. Они, казалось, пребывали в таком же шоке, как победитель, который в первой же фразе сказал: «Конечно, я был уверен, что у Мащенко мне не выиграть. Он кажется мне недосягаемым». Позже, сидя в опустевшем зале, Мащенко рассказывал: - У меня в этом году было действительно слишком много стартов. А за несколько дней до чемпионата на тренировке в Москве я решил провести скоростную работу и во время одного из ускорений травмировал заднюю поверхность бедра правой ноги. Врач и массажист сразу стали пытаться привести мышцу в порядок - делали уколы, растирали всевозможными мазями, но даже в первый день соревнований в Будапеште я не мог бежать нормально - постоянно чувствовал боль. Кстати, диагноз не удалось поставить до сих пор: то ли это ущемление нерва, то ли сильное растяжение, то ли надрыв. Честно говоря, я не рассчитывал, что забег сложится таким образом. Подсознательно держал под прицелом итальянца Мори и совершенно не ожидал такого быстрого результата от поляка. К тому же не видел его. Заметил лишь после восьмого барьера. Попытался ускориться, но сделать ничего не смог - не слушались ноги. После десятого барьера почувствовал, что мышцу чуть свело, затем слегка споткнулся - и это довершило дело. - Со стороны казалось, что вы начали дистанцию чуть спокойнее, чем накануне в полуфинале. - Это действительно так. Я сам почувствовал, что бегу свободно, без особого напряжения - как позволяла травма. Кто знает, начал бы быстрее, может, никаких проблем и не было бы. А так слишком тяжело было ускоряться по ходу дистанции. - Может быть, вы просто расслабились после того, как в предварительном забеге упал и не прошел в финал ваш основной соперник - Диагана? - Нет. У меня даже никакого облегчения не было по этому поводу. А было прежде всего ужасно жалко и Диагану, и всех французов - для них падение лидера стало просто вселенской трагедией. Если же говорить о соперниках, то я ничуть не меньше опасался Фабрицио Мори. Его вообще считают человеком-загадкой - никогда не знаешь, какую тактику выберет. И финиш у него прекрасный. Если бы в финале бежал Диагана, то не факт, что он выиграл бы. Зато борьба, думаю, велась бы на более высоких скоростях. Тогда я точно начал бы быстрее. Хотя, наверное, дело все-таки не в этом. Сейчас вспоминаю забег - и прекрасно понимаю, что просто расслабился, когда увидел, что и Мори, и чех Иржи Мужик отстали. Ну не видел я этого поляка. Обидно ужасно - скорость у меня была не такой уж низкой: пять барьеров прошел за 21,1, а это - хороший результат. Кстати, Янушевский пробежал почти на секунду лучше личного рекорда. Остается утешать себя тем, что он готовился специально к чемпионату и вышел на самый пик формы. - А какой по счету старт в сезоне у вас? - Двадцать второй. - Неужели вы не задумывались о том, что такое количество соревнований может в любой момент обернуться или травмой, или просто переутомлением? - Надо на что-то жить. На коммерческих турнирах платят, правда, немного, но это больше, чем в России. Я просто не в том положении, чтобы отказываться от денег. Живу и тренируюсь почти все время в Воронеже, там родители, сестра, любимая девушка. А чтобы поехать куда-нибудь на сборы, опять же нужны деньги. Мы за год всего один раз выехали тренироваться сюда же в Венгрию. Это было еще в апреле. - А стоит ли овчинка выделки? Вместо того, чтобы попасть на Кубок мира, победа в котором действительно способна решить материальные проблемы глобально, вы, получается, снова вынуждены подрабатывать по мелочам? - Кто знал, что так получится? Конечно, я рассчитывал выиграть. Но действительно устал. - В прошлом году у вас тоже был столь же напряженный календарь? - Не в такой степени. К этому сезону я, правда, готовился несколько иначе - с учетом всех выступлений. - Какое из них было наиболее удачным? - Мне понравилось, как я пробежал на этапе «Гран-при» в Хельсинки - установил рекорд страны - 48,06. Высокий результат показал и на Играх доброй воли (48,07), хотя занял лишь третье место. В Париже было 48,08. Да и здесь в полуфинале все получилось. Хотя не исключаю, что полуфинальным бегом я излишне надергал ногу. Нужно было, наверное, спокойнее себя вести. - Перед финалом вы сильно волновались? - Я последнее время почти не волнуюсь - слишком много стартов. Работа как работа. Думал, конечно, о том, что уже почти чемпион Европы. Но изо всех сил пытался эти мысли отгонять. Заставлял себя переключиться на технику - прикидывал, как построить бег, особенно вторую половину дистанции. - В сборной вы давно? - Впервые попал в молодежную команду в 1993-м. А на следующий год уже выступал в основном составе. Участвовал в чемпионате Европы-94 - правда, не попал в финал. С трибуны смотрел, как выиграл Олег Твердохлеб, и, знаете, у меня мороз по коже пошел, когда в его честь гимн играли. Тогда, собственно, я и поверил, что смогу когда-нибудь выиграть у всех. До сих пор помню тот бег - и как Олег бежал круг почета. Я и перед финалом это вспоминал... Я очень старался выиграть. - И какие соревнования теперь у вас в плане? - 25-го надо стартовать в Лозанне, через три дня после этого - в Брюсселе, еще через три - в Берлине. И 5 сентября - финал «Гран-при» в Москве. - Когда же вы успеваете восстанавливаться? Ведь помимо соревновательной нагрузки приходится, наверное, не раз попадать под акклиматизацию? - Прежде всего, у меня очень хороший тренер - Борис Рузин. Даже когда его нет рядом, мы часто созваниваемся, он подсказывает, что делать в тренировке, как бежать. А о сложностях, типа акклиматизации, честно говоря, просто некогда задумываться. Например, перед Играми доброй воли у меня было шесть стартов за 12 дней - все в Европе. После Игр я сразу поехал в Сент-Луис, а через два дня после этого турнира уже бежал в Париже. - Вы сами договариваетесь с организаторами коммерческих турниров? - Нет, мой менеджер. Он согласовывает график с тренером, со мной. Конечно, я в любой момент могу от каких-то выступлений отказаться, но стараюсь этого не делать. Тренер Мащенко не выглядел расстроенным. - К Руслану у меня нет никаких претензий, - объяснил он. - Выступление поляка было просто откровением. Может быть, самой большой сенсацией, из тех, что уже успели произойти в Будапеште. Мы же неплохо знали, чего ждать от всех лидеров сезона. Янушевского в их составе вообще не было. Да и представить, что за два дня на такой дистанции человек улучшит на целую секунду личный рекорд, довольно трудно. - То есть вы считаете, что ваш ученик проиграл только потому, что слишком хорошо пробежал поляк? - Руслан сделал все, на что был способен. Ситуация сложилась не в его пользу. Травма, безусловно, мешала, но еще больше мешало любопытство окружающих. Дня не проходило, чтобы Мащенко не спросили: «Ну, как нога?» Вот и получилось, что к финалу он только о своей ноге и думал. Бежал он точно по раскладке, как и планировалось. Это, на мой взгляд, был один из его лучших забегов в сезоне. Но вторую негативную роль сыграло то, что Янушевский бежал сзади. Если бы Руслан его видел с самого начала, он наверняка выиграл бы. В этом я не сомневаюсь. Поляк начал прибавлять после шестого барьера. Это - ключевой момент, то есть все еще можно изменить, если видеть ситуацию. В принципе даже при таком раскладе Мащенко мог удержать лидерство. Но, увы, после десятого барьера на третьем или четвертом шаге он споткнулся. Этот момент даже по телевизору несколько раз повторили. - Кого вы считали более серьезным соперником - Диагану или Мори? - Обоих. Они ведь отказались от последних стартов на «Гран-при» ради того, чтобы получше подготовиться к чемпионату Европы. Диагане это удалось, на мой взгляд, лучше. Но тоже не повезло. И ведь знаете, что интересно? В том забеге, где упал Диагана, я обратил внимание на то, насколько легко бежал Янушевский. Он так небрежно, не теряя темпа, обернулся, чтобы посмотреть, как падает француз, потом еще раз - на самом финише, что я даже Руслану сказал об этом. Посоветовал присмотреться к поляку получше. К сожалению, ни он, ни я не приняли Янушевского по-настоящему всерьез...
|
Легкая атлетика - Чемпионат Европы-1998 - Будапешт (Венгрия) 
