Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

«Журналисты редко стараются понять, какая я на самом деле, - сказала Мастеркова однажды. - Одни видят во мне провинциальную простушку, другие рисуют светскую даму. Наверное, они имеют на это право. Но что бы обо мне не писали, я всегда буду такой, какая есть. Главное, что это понимают самые близкие мне люди - муж, дочка, мама, тренер. Моя команда».

Легкую атлетику 12-летняя Мастеркова возненавидела с самого начала.

- Помните, у тренеров было принято ходить по школам и отбирать детей в секции? Так отобрали и меня - я была довольно высокой и худой. Мне это сразу не понравилось: почему за меня решили, что я должна чем-то там заниматься? В семье у нас спортом никто не увлекался. Мысль о том, что после школы я должна тренироваться, была мне отвратительна. Не понравилось и то, что всем, кого отобрали в секцию, было велено пройти медкомиссию. Представилось, что там обязательно начнут чем-нибудь колоть - врачи же. И, наконец, мне было просто не в чем тренироваться.

На стадион Светлана пришла в сандалиях на босу ногу, рубашке и штанах. И бегала, как балерина - носками врозь. Но быстрее всех. Когда через неделю ей сказали, что нужно купить спортивную форму, она не могла даже представить, как сказать об этом бабушке. Семья жила небогато: у мамы не было своей квартиры, поэтому она бралась за любую работу в любом городке, если ей предлагали жилье. Сначала дочка кочевала с ней, меняя школы, потом осела в Ачинске у бабушки, которая, естественно, следила только за тем, чтобы у внучки была целая обувь, чистое платье и выглаженный школьный фартук.

- Про форму я все-таки сказала, - вспоминает Мастеркова. Но поскольку была абсолютно уверена, что заниматься спортом не буду, деньги тут же потратила на новое платье, а бегать продолжала в чем есть. И, к своему большому удивлению, незаметно втянулась в тренировки.

- Понравилось?

- Просто стала чего-то добиваться. На соревнованиях меня никогда не интересовало, с кем придется бежать. Не думала о том, что кто-то из соперниц старше, опытнее. Тренер говорил, у кого в каком забеге я должна выиграть, - я и выигрывала. Потом узнавала, что выиграла у чемпионки края. Но главное - я стала чувствовать себя взрослой - начала получать форму, талоны на питание. В 16 лет, одновременно с паспортом, у меня появилась трудовая книжка. Я зарабатывала 140 рублей в месяц - на 60 рублей больше мамы и страшно этим гордилась.

Первой взрослой покупкой Мастерковой стала норковая шапка за 350 рублей. В крохотном провинциальном Ачинске такая шапка была символом состоятельности и престижа. Но за обликом преуспевающей дамы по-прежнему угадывалась уличная сорвиголова. На вопрос, приходилось ли ей драться в детстве, Мастеркова насупилась: «Не скажу. Дочка прочитает, что подумает?» Но тут же с улыбкой вспомнила: «Мне один раз попали почти ледяным снежком в лицо, под глазом образовалась ссадина, и я почему-то очень этим гордилась - как боевой отметиной».

В юниорской сборной у Мастерковой долго не складывалось. Она побеждала на юношеских первенствах страны, отбиралась в команду, причем неизменно с лучшим результатом в сезоне, но выиграть главный старт не могла.

- Как теперь понимаю, все неприятности происходили из-за того, что я чересчур много тренировалась. Перед главными соревнованиями, случалось, мне давали такие нагрузки, которых я даже взрослой не повторяла. Выигрывала только тогда, когда накануне выступления получала мелкую травму или заболевала - короткой передышки в тренировках оказывалось достаточно, чтобы организм отдохнул. Мой тогдашний тренер Анатолий Волков следил за тем, чтобы я не поправлялась. А мне все время зверски хотелось есть.

При этом я не знала, что такое конфеты, картошка, сметана. Иногда изподтишка покупала и ела булки. И мновенно набирала вес. Однажды перед соревнованиями так поправилась, что тренер, видимо, счел бессмысленным возиться со мной дальше. И не поехал на турнир. А я выиграла. Параллельно в Афинах проходил чемпионат мира среди юниоров, и мой результат оказался выше, чем у чемпионки мира. До сих пор помню, как уезжала: купила на вокзале булку, сок, и впервые в жизни, не прячась, сидела и все это ела. Мимо прошел кто-то из знакомых - и остолбенел. «Мастеркова, неужели это ты? Глазам не верю!»

Несколько лет Мастеркова мыкалась от тренера к тренеру, нигде не задерживаясь надолго. Тем, кто с ней работал, она вспоминается как своенравная, независимая и непредсказуемая в поступках спортсменка. Все попытки сделать ее такой, как остальные, были заведомо обречены на неудачу. Главного ее качества - уметь добиваться максимального результата тогда, когда все складывается против, не разглядел никто.

Нынешний тренер Мастерковой, знаменитая в прошлом бегунья на средние дистанции Светлана Стыркина, рассказывала:

- В первый раз я обратила внимание на Мастеркову десять с небольшим лет назад. Мы с командой ждали в аэропорту регистрации. Смотрю, один из моих спортсменов стоит с ярко накрашенной и довольно упитанной девицей. Естественно, я поинтересовалась, кто это такая. И услышала: «Мастеркова». Вторая встреча произошла чуть позже. Светлана собиралась уезжать в Ачинск, я поинтересовалась ее дальнейшими планами. Она тогда и сказала, что, мол, отовсюду отчислили, жить негде, да и не на что. Жалко ее стало, до ужаса. Как Мастеркова бегает, ни разу не видела, но что-то меня в ней зацепило с первого взгляда. И я сказала: «Не уезжай. Что-нибудь придумаем».

Проблем было множество. Во-первых, я работала не одна, а со своим бывшим тренером Яковом Ельяновым, и должна была получить его разрешение оставить Мастеркову в группе. Во-вторых, все мои девчонки приняли ее в штыки - на первом же сборе выдвинули ультиматум: или мы, или она. Но и я уперлась: «Не нравится - уходите». На сборах почти два года мы с Мастерковой селились в одном номере - жить с ней не хотел никто. Тогда и я поняла, что за характер мне попался.

- В чем это выражалось?

- Во всем. Света способна работать до самозабвения, но если что не по ней - сразу взрывается. Если чего-то не хочет делать - никто не заставит. Я и сама, порой, не понимаю, как мы с ней уживаемся. Случается, она меня обижает. Чаще удивляет. Чего в ней абсолютно нет, - это жадности. Помню, однажды мы приехали на соревнования, где спортсменам выдали модные, красивые рюкзаки. Я знала, что Светлане всегда хотелось такой иметь. Но она, не задумываясь, подарила рюкзак мне: «Если не возьмете, обижусь». Всегда покупает мне мои любимые духи. Может всю свою экипировку принести в зал и раздарить девчонкам в группе.

- Работать с ней до сих пор непросто?

- Непросто. Но я знаю, что в мире есть два человека, которым могу простить все: моя дочь и Света. С самого начала уважала ее за то, что она всегда ставила максимальные цели. Когда ко мне приходит спортсмен, я обязательно спрашиваю, о чем он мечтает. Но даже тот, кто говорит, что хочет стать олимпийским чемпионом, не всегда понимает, что тренировка - только полдела. Вторая половина складывается по крупицам из того, как человек себя ведет в остальное время: что ест, как отдыхает, как относится к режиму.

Мастеркова тоже поняла это не сразу, хотя в тренировках у меня никогда не было к ней претензий. Я старалась все время ограждать ее, как и всех других, от ошибок, но она же училась только на своих промахах. Был такой случай. У Светы узкая ступня. Бегать она могла в кроссовках Adidas одной единственной модели. И они, в конце концов, прохудились. Я сказала: «Пока не поздно, отнеси в ремонт. Новую обувь мы купить пока не можем. А в отечественном «Адидасе», - навсегда испортишь ноги». Но разве Мастеркова могла в штопаных кроссовках бегать? Естественно, купила новые. Тогда, собственно, ноги и погубила. Все ее проблемы с ахиллами - с тех времен. В 1990-м ей оперировали сухожилия сразу на двух ногах. И уже через год она все-таки стала сильнейшей в стране.

Первый период своей московской жизни Мастеркова вспоминает коротко: «Повезло». При общежитии «Трудовых резервов», где ей выделили сначала койку в двухместном номере, а потом и отдельную комнату, имелись бассейн, манеж, кухня. На ночь входные двери запирали, было спокойно и тихо. Правда, нельзя было приводить гостей, но Светлану это не волновало. Она была счастлива. У нее к тому времени был серьезный роман с велогонщиком Асятом Саитовым, не менее серьезное намерение стать олимпийской чемпионкой, окна от пола до потолка, аквариум с рыбками, холодильник и лисья шуба до пят.

- Когда я только приехала в Москву, - вспоминала Светлана, - мы со Стыркиной на улице увидели женщину в роскошной шубе. Светлана Павловна тогда сказала: «Когда же, Светка, ты у меня в такой шубе ходить будешь?» Я, не задумываясь, ответила: «Через год». И действительно через год купила, хотя прекрасно понимала, что деньги разумнее потратить совсем на другое. Кстати, только в Москве я поняла, насколько не приспособлена к обычной жизни. Ничего не умела. Купить билет на поезд было гигантской проблемой. Самостоятельно поесть - тоже.

Долго не умела считать деньги: покупала какие-то глобальные вещи - теплую шапку, куртку длинную, - чтобы поясница не мерзла, а потом начинала соображать, что например, на сахар уже не хватает. Но шуба - это был вызов. Себе я старалась всегда покупать дорогие вещи. Сначала собирала спортивный гардероб, - казенная экипировка тогда была небогатая. Затем принялась за выходные наряды. Одеться одновременно на все случаи жизни не получалось - не хватало денег. А потом я уехала на сбор в Подольск, и мою комнату в общежитии обворовали. Было до слез обидно, особенно почему-то из-за мелочей - футболок, носков…

ГОД 1992-Й. ОЛИМПИЙСКИЙ

В Барселону Мастеркова не попала. В сезоне-92 уже по весне она пробежала 800 метров за 1.57,5. Накануне олимпийского отбора ее пригласили в Одессу на турнир имени олимпийских чемпионов Надежды Олизаренко, Николая Авилова и Геннадия Авдеенко. Добираться пришлось на перекладных, через Кишинев. Чуть ли не с поезда она вышла на дорожку и выиграла с лучшим результатом сезона в мире. Старший тренер сборной Валерий Куличенко сказал: «Поздравляю. Считай, что ты в команде».

По дороге в гостиницу Мастеркова съела мороженное. А наутро, проснувшись с жесточайшей ангиной и температурой 39, впервые на собственном опыте осознала старую истину: чем выше форма спортсмена, тем легче к нему прилипают всевозможные болячки.

Отбор на Игры проходил по так называемой американской системе. Кстати, сами американцы, первыми придумавшие брать в команду только тех, кто показал лучший результат на отборочных соревнованиях, первыми поняли и то, насколько эта система может быть несовершенной. Лет двадцать назад один из сильнейших пловцов США за две недели до национального чемпионата попал в больницу с приступом аппендицита. Стартовав из воды (прыгать с тумбочки не разрешили врачи), он занял четвертое место. Еще неделю спустя побил мировой рекорд, но было уже поздно: олимпийский «поезд» ушел без него.

Мастерковой, во что бы то ни стало, надо было бежать и попадать в заветную тройку. В Москве ее пытались привести в норму всеми способами. Отпаивали чаем, делали компрессы. После полуфинала в раздевалке ее рвало кровью, но об этом не знал ни тренер, ни врачи. А в финале просто не хватило сил: Светлана пробежала 600 метров и сошла. Сквозь рыдания угадывалась лишь одна фраза: «Я больше никогда не буду бегать. Никогда…»

В 1993 году Мастеркова на зимнем чемпионате мира проиграла только Марии Мутоле из Мозамбика. Тогда это расценили, как потрясающий успех: никто, включая Стыркину, не допускал мысли о том, что у Мутолы можно выиграть. Но история с несостоявшимися Играми подломила Мастеркову психологически. И год спустя она решила рожать. Ей было уже 26. Но, уходя, знала, что вернется. Чтобы выиграть Олимпийские игры.

Настя родилась в феврале 1995-го, в Испании. Муж Светланы - Асят Саитов - не смог даже приехать в роддом. У него была гонка. Из роддома Светку забирали друзья. Через три месяца после родов она начала бегать, оставляя крохотную Настю с няней. Фотографии того периода, когда Мастеркова пышностью форм могла поспорить с кустодиевскими мадоннами, можно увидеть в домашнем альбоме. А в Москве Стыркина не сразу узнала ученицу - остались кожа да кости. И жгучее желание работать.

ГОД 1996-й. ОЛИМПИЙСКИЙ

Олимпиаду в Атланте Мастеркова не собиралась отдавать никому. Уже весной на одном из турниров она как бы между прочим сказала Стыркиной: «Давайте, я побегу на мировой рекорд». Та испугалась: «Ты что, с ума сошла? Зачем раскрывать карты? Пусть про тебя все забыли, но еще не время напоминать. Беги так, чтобы выиграть. А рекорды будем бить после Олимпийских игр».

Больше всего Стыркина боялась, что мировой рекорд может эмоционально сжечь ученицу раньше главного старта.

На отборе та выиграла обе дистанции. Когда главный тренер сборной спросил Стыркину, зачем Мастеркова бежит 1500 метров, отнимая тем самым место в команде у кого-то еще («Не будет же она стартовать на «полторашке» в Атланте?») тренер, зараженная уверенностью Светланы, ответила: «Не просто будет, а попытается выиграть!»

В Атланте Мастеркова о рекордах уже не думала - бежала «на победу». Наверное, если бы понадобилось, она могла пробежать еще быстрее. Во всяком случае, бросалось в глаза, что дебютантка полностью контролирует ситуацию. То же самое было и на второй дистанции.

После Игр пришло время рекордов: Мастеркова установила высшие достижения в беге на 1000 метров и на милю. Появление российской бегуньи на дорожке, вызывало у соперниц панику. Выигрывала она почти всегда одинаково - мощнейшим финишным рывком. Но и когда бежала в гуще соперниц, забег жил по ее законам. Послефинишные жалобы проигравших («Она толкается локтями!») нарывались на резкий ответ: «Неудобно бежать, - выходи вперед и беги так, как тебе нужно. Нечего отсиживаться у меня за спиной!»

В конце года у Мастерковой снова заболели ноги.

- После Игр Светка подписала контракт с фирмой FILA, - рассказывала Стыркина. - Я несколько раз предупреждала ее: нельзя чтобы этот контракт распространялся на беговую обувь. В шиповках FILA легкоатлеты вообще стараются не бегать - слишком жесткие. Но договор был подписан, и она сразу стала натирать чудовищные мозоли, продолжая тренироваться, как сумасшедшая. Думать не желала о том, что она, двукратная олимпийская чемпионка, вдруг начнет выступать слабее. Я могла только догадываться, насколько все серьезно. Мастеркова - терпеливый человек. Если уж говорит, что у нее что-то болит, значит нужно немедленно прекращать тренировку и бежать за врачом. Но она молчала, хотя к чемпионату мира правый ахилл болел уже постоянно. Надо бы переждать, сбросить нагрузки, но слишком велик был соблазн выступить - Света очень хотела стать чемпионкой мира.

На стадион Мастеркова поехала, даже не поднимаясь в гостиничный номер. И сразу начала пробовать ускорения. Уже на втором отрезке ногу снова пронзила боль. На всех последующих тренировках, несмотря на титанические усилия массажиста и врачей сборной, Светлана могла лишь бегать трусцой - километр за 7 минут. Оставалось надеяться на чудо (сняться с соревнований Мастеркова не соглашалась категорически) и на день отдыха перед финальным забегом, до которого предстояли еще два старта.

Первый, квалификационный, прошел нормально, но было ясно, что от привычной тактики финишных ускорений в полуфинале нужно отказываться. А значит, с самого начала бежать ровно, не обращая внимания на остальных. Увы, не получилось. Забег, как обычно, начался очень медленно. Со стороны казалось, что Мастеркова просто не может бежать быстрее. Во всяком случае, она даже не делала попыток оторваться от группы. И стоило ей попробовать прибавить на финише, запас прочности иссяк окончательно. Закончить дистанцию она так и не сумела.

Четвертого сентября ее прооперировали в Москве. На носу был новый сезон, приближалось тридцатилетие, и надо было снова учиться ходить.

ПРОИГРАТЬ - ТАК МИЛЛИОН!

Голос Светланиной мамы в телефонной трубке звучал устало: «Вы уже знаете, что она в Монте-Карло проиграла? Мы с Асятом сначала расстроились, не знали, как и что ей говорить. А сейчас думаю, что все к лучшему. Зачем ей этот миллион? От таких денег - только неприятности. Ребенка пришлось бы увозить за границу - мало ли что могло случиться...»

Миллион долларов организаторы «Золотой лиги-98», один из этапов которой проходил в Монте-Карло, пообещали разделить между спортсменами, которые сумеют пройти всю серию из шести стартов (плюс - финал в Москве), без единого поражения. Таких атлетов перед Монте-Карло оставалось всего шестеро. И среди их - Мастеркова. Сезон, который начинался для нее так тяжело и поздно, к лету выправился. Правда, мелких неприятностей, о которых, как обычно, знали лишь единицы, хватало: весной Светлана переболела на сборе в Кисловодске, там же опять слегка травмировала ногу. Из-за этого пришлось отказаться от дистанции 800 метров.

На этапе «Гран-при», который предшествовал Монте-Карло, Мастеркова, в довершение ко всему, забыла на стадионе старые привычные шиповки, в которых ноги чувствовали себя максимально комфортно. В новых был чересчур жесткий задник. Выручил муж, - разрезал шиповки и вытащил из них пластмассовый вкладыш. Но причина проигрыша в Монте-Карло была, конечно, не в этом. Светлана проиграла тактически: слишком быстро начала забег, и финишный рывок получился недостаточно мощным.

«Тот бег получился очень рваным, - объясняла позже Стыркина. - Первые 200 метров Света пробежала за 30 секунд. Следующие - за 28. Третий отрезок - за 36. Четвертый - снова за 30… На тренировках я всегда даю своим спортсменам специальную работу на рваный бег. Но со Светланой в этом году у нас было очень мало времени. Когда она бежит, то всегда страхуется, - боится за ноги. И в Монте-Карло думала не столько о результате, сколько о том, чтобы ее не захлестнула толпа. Потом она, кстати, сама говорила, что в любой другой ситуации пропустила бы португалку Сакраменто, которая рвалась вперед, и бежала бы за ней до самого финиша. Но тогда, видимо, испугалась - если кого-то пропустит, может оказаться в самой толчее. В итоге оказалась второй: перед самым финишем из-за спины выскочила румынка Сабо».

Об упущенном миллионе ни тренер, ни сама спортсменка не сказали ни слова. Мысли были уже о другом - приближалось континентальное первенство. Мастеркова легко, хотя и впервые в жизни, стала чемпионкой Европы, и никому даже не приходило в голову, что она может проиграть.

Об интервью для журнала мы со Светланой договаривались заранее - на Играх доброй воли в Нью-Йорке. За день до забега Мастеркова неожиданно появилась в гимнастическом зале. «На стадионе невольно начинаешь нервничать раньше времени, - объяснила она. - А здесь я отдыхаю. Вы приедете в Будапешт? Давайте поговорим там».

После ее победы мы проговорили больше часа. Времени, как всегда, не хватало. Все чаще музыкальной темой «Тореадора» разговор прерывал мобильный телефон - Мастеркова принимала поздравления и изподтишка поглядывала на часы: нужно было успеть переодеться к заключительному банкету («Устала ужасно, но уж очень хочется есть»), а до этого - сходить к массажисту.

На банкете продолжения разговора не получилось. Увидев диктофон, Мастеркова, превратившаяся за какой-то час из уставшей и взъерошенной девчушки в ухоженную, безупречно одетую и слегка надменную светскую даму, протестующе подняла ладони: «Нет! Это - опять работа. А я хочу расслабиться. Мне это не так часто удается. Не обижайтесь, ладно?» - И скрылась в глубине банкетного зала, независимо цокая каблуками.