Елена Вайцеховская о спорте и его звездах. Интервью, очерки и комментарии разных лет.

Так получилось, что со Светланой Феофановой мы ни разу не пересекались лично. Поэтому на разговор с экс-чемпионкой и экс-рекордсменкой мира по прыжкам с шестом, обладательницей серебра Афин-2004 и бронзы Пекина-2008 я шла, как следует начитавшись всего, что сумела найти в прессе и интернете. О чем сразу, еще не включив диктофон, сообщила собеседнице.

- Знаете, а я ведь тоже, собираясь на встречу с вами, почитала, что обо мне пишут, - сказала Светлана. - Сложилось странное ощущение. Словно люди берут одну и ту же статью и трактуют ее каждый по-своему.

- Вы хотите сказать, что вообще не припомните материал, прочитав который, могли бы сказать: «Это - обо мне»?

- В каком-то смысле, да. Каждый же пишет так, как он слышит. Из того, что я рассказываю, до человека доходит процентов пятьдесят, 20 остается на бумаге. Но даже эту часть журналист может переиначить на свой лад.

- Могу признаться, почему выбрала в собеседницы именно вас. При огромном, как я уже сказала, количестве самых разнообразных статей о прыгунье Феофановой я так и не сумела до конца понять, что за человек за этими текстами стоит. Не вырисовывается личность. Уплывает. Словно вы сама стараетесь добиться именно такого эффекта. Вот и стало любопытно.

- Ну так спрашивайте.

ШАНСЫ И АМБИЦИИ

- Это правда, что перед Олимпийскими играми в Атланте вы входили в резерв сборной России по спортивной гимнастике? Спрашиваю потому, что совершенно вас не помню, хотя в те годы проводила на гимнастической базе «Озеро Круглое» довольно много времени.

- Правда. Просто на «Круглом» я была от силы три или четыре раза. И постоянно травмировалась. Если не в первый день после приезда, то во второй точно. Видимо, таким образом мне кто-то давал понять: мол, не твое это.

- Травмы случались от непривычных нагрузок?

- Скорее, от методики, которая в те времена применялась на «Круглом». Поэтому я и решила тогда закончить со спортом. Месяц ничего не делала - и только потом ушла в шест.

- Приходилось ли хотя бы иногда задумываться о том, что вам, может быть, самую чуточку не повезло с эпохой? С одной стороны, именно вы сделали для прыжков с шестом столько, сколько, возможно, не сделала никакая другая прыгунья, с другой - вокруг вас даже в лучшие времена не было такого ажиотажа, каким сопровождаются выступления Елены Исинбаевой? Да и таких гонораров, наверное.

- Не секрет: шоу устраиваются прежде всего заинтересованными лицами. Конечно, когда я была в прыжках с шестом номером один, можно было раскрутить гораздо больше проектов. И менеджером специально для этого обзавестись, и с какими-то рекламными компаниями отношения наладить. Мы, кстати, пытались что-то предпринимать в этом направлении. Но особой ответной заинтересованности не увидели. Интерес у нас в России один: купить всех за 20 копеек. Да и человека, который был бы готов заняться моей «раскруткой» и при этом имел бы большие связи в мире легкой атлетики, у меня никогда не было.

Могу признаться: в свое время Сергей Бубка предпринимал определенные попытки для того, чтобы вклиниться между мной и моим тренером, но мы на это не пошли. Поэтому и остались... За кормой. О чем я, собственно, совершенно не жалею. А вот в тандем Евгения Трофимова и Исинбаевой Бубка войти сумел. И я до сих пор уверена, что Лена рассталась с тренером именно по этой причине.

- Хотите сказать, что Трофимов изначально не вписывался в сценарий «раскрутки» будущей звезды?

- Вполне допускаю, что его посчитали человеком, который свою миссию уже выполнил. Что касается денег, то я в свое время на прыжках с шестом очень хорошо заработала. Да и сейчас продолжаю зарабатывать неплохо. Пока получается. Поэтому никакого чувства ущербности в этом отношении не испытываю.

- Означает ли это, что вас полностью устраивает место, которое вы сейчас занимаете в прыжках с шестом?

- Нет, конечно. Как оно может устраивать амбициозного человека, который, к тому же, успел почувствовать, что такое быть первым? Просто я всегда стараюсь трезво смотреть на вещи.

- Знаете, я до сих пор не устаю поражаться тому, насколько иезуитски жесток может быть спорт. Помню эпоху Александра Попова - в плавании, Александра Карелина - в греко-римской борьбе. Не могу сказать, что мне было очень жаль их соперников, но я понимала, что люди, вынужденные с ними соревноваться, попадают, образно выражаясь, под паровой каток. То есть, заведомо обречены на проигрыш. Какие тут могут быть амбиции?

- Нормальные, человеческие. Догнать лидера, перегнать его. Даже если это на данный момент представляется невозможным.

- Но это же очень тяжело - заставлять себя бороться за победу, понимая при этом, что победа практически недостижима.

- Ничего невозможного в этом на самом деле нет. Важно, какую именно цель человек перед собой ставит. У меня после травмы позвоночника в 2005-м произошел не то чтобы внутренний надлом, но стало как бы неинтересно продолжать работать. Может быть, сказались чересчур эмоциональные четыре года, которые прошли между сиднейскими и афинскими Играми, но я чувствовала, что мотивация сильно пошла на убыль. Я словно расслабилась. И проигрывать начала не потому, что была слабее, а потому что в связи с травмой у меня почти полностью пропало желание выступать.

- То есть дело вовсе не в Исинбаевой?

- Ну, и в ней, конечно, тоже. На данный момент Лена - безоговорочный лидер. И большинство людей, которым приходится с ней соревноваться, психологически заведомо ей проигрывают.

- А окружением спортсменки делается все возможное, чтобы морально подавить ее соперниц еще сильнее?

- Почему нет? На войне все средства хороши.

28 ЛЕТ - ЭТО РУБЕЖ

- Признайтесь, вас сильно раздражает, что любое интервью с вами сводится к разговору об Исинбаевой?

- Это нормально. Это жизнь. Так получилось, что людей больше всего интересует именно эта тема. Хотя, безусловно, есть и другие.

- А когда Исинбаевой вообще не было среди лидеров в прыжках с шестом, вы мечтали о высоте 5 метров?

- Об этом все мечтают.

- Даже если человек в лучшем случае прыгает только на 4,60?

- Даже если он на 3,60 прыгает. Все равно всеми правдами и неправдами будет стремиться к пяти метрам. И постоянно об этой высоте думать.

- Мысль о том, что никто из женщин эту высоту никогда не брал, сильно вас сдерживала?

- Конечно. У каждого поколения свои стандарты. Я пришла в шест, когда рекорд мира был чуть ли не 4,30. Сейчас же квалификация на Олимпийских играх - 4,60. Представляете, как изменился уровень мышления? Можно, наверное, сравнить это с тем, как раньше в нашей стране все мечтали о «Жигулях». Иметь «Волгу» представлялось чем-то несбыточным. А сейчас эта «Волга» никому вообще не нужна. Другое поколение, другие представления о жизни, другие цели. Возможно, наши дети будут мечтать о «Бентли» и «Майбахах», а не о «Ниссанах» и «Фольксвагенах». Но мы-то радовались этим машинам, как маленькие.

Когда я установила рекорд России, прыгнув 4,50, до пяти метров еще целых полметра оставалось. А когда рекорд мира стал равен 4,65, американка Стэйси Драгила вдруг прыгнула на 4,81. Не случись этого, все мы еще долго толкались бы на прежнем уровне. Совсем другое дело постоянно видеть, что та же Драгила в любой момент способна прыгнуть за 4,70. Незаметно привыкаешь к мысли, что это нормально. А вот мысль, что у тебя мировой рекорд и выше никто не прыгал, психологически прибивает сильно. Уверена, что тем, кто только сейчас в шест приходит, будет гораздо проще. Они-то уже знают, что 5 метров - это совершенно реальная высота.

- Для вас пять метров - это вопрос психологии или физики?

- И того, и другого. Чтобы взять такую высоту, должно сложиться все. И организм должен быть готов, и мозг.

- По какой причине вы травмировались?

- Нагрузки... Не выдержал организм. «Треснул». Но вот уже почти три года все в порядке.

- А 28 лет - это возраст?

- Драгила в 36 прыгает. Фигово, конечно, но прыгает же.

- И все-таки?

- Думаю, что 28 лет это определенный рубеж. Не стадия заката, конечно, но близко. Но я не собираюсь прыгать до сорока лет. Не знаю даже, останусь ли в спорте до следующих Олимпийских игр. Мне будет 32, и я еще сто раз задумаюсь, нужно мне это или нет.

- Зачем же тогда сейчас собираетесь продолжать тренировки?

- Муж очень хочет, чтобы я закончила карьеру красиво. Я с ним в этом полностью солидарна.

- Что значит - «красиво»? Дождаться какого-нибудь чемпионата мира, где не будет Исинбаевой, и выиграть его?

- Ну, что вы, без Лены не интересно. К тому же на всех чемпионатах мира она прыгать будет. Не станет пропускать официальный крупный старт. Но больше я пока ничего не скажу. Хотя план у меня есть.

- Допустим, у вас получится его реализовать. Думаете, будет настолько легко уйти из спорта, отказавшись от перспективы еще раз выступить на Олимпийских играх?

- Почему вы так уверены в этом? До такой степени накушались своими олимпийскими историями, что соблазном они больше не являются?

- Ни в коей мере. Я давно уже не ребенок, у меня есть определенные ценности в жизни, кроме прыжков с шестом. Считаю, что на этом жизнь не заканчивается. На самом деле я никогда не была большим фанатом спорта. Просто старалась очень хорошо делать свое дело. В той сфере, к тому же, где все было досконально мне известно. В какой-то степени меня удерживают в спорте интересы других людей. Моего тренера, менеджера, мужа, который за меня болеет и переживает... В конце концов, это мой заработок.

- Ну, вы же не будете спорить с тем, что спорт сильно затягивает сам по себе? В особенности тогда, когда стоишь на верхней ступени пьедестала, смотришь вниз на соперников и грызешь свою золотую медаль.

- У меня это чувство даже на Олимпиаде в Пекине было. Я не выиграла и даже не стала второй. Но испытывала огромное удовлетворение, стоя на пьедестале. Потому что именно на эту медаль было достаточно много претендентов. И я была горда тем, что она досталось мне.

- В Афинах вы стояли одной ступенью выше, но почему-то мне не кажется, что были счастливы в тот момент.

- Сказать, что чувствовала себя глубоко несчастным человеком, не могу. Да, шанс выиграть у меня был. Я его не использовала.

- А что чувствовали, когда поняли, что чемпионка - не вы?

- Очень кратковременное расстройство, которое не могу назвать ни шоком, ни трагедией. Ощущения, что жизнь кончилась, не было точно. На тот момент я настолько плохо физически себя чувствовала, что на самом деле была рада тому серебру. Просто мало кому говорила, что в день выступления ноги от дорожки едва могла оторвать. Словно бегу в валенках, а сзади еще и печку за собой тащу - до такой степени остро чувствовала жару. Что поделаешь, день такой выдался.

В нашей жизни все ведь относительно. Есть хороший анекдот на этот счет. Встречаются два друга. Один грустный: с работы уволили, жена ушла к любовнику, забрав дом и имущество, машину угнали... Второй его успокаивает: не переживай, мол. Черные полосы у всех случаются. Через какое-то время эти двое встречаются и первый говорит: «Знаешь, я только сейчас понял, что та полоса белой была...»

Так и у меня дело обстояло. До травмы казалось, что действительно полоса какая-то неудачная пошла. Появилась Ленка, стала меня поджимать, потом выигрывать, отбирать рекорды. Да еще и Олимпиаду я ей проиграла. А потом случилась травма. Урезали контракты, на соревнования перестали особо приглашать... Так какая из полос белой была?

Конечно, в глубине души я с удовольствием порвала бы всех в клочья. Прыгнула бы на 5,06 скажем. Но для этого нужна мотивация. На это нужно положить еще год-два жизни. А я не решила для себя, хочу ли? И готова ли платить за результат такую цену?

- Но все-таки допускаете, что можете захотеть?

- Допускаю. Потому что не могу пока сказать однозначно, что не хочу этого.

- И все-таки мне очень тяжело отделаться от мысли, что, приди Исинбаева на год позже, вы могли бы стать абсолютно счастливым человеком. Выиграли бы Олимпийские игры - и весь сценарий дальнейшей жизни мог пойти иначе.

- Но ведь этого не случилось. Значит, истории было суждено сложиться именно таким образом. Значит, так было нужно. Может быть, я не сумела бы справиться со славой, кто знает? Или не имела бы всего того, что имею сейчас.

О ШЕСТАХ И ШИПОВКАХ

- Вам бывало страшно прыгать?

- Да нет. Стоя на разбеге ты уже просчитываешь, что нужно сделать, и ни о чем другом просто не думаешь. Приходится, естественно, от сторонних людей слышать: мол, трудно вообще представить, как это - взять шест и на такую высоту взлететь. Да не прыгнешь ты никогда в жизни на такую высоту с первого раза. Ну, оторвешься от земли метра на полтора, а высота «ямы» - метр тридцать. Упадешь на маты, соответственно, с двадцати сантиметров... Что страшного?

С другой стороны, с каждым годом все чаще думаю: может, все-таки, закончить? К чему испытывать судьбу? Шест ведь - очень травмоопасный вид спорта. Не говорю, что эти травмы могут оказаться смертельными, но было немало случаев, когда люди ломались, и ломались серьезно.

- Что является наиболее травмоопасным?

- Погодные условия. Можно элементарно промахнуться мимо матов из-за порыва ветра, или руки соскользнут. Многие травмируются, когда берут более жесткие шесты. В этом случае ты должен быть на миллион процентов уверен в себе, когда идешь на прыжок. Самое опасное - усомниться. Потому что сразу начинаются ошибки. И влекут за собой самые непредсказуемые последствия. Поставил шест чуть не туда - и улетел в сторону.

На самом деле почти всегда сразу видно, прыгнет человек или нет. По глазам, по движениям, по тому, как он идет на прыжок. Например, в Пекине, увидев в секторе польку Монику Пырек, я сразу поняла, что она не прыгнет.

- А что чувствует спортсмен, если под ним ломается шест?

- Шок. Потому что такое всегда происходит неожиданно. И очень тяжело бывает заставить себя снова собраться и пойти на следующий прыжок.

- Шест воспринимается, как живое существо?

- Иногда да. Кто-то его швыряет, кто-то ногами бьет.

- Ну, с шестами я не разговариваю, если вы об этом. Но считаю, что к снаряду нужно относиться бережно. Как к музыкальному инструменту.

- Мне как-то довелось слышать душераздирающую историю, как кто-то из шестовиков летел сложным маршрутом на дальние соревнования, и на последнем участке перелета его шесты просто распилили пополам из-за того, что они не влезали в багажный отсек.

- Вполне реальная история. Знаю, такие случаи были.

- А есть разница - со своим шестом прыгать или с чужим?

- Конечно. Это ведь - как обувь, как одежда. Свой удобен, рассчитан именно на твой вес, ты знаешь, какие прилагать усилия. С ним психологически спокойнее.

- Тогда, наверное, и беречь его приходится пуще ока? Как фигуристы берегут коньки: не оставляют без присмотра ни на секунду.

- Я шиповки свои точно так же с собой ношу. Именно по той причине, что для меня они - самое главное. Был же случай, когда у Лены Слесаренко украли сумку из сектора прямо перед соревнованиями. И она осталась без всего. Без шиповок, без формы. Если со мной такого до сих пор не случалось, это же не значит, что не может произойти в принципе? Поэтому когда отдыхаю, шиповки всегда со мной. И шест лежит так, что его никто не сможет ни зацепить, ни уронить, ни намочить. И бутылка воды, из которой пью, всегда хорошо закрыта и спрятана в рюкзаке. Я слышала истории, как соперники друг другу шесты намеренно портили. Правда, это среди мужчин практиковалось. Но все равно: наслушаешься такого и поневоле осторожным станешь.

- Атмосфера в секторе у мужчин и женщин одинакова?

- В секторе все враги. Это аксиома. Хотя лично я не обращаю на это внимания. Для меня чем сложнее обстановка, тем лучше. В остальном - все по-разному с ума сходят. Любопытно, наверное, бывает смотреть на нас со стороны. Уже после Пекина на одном из турниров «Гран-при» я обратила внимание на одну из довольно взрослых спортсменок, которая вела себя так, что даже мне смешно стало. Посадила возле себя двух куколок-зверушек, накрыла их одеяльцем, что-то им без конца рассказывала. И так - после каждой попытки...

ПЛАНКА НИЧЕГО НЕ ПРОЩАЕТ

- В тренировках вы прыгаете через планку или через резинку?

- Я в тренировках вообще через планку не прыгаю. Последний раз практиковала такое в 2005 году, после чего у меня спина и заболела. Планка ничего не прощает. Требует большей сосредоточенности, более четких движений. К тому же она выхолащивает, очень устаешь в нервном отношении от таких тренировок. Через резинку, скажем, я могу сделать 20 прыжков, а через планку только 10. Плюс к этому планка тяжелая. И когда она падает на тебя сверху, бывает больно. На человеке ведь очень много «живых» мест, которые особенно чувствительны к таким ударам. И локти, и надкостница... А когда между стойками натянута резинка, можно как угодно прыжок сделать. Да и технику свою проще найти таким образом.

- А как ощущается планка в воздухе?

- Я сразу понимаю, прыгнула или нет. И всегда чувствую, какой частью тела нужно «извернуться», чтобы ее не зацепить.

- Психологически тяжело идти на прыжок, когда вместо резинки ставится планка?

- В соревнованиях у меня нет такого комплекса. У нас многие даже в разминке резинку ставят, но я прошу, чтобы всегда ставили планку. Мне так проще настроиться на выступление.

- Вам приходилось использовать умение прыгать с шестом в «мирной» жизни?

- Нет. Через забор гораздо быстрее просто перелезть.

- Когда кто-то из ваших коллег попадает под дисквалификацию за употребление запрещенных препаратов, вы осуждаете или сочувствуете?

- Каждый должен сам для себя решить, что ему нужно в этой жизни. И отдавать себе в этом отчет. Поэтому я никого никогда не осуждаю.

- А как вообще относитесь к фармакологии?

- Прекрасно понимаю, что организм спортсмена очень много всего тратит. И что нужно постоянно следить за состоянием крови, чтобы не было недостатка в тех же микроэлементах. Для этого должен быть очень дотошный и профессиональный медицинский контроль. Который в нашем виде спорта есть далеко не всегда. Сама я, если честно, человек довольно дремучий в этой области. Принимаю те витамины, к которым привыкла, но и то не всегда. Пытаюсь с этой своей халатностью бороться. Помнить о том, что витамины нужно принимать постоянно, и курс должен быть не менее 30-ти дней. Что нужно помогать сердцу, принимать какие-то препараты для профилактики...

- С проблемой лишнего веса вам сталкиваться приходилось?

- Только в переходном возрасте такое было. Сейчас, скорее, его недостаток ощущается. В этом сезоне вообще проблема громадная возникла. После отборочного чемпионата России я то ли перенервничала слишком, то ли еще что случилось, но есть вдруг перестала совсем. Не могла. Даже пить не хотелось. И из-за этого за две недели похудела на четыре килограмма. А для меня это вообще смертельно. Шест ведь рассчитан на мой боевой вес - 53 кг. А тут вдруг 49 - и не набрать никак. Я в полной панике стала усиленно витамины принимать, аминокислоты - то есть всячески провоцировать свой организм, чтобы он еду усваивать начал. Но к Пекину сумела набрать всего два килограмма.

- У вашего тренера Евгения Бондаренко есть другие спортсмены, кроме вас?

- Раньше были, но сейчас я одна осталась. И он пока никого не набирает в группу.

- Потому что работа с вами требует стопроцентного внимания?

- Нет. Я уже взрослая. Со мной уже давно не приходится возиться так, как с 16-летней девочкой. Конечно хотелось бы это внимание постоянно получать. Но возможности такой на данный момент просто нет, потому что Бондаренко работает еще и в футбольном клубе «Локомотив» тренером по ОФП. В дубле. Деньги ведь нужно зарабатывать?

- То есть он ушел в футбол исключительно из соображений материальной необходимости?

- Когда у меня случилась травма и я не могла ни тренироваться, ни выступать, то да. А сейчас... Наверное, остановиться уже не может. В футболе все-таки больше стабильности, чем в легкой атлетике.

- А если вы все-таки решите продолжать работать серьезно?

- Тогда буду требовать от тренера стопроцентной отдачи. Даже тысячепроцентной. Я не хочу слушать, что он может опоздать на тренировку - из за футбола, или не выспаться - из за футбола. Тренер должен быть точно так же готов к работе, как и спортсмен. Быть выспавшимся, сосредоточенным, свободным от каких бы то ни было ненужных проблем. Я, например, не люблю, когда человек опаздывает. И сама никогда не опаздываю. Если такое случается, то это всегда форс-мажор. Мне психологически проще прийти на полчаса раньше, а не на пять минут позже. Поэтому и требую от других того же самого.

- Присутствие тренера на соревнованиях вам помогает?

- По разному. Иногда мешает. Он - человек слишком эмоциональный, скажем так. И конфликты у нас на этой почве случались. Понимаю, что все нервничают. Но на то ты и профессионал, чтобы уметь с этим справляться.

ПО СВОИМ ПРАВИЛАМ

- В ветеранских соревнованиях вы можете себя представить?

- Никогда. Туда большей частью идут люди, которым не удалось реализовать себя в большом спорте. Я вообще для себя решила, что со спортом моя дальнейшая жизнь не будет связана никак. Ни чиновником не хочу становиться, ни тренером. Разве что в фитнес-центр изредка приходить буду. Чтобы поддерживать физическую форму.

- Вы снова меня удивляете. Для всех тех, кто прошел через большой спорт, гораздо более свойственно желание хоть в каком-то качестве остаться в нем, как мне кажется.

- А зачем? Если у человека есть мозги, он сумеет проявить себя в любой другой профессии.

- Пытаюсь понять: вы настолько устали от легкой атлетики - или же от людей, в окружении которых приходится находиться столько лет?

- Понимаете, в чем тут дело... Как спортсменка я - птица вольная. А если мне начнут диктовать условия, и это будет продолжаться изо дня в день и нужно будет ежедневно ходить на работу - я такой жизни вообще себе не представляю. К тому же в нашей сфере есть какие-то свои устои, свои порядки, свои правила, свои игры... Не хочу.

- С таким независимым характером вам не было сложно в жизни?

- Нет. Я люблю, когда мне никто не мешает идти к своей цели.

- А чем бы хотелось заниматься?

- Бизнесом. Есть ведь еще семья, муж. Появятся дети...

- Хотите сказать, что могли бы провести жизнь, сидя дома?

- Дома я сидеть однозначно не буду. Но с детьми хотела бы заниматься сама.

- А если дети вырастут и выберут спортивный путь?

- Для них я такой судьбы не хотела бы. По крайней мере, того, чтобы они зарабатывали на жизнь профессиональным спортом.

- Но вы же зарабатываете, и при этом считаете свою жизнь вполне благополучной.

- У меня так сложилось. Но для детей не хочу. Если только они не будут по-сумасшедшему талантливы.

- Это ведь не определишь сразу.

- Определишь. И по характеру, и по задаткам.

- А что отличало в детстве вас?

- Но, недостатки, надеюсь, были?

- Конечно. Я маленького роста для шеста и большого - для гимнастики. Ни два, ни полтора.

- Возможно, я сейчас задам совершенно дурацкий вопрос, но приходилось слышать, что рыжие люди - совершенно иные, нежели все прочие. Что у них по другому устроен мозг, они иначе подходят к решению проблем, ну и так далее. Вы чувствуете свою исключительность в этом отношении?

- Никогда не задумывалась об этом. Мне просто нравится, что я - рыжая. И что второй такой нет.