|
|
|
|
|
|||
Людмила Нарожиленко. Родилась 21 апреля 1964 года в Тамбовской области. Чемпионка мира 1991 года в беге на 100 метров с барьерами. Чемпионка мира в зале 1991 года в беге на 60 метров с барьерами. Чемпионка Европы в зале 1990 и 1992 года в беге на 60 метров с барьерами. Зимой 1993 года допингтесты на соревнованиях в Льевене и Сан-Себастьяне зафиксировали присутствие в организме бегуньи запрещенных стимуляров. По заявлению спортсменки, допинг ей подсыпал в пище ее бывший муж и тренер Николай Нарожиленко (сам он письменно подтвердил этот факт) Из протокола суда от 20 сентября 1994 г.: «Народный суд Ленинского района г.Москвы признал незаконным решение Всероссийской Федерации легкой атлетики от 28 апреля 1993 года о дисквалификации на 4 года за употребеление запрещенных препаратов чемпионки мира в барьерном спринте Людмилы Нарожиленко».
Говорят, в зале суда, когда пошел уже пятый час судебного разбирательства, Люда не выдержала - заплакала. Но прошла ночь, наступило утро, и в день отлета домой - в Швецию, в уютном ресторанчике гостиницы «Союз», где мы договорились встретиться, она была ровна и спокойна. Лишь по неожиданно повисающим в разговоре паузам можно было догадаться, что мыслями Людмила то и дело возвращается к событиям совсем недавним и тем - полуторагодичной давности, когда российская федерация легкой атлетики приняла решение отлучить спортсменку от выступлений на долгие четыре года. - Люда, какие чувства вы испытываете сейчас, когда все кончилось так, как кончилось, - вашей победой? Облегчение? Удовлетворение? - Моральное удовлетворение - да. Хотя на самом деле решение суда ничего не изменило. Я по-прежнему не имею права выступать в соревнованиях, а федерация по-прежнему убеждена в собственной правоте. - Как бы то ни было, вас можно поздравить. Насколько я понимаю, вы - первая и единственная российская спортсменка, которая была дисквалифицирована за положительную допингпробу и отстояла свои права в гражданском суде. - Не единственная. Правда, о том, что прецедент уже был, сама узнала только в суде. Оказалось, что несколько лет назад был дисквалифицирован российский бегун - я, к сожалению, не помню его имени. Правда, то судебное разбирательство было вызвано тем, что во время взятия пробы имели место нарушения процедуры, и российская федерация в итоге добилась отмены его дисквалификации. Как выяснилось, тот процесс вела судья, которая занималась и моим делом. И именно она напомнила о том случае генеральному секретарю федерации легкой атлетики Усачеву. - У вас случай, похоже, тоже достаточно спорный. Однако национальная федерация против вас... - Знаете, на протяжении всей этой истории ко мне подходят самые разные люди и говорят, что со стороны действия федерации выглядят просто смешно. Я могла понять желание наших руководителей податоь апелляцию, когда я выиграла дело в первый раз. Но сейчас-то я выиграла его снова. И снова федерация жаждет реванша. И значит, снова будет апелляция и снова суд. Если, конечно, федерация в очередной раз найдет для этого юридические основания. - А как вам вообще пришло в голову обратиться в суд? По-моему, девяносто девять человек из ста в аналогичной ситуации плюнули бы на все и тихо пошли бы лить слезы в одиночку или, в лучшем случае, пить с горя. - Я сейчас уже не помню, как все начиналось, но уверена, что подобное решение пришло в голову Йоганну, - Людмила кивнула в сторону сидящего рядом мужа. - Когда мы стали жить вместе, он долго не мог понять русской психологии и вообще стиля жизни. И все допытывался, почему я намерена теперь такой беспредел, если сама убеждена в собственной правоте. И, знаете, я часто вспоминала те его слова. Думаю, что если бы уверенности у меня было меньше, я бы никогда не довела весь этот судебный процесс до конца. А теперь знаю точно, что буду бороться до победного. - Собственно говоря, а что меняет решение суда, да и согласие с ним федерации, если даже оно последует? Вам же по логике вещей придется вновь доказывать то же самое, только уже на уровне международной федерации легкой атлетики? - Теоретически нет. ИААФ, насколько я знаю, вправе на основании решения российской федерации просто отменить дисквалификацию как ошибочную, или же с соответствующими документами обратиться в арбитражный суд, и решение об отмене дисквалификации будет принято уже там. - Давайте потеоретизируем дальше. Если бы российская федерация приняла решение суда, то с какого времени вы могли бы выступать на внутренних соревнованиях? - Да хоть с сегодняшнего дня. Кстати, когда я выиграла дело впервые, ко мне прямо в зале суда подошли два бизнесмена и предложили выступить в соревнованиях, которые они готовы организовать специально для меня. Мол, чтобы все увидели, что Нарожиленко по-прежнему в форме и готовы выступать. - Соблазн был? - На это я не имею права. Иначе могут дисквалифицировать пожизненно - за нарушение морально-этических норм. Уж лучше подожду. - А если вам все-таки не повезет, что тогда? - Что значит «не повезет»? Дисквалификация ведь когда-то закончится. Ну и что, что через четыре года? Мне будет 32. А как показывает практика легкой атлетики - возьмите пример той же Отти, - 32 года для нашего вида спорта не возраст. - Сколько же вам потребовалось сил, чтобы с такими мыслями и бедами заставлять себя по-прежнему тренироваться, к чему-то готовиться? - Я начала серьезно тренироваться только три месяца назад. До этого сначала действительно не могла выйти из какого-то сумасшедшего нервного срыва, потом начались хлопоты, связанные с улаживанием своих семейных дел, переездом в Стокгольм, обустройством... - У вас дом, квартира? - Дом. Мы купили дом, когда я уже совсем решила перебраться в Швецию. Прежняя хозяйка страшно увлекалась садоводством, что в принципе для Швеции нехарактерно, так что вместе с домом нам достался огромный роскошный сад, в котором растет черешня, виноград, постоянно цветут цветы, начиная с ранней весны - от подснежников - и до первого осеннего снега. - Это же масса хлопот! - В общем, да. Я никогда раньше не возилась в земле, и первое время страшно терялась. Потом четко продумала схему действий - и принялась ее осуществлять: вызвала специалистов по садоводству, они обрезали деревья, кусты, привели в порядок розарий, объяснили мне, когда и чем заниматься, и уехали, оставив инструкции. И вдруг я поняла, что мне все это нравится. Правда, когда весной я позвонила Иоланде Чен и попросила привезти в Швецию книжку «Сад и огород», она, зная меня, совершенно искренне приняла мою просьбу за первоапрельскую шутку. Так что сейчас самая большая проблема, связанная с садом, - постоянно зарастающий во время нашего отсутствия газон. И первое, за что я хватаюсь, возвращаясь домой, - это газонокосилка. Потому что в Швеции о хозяйке судят в первую очередь по тому, в каком состоянии у нее лужайка перед домом. - На каком языке вы говорите дома? - О, это долго объяснять. Сначала, когда я только приехала, мы с Йоганном говорили по-немецки - так мне было легче. Но потом я поняла, что надо осваивать английский. Во-первых, Йоганн постоянно работает с большой группой легкоатлетов, и основной рабочий язык у него английский. Английский он основательно изучил за четыре года работы в Америке и говорит на нем гораздо свободнее, нежели на немецком. Соответственно, ему проще заниматься языком со мной. С моей дочерью - Наташей - Йоганн говорит исключительно по-шведски. Наташа учится в специализированном классе для детей эмигрантов и ее вот-вот должны перевести в нормальный шведский класс. На шведском она говорит и с пятилетним сыном Йоганна. И потихоньку вместе со мной учит английский. Так что если у нас с Йоганном есть какие-то секреты, то снова приходится возвращаться к немецкому. - А как у вашего мужа с русским? - Вполне достойно. Кстати, мы познакомились с ним в то время, когда он начал работать в качестве менеджера с Родионом Гатаулиным. А сейчас в группе Йоганна почти 20 человек из России. И самые большие хлопоты, когда он только начинал с ними работать, заключались отнюдь не в языке, а непостижимом русском характере, особенно женском, который, конечно же, ни один нормальный иностранец с ходу не поймет. И каждый раз, когда Йоганн в ужасе был готов рвать на себе волосы от каких-то уж совсем необъяснимых поступков наших девчонок, я садилась рядом и спокойно говорила: «Все нормально. Сейчас я тебе все объясню». И знаете, Йоганн действительно привык и стал получать искреннее удовольствие от работы с русскими. А мне очень нравится ему помогать. И вообще быть рядом. - Вы уже как-то представляли свою будущую работу? - По образованию я - преподаватель младших классов. Но учителем быть не хочу. Пробовала тренировать, и, кстати, мне это страшно нравится. Еще один плюс в пользу тренерской работы заключается в том, что у меня всю жизнь была очень своеобразная, особая подготовка. И я не хочу, чтобы с моим уходом из спорта ушли все тренерские, проверенные на мне секреты. - Можно я задам вопрос вашему мужу? Йоганн, с точки зрения нормального шведского мужчины, вы хотели бы, чтобы ваша жена работала? - О, она обязательно должна работать. Иначе я рискую сойти с ума от того количества адреналина, которое скапливается в крови Людмилы, если она ничего не делает. Ее энергия должна постоянно иметь выход. Она не сможет без дела, а я, в свою очередь, не хочу становиться диктатором в семье, хотя, как любому мужчине, мне порой очень хочется садануть кулаком по столу и почувствовать себя хозяином. С другой стороны, семья может быть по-настоящему счастливой только тогда, когда супруги уважают право друг друга и поступать по-своему. - Люда, а теперь закройте глаза, сделайте паузу и попробуйте абсолютно честно ответить: зачем вам это все надо - судебные тяжбы, нервотрепка, ожидание прощения, в которое вы невольно втягиваете близких... Вы же абсолютно счастливы. - Я думала об этом. Понимаете, у меня нет чувства, что в спорте я сделала все, на что способна. У меня есть все титулы, кроме олимпийского, хотя я выступала на двух Олимпиадах. И уйти из спорта я хочу лишь тогда, когда почувствую, что больше ни на что не способна. - К сожалению, спортсмен редко в состоянии сам себе вовремя сказать: «Стоп, я сделал все!» - Спросите кого угодно, и я уверена, вы не услышите, что Нарожиленко исчерпала себя в спорте. Если говорить обо всех моих желаниях, то я очень хочу выступить в следующем году на чемпионате мира в Швеции, где мы сейчас живем. Потому что я никогда в жизни не выступала в Скандинавии вообще. Но даже если это не удастся, то я все равно вернусь в спорт. Пусть я выступлю единственный раз в жизни, но я сделал это. А потом уйду. Победительницей. 1994 год
|
Легкая атлетика - Спортсмены
